Свет невечерний. Представители добра

Одной из тем непрестанных, напряженных и очень плодотворных размышлений наших великих мыслителей была проблема зла. Почему человек зол? Или, как говорил один из наших мыслителей, почему я не вижу в добре добра? Почему даже к добру примешивается зло? Как противостоять злу? Что с этим делать?

Об этом много размышляли Лев Николаевич Толстой, отец Сергий Булгаков, отец Павел Флоренский, Семён Людвигович Франк, наш великий мыслитель, и, конечно же, Федор Михайлович Достоевский, который не просто был мыслителем, но нашел, может быть, самую адекватную форму этой мысли через художественные образы. Форму, доступную всем, не только изысканному и хорошо образованному интеллектуалу, способному читать Гегеля, но и любому внимательному читателю, который может снять с полки роман «Братья Карамазовы» или «Преступление и наказание» и приобщиться к этой глубокой, подлинной, очень живой мысли.

Для Николая Александровича Бердяева проблема зла тоже была одной из острейших. Когда читаешь его книги, такое чувство, что он буквально мучился этой проблемой. Наверное, самое главное отличие русских философов и писателей в том, что для них философские проблемы не были абстракцией, кабинетной забавой. Сергий Булгаков говорил: «Мы не кабинетные ученые. Если я размышляю над богословской темой, я прежде всего молюсь». Отец Сергий любил повторять, что свое богословие он черпает со дна Евхаристической Чаши.

Те слова, которые мы читаем в книгах наших великих философов, это, если хотите, кровь и боль; они это переживали, это омывало их сердце. И это очень хорошо чувствуется.

Николай Александрович Бердяев в своей книге «Истина и откровение» (это одна из многих книг, посвященная проблеме зла), размышляя над этой темой, говорит о той опасности, которая подстерегает людей, борющихся со злом. Ведь можно просто сесть на табуретку и размышлять, откуда взялось зло, где зло, что зло, что такое зло. Но есть практическая тема: как злу противостоять? что с этим делать? Потому что с этим сталкиваешься дома, на работе, у себя в душе с этим сталкиваешься постоянно. Когда видишь зло социальное, связанное с какими-то пороками в дружеском круге, или рабочем коллективе, или в стране, или в том, как работает государственная система, церковный организм, – большая проблема этому злу противостоять.

Почему это проблема? Не только Бердяев, но и другие русские мыслители говорили о том, что есть опасность перерождения. То есть, вступив в схватку со злом, ты в какой-то момент можешь сам стать представителем этого самого зла.

Бердяев в своей книге «Истина и откровение» в разделе «Парадокс зла» говорит:

«Моральный парадокс зла заключается в том, что оно вызывает у борющихся со злом представителей добра злое, беспощадное, ненавистническое отношение к злым или почитаемым за злых, например, к идейным врагам».

Я думаю, Бердяев не случайно выбрал такое определение – «представители добра». По-моему, это самое удачное определение того вируса, который вдруг поселяется в сердце человека, который, казалось бы, преследует очень важную цель: он действительно сопротивляется какому-то злу, например, социальному, или, может быть, беззаконию, которое увидел в обществе. Он совершенно справедливо возмущен этим злом и пытается ему противостоять. Но он себя мыслит представителем добра. Будто есть какой-то мандат, который награждает его, как он думает, некоторыми полномочиями относительно тех людей, которые являются представителями зла. Очень просто жить в таком черно-белом мире: мол, я-то знаю, что я на стороне добра, на стороне света, а вот он на стороне зла.

И что же происходит в такой ситуации? Далее Бердяев пишет: «Таким образом борьба со злом превращается в зло». Я себе разрешаю все относительно представителей зла, ведь я же представитель добра. «Во имя добродетели и справедливости начинают истязать человека».

Казалось бы, если бы я себя не провозгласил представителем добра, а другого человека представителем зла, то ту лексику, тот напор, гнев или те средства, которые применяю против этого человека, я никогда в жизни не позволил бы себе применить. Потому что это ведь может быть и пожилой человек, да и с дамами так не разговаривают. Но я же представитель добра, значит, имею право клеймить. Клеймить – в буквальном смысле слова означает прожигать кожу живого человека раскаленным железом. В буквальном смысле мы себе этого пока не позволяем, хотя представителю добра, наверное, можно и это.

Дальше Бердяев говорит:

«Во имя человечности начинают проявлять бесчеловечность. Врагов свободы, действительных и воображаемых, лишают свободы и насилуют. К нетерпимым начинают относиться с нетерпимостью. Расстреливавших начинают расстреливать. Это есть безвыходный моральный парадокс, который есть выражение парадокса зла. Со злом нужно бороться…»

Бердяев подчеркивает, что со злом нужно бороться. Никто не говорит, что нужно опустить руки и идти по стопам Льва Николаевича Толстого или тех радикальных его последователей, которые вовсе были противниками какого бы то ни было сопротивления злу, насилию.

Бердяев говорит: «Со злом нужно бороться. Зло должно сгореть. Но сгореть должно зло, а не злые. Те, которые борются против зла, в сущности не очень хотят, чтобы злые освободились от зла, они слишком часто хотят, чтобы вместе со злом погибли и злые».

Эти слова мог сказать только человек, который свою мысль и жизнь выстраивает на Евангелии. Евангелие говорит нам о любви к врагам, о благословении тех, кто нас гонит, о молитве за наших гонителей. Бердяев различает зло и злых. То есть те люди, которые нас гонят или причиняют нам зло, действительно творят зло, мы не должны кокетничать и говорить: мол, давайте их поймем. Нет; человек совершает плохие вещи. Но мы должны отличать человека, заболевшего злом, больного злом, от поступков, которые он совершает.

Представители добра, то есть те люди, которые слишком много себе разрешили, дали себе карт-бланш в борьбе со злом, на самом деле бессознательно, не признаваясь в этом, прикрываясь, может быть, даже евангельской риторикой, повторяю, «в сущности не очень хотят, чтобы злые освободились от зла (а Евангелие хочет именно этого: чтобы злые освободились от зла), они слишком часто хотят, чтобы вместе со злом погибли и злые». Это не евангельское поведение. Бердяев пишет: «Это и есть этика ада, уготовление вечного ада для злых».

Когда христиане позволяют себе говорить фразу: «Гореть тебе в аду», или со злорадством надеются увидеть падение своего врага, или радуются, видя, как пострадал их оппонент (религиозный, идейный или политический), они помещают себя в пространство этой самой этики ада.

Христианам ни в коем случае нельзя себя мыслить представителями добра, как это ни странно звучит. Потому что мы очень хорошо понимаем, что весь мир болен злом, грехом. Как было бы просто, если бы зло находилось где-то вовне, а мы, как рыцари, на белой лошадке скакали бы с копьем наперевес против этого дракона. Но мы прекрасно понимаем, и Евангелие это, как зеркало, показывает, что зло живет в нас самих, мы сами больны.

Это не снимает с нас обязанности сопротивляться злу, но вместе с ним не убивать злого, отличая человека, такого же больного злом, как и мы сами, но у которого эта болезнь прогрессирует, от тех поступков, которые он совершает. Зло называть злом, но ни в коем случае не ставить себя в позицию высокомерного судьи, который выступает якобы представителем добра и позволяет себе творить дела ада на земле.

Записала Нина Кирсанова