Свет невечерний. Сострадание святых

Один из величайших подвижников, проповедников, духовных писателей этого времени – святитель Димитрий Ростовский – дошел до нас благодаря своим книгам, житиям святых, которые он составил (это был величайший подвиг его жизни), проповедям, необыкновенно красноречивым и глубоко сердечным, которые выдают в нем удивительно доброе, евангельски милосердное сердце. Осталось немало не только келейных дневниковых записей святителя Димитрия, которые он сам составлял, но и воспоминаний современников, которые передают, что этот гигант духа, подвижничества, оказывается, был маленьким, щупленьким, сгорбленным человеком. Он прожил весьма короткую жизнь, обладал слабым, хилым здоровьем. Худенький, тоненький, бородка клинышком, очки на носу и белокурые волосы с проседью. Казалось бы, сын казака, Даниил Саввич Туптало. Но он был с детства книжным ребенком, очень любил читать, был чувствителен к изящной словесности, как говорили в XIX веке.

При этом он был человеком необыкновенной смелости и твердости духа. В эту очень сложную эпоху ему пришлось быть не только проповедником и писателем, но и взять на себя после 50 лет крест святительства, крест епископства (правда, совсем ненадолго). Мы знаем, что епископ – это князь Церкви, повелитель: он в митре, у него есть секретари, иподиаконы. Но в конце XVII века в России была такая сложная ситуация для епископов, когда они фактически не распоряжались епархией. Те, кто читал житие святителя Димитрия Ростовского, знают, как скудно он жил: будучи митрополитом Ростовским, он нуждался в элементарных вещах.

Дело в том, что Монастырским приказом, материальными средствами епархии, канцелярией  ведали люди светские. И с этими людьми, светскими чиновниками, нужно было уметь ладить. В период святительства владыки Димитрия на Ростовской кафедре в Монастырском приказе был светский чиновник – стольник Воейков, который ненавидел святителя Димитрия. Потому что святитель Димитрий в своих проповедях постоянно обличал сильных мира сего. Его проповеди были подчеркнуто на стороне слабых. В одной проповеди он даже говорит, что из всех сословий, которые в России сохранились, только одно сословие несет на себе имя христианина – крестьяне. У всех сословий есть какие-то привилегии, и хуже всех крестьянам. Крестьяне, как говорит святитель Димитрий, – современные мученики. Жизнь современного крестьянина – беспрестанные мученические акты; это мученики нашего времени.

Все его проповеди обязательно имели призыв к богатым, к их милосердию: мол, обратите внимание на этих людей, которые вас содержат, но живут в нищете, голоде; это люди, которых вы обираете; остановитесь...

Стольнику Воейкову (не только ему, но и многим другим) это страшно не нравилось. Он знал, что святитель Димитрий не выносит телесных наказаний, которым подвергались крестьяне. У дворян, священников был определенный иммунитет; другие сословия тоже не могли быть ведомы на правеж, хотя было очень суровое время (особенно конец XVII века). Так вот, Воейков специально устраивал этот правеж. Например, нужно было телесно (кнутом или какими-то другими жуткими приспособлениями) наказать крестьянина за недоимки или какие-нибудь другие нарушения, и он устраивал это под окном кафедрального собора во время литургии, чтобы святитель Димитрий слышал крики людей, которых истязают на площади.

Был такой эпизод, когда святитель Димитрий приехал служить литургию, и Воейков специально привел на площадь этих несчастных, безответных крестьян, начал их терзать, мучить, чтобы святитель в окно услышал, как люди орут, кричат. Эти крики перекрывали пение архиерейского хора. Святитель Димитрий резко остановил литургию. Он не мог ничего сделать, не мог остановить этот правеж. Он уехал в свое село, в свою деревеньку, где у него был домик, в котором он жил, и, как говорят свидетели, разделся, крестообразно лег на пол и три часа пролежал, отдавая свое тело мошкам и комарам. Он это делал очень часто.

Он не мог остановить кровопролитие, безумие, жестокость; он обличал это в слове, в проповеди. Но чтобы сострадать с людьми, с народом, он себя обрекал на такие страдания. Слабый человек, который еще и постился, и очень много трудился. Он преподавал в семинарии, даже создал театр при семинарии, пытаясь хотя бы с помощью театра смягчить эти дикие нравы среди своих современников. Ему очень мало что удалось сделать, но он сострадал другим. Он не мог не сострадать.

Эта черта вообще характерна для святых – сострадание с теми людьми, которые не могут за себя постоять. Когда не можешь ничего для них сделать, страдаешь вместе с ними. Причем это сострадание характерно для святых не только при их жизни, но даже после смерти. В XX веке, когда закрывались храмы, когда расстреливали священников, вместе с живыми людьми страдали святыни, мощи святых людей. Преподобный Сергей Радонежский пережил новое поругание в XX веке, спустя почти 600 лет после своей кончины. Храмы, хранившие великие святыни, иконы на протяжении столетий, тоже страдали. Красноармейцы, безбожники стреляли в иконы, выкалывали им глаза. Это было своего рода сострадание.

Потому что Сам Господь продолжает страдать со всяким больным, всяким несчастным, всяким унижаемым человеком здесь, на земле. И люди евангельского духа не могут не сострадать, им совесть не позволяет роскошествовать, тешить себя, когда страдают другие люди.

Известная французская писательница Симона Вейль бежала из оккупированной нацистами Франции в 1942 году. Бежала сначала в США, потом в Англию. Она была блестяще образованным человеком, антиковедом, обладала необыкновенной эрудицией. Но, находясь в Англии, она не могла нормально поесть, потому что знала, что во Франции люди голодают. Она не позволяла себе есть больше, чем могли позволить себе французы в оккупированной Франции. Тем самым она подорвала свое здоровье, в конце концов от недоедания у нее развился туберкулез – и она умерла. Это было добровольное мученичество; она понимала, что должна разделить со своим народом его страдания. Ее евангельское сердце не позволяло ей жить благополучно, когда страдают другие люди.

Люди, которые становятся на этот евангельский путь, как святитель Димитрий Ростовский, как всякий человек, который вдохновляется Евангелием, не могут идти другим путем. Они идут путем несения добровольного креста сострадания с теми людьми, за которых они молятся и жизнь которых сливается с их жизнью до неразличимости. Таково сострадание святых. Такова мера евангельского милосердия.

Записала Нина Кирсанова