Свет невечерний. Бумажный человек

В Воронежской губернии есть старинный город Богучар. В XIX веке там почти полвека священствовал замечательный батюшка – протоиерей Александр Бунин. По старинному обычаю таких выдающихся батюшек называли по имени-отчеству. Сейчас у нас нет такого обычая, но тогда к уважаемым священникам, монахам или монахиням иногда обращались по имени-отчеству. И вот этого батюшку, которого знали в городе и окрестностях как старинного благочинного, как милосердного священника, настоящего служителя Церкви, называли не иначе как батюшка Александр Иванович.

Это был удивительный человек, который всю свою жизнь отдал этому маленькому городку. Он обходил пешком все окрестные деревушки, помогал бедным, утешал сирот и даже на свои средства организовал бесплатную школу для детей-сирот из священнического сословия. Сам он был человеком с образованием, преподавал. Он был успешным преподавателем французского языка, латыни, прекрасно знал античные языки, античную литературу. При этом он всегда оставался простым священником, доступным для простых людей. В нем не было ни капли снобизма, ни капли позерства, которое может быть у провинциальной знаменитости.

О нем сохранились удивительные рассказы о том, как он помогал бедным, как скромно жил, хотя ему как благочинному пытались преподнести новую шубу или раздобыть для него приличную лошадь. Он постоянно ездил на старой лошадке, которая даже потеряла цвет, и ходил в старом и залатанном подряснике, в старой рясе, в старой камилавке. У него никогда не было кошельков или хранилищ для денег; он складывал деньги на подоконниках своего домика, чтобы быстрее раздавать их нищим. Это был удивительный человек!

Его биография была написана после его смерти почитателями. Его очень любили местные жители, очень ценили архипастыри. В биографии есть очень интересная зарисовка быта духовенства того времени, причем очень честная зарисовка. Например, рассказывается о том, как пытались устроить юбилей в честь 50-летия его священнического служения, но, оказывается, никто не знал, что это такое. Дело в том, что в XIX веке не было принято справлять юбилеи в духовной среде. Это была какая-то новинка, которая перепугала даже самого батюшку.

Или, например, очень честно описывается история, которая свела батюшку в могилу. Новый епископ, который приехал на кафедру, начал наводить свои порядки очень резко, очень грубо и довел старого благочинного до инсульта. Это его убило: новые порядки, которые установил вновь назначенный архиерей, поломавший все старые устои... И об этом честно написано в дореволюционной церковной книге.

Но есть еще одна история, которая показалась мне очень важной. Дело в том, что как благочинный отец Александр Бунин должен был разбирать недоуменные вопросы и конфликты, которые случались на приходах между священниками, между священниками и причетниками. Так вот, один из молодых батюшек начал бомбардировать старого благочинного, отца Александра Бунина, рапортами. Одна за другой шли депеши, в которых он описывал разгульную, недостойную жизнь псаломщика и просил благочинного срочно принять меры. Но ответа от благочинного не было. Шло следующее прошение с более подробным описанием и перечислением канонических нарушений, которые допустил этот причетник. Ответа не было. Еще одно прошение – и снова благочинный проигнорировал эти бумаги.

В конце концов этот батюшка сам поехал к отцу благочинному и сказал: «Отец благочинный, Вы же получали мои рапорты, где я Вам сообщил очень важные сведения…» И старый, кроткий, добродушный батюшка сказал: «Отец, дорогой, я думал, что Вы человек как человек, а Вы, оказывается, бумажный человек. Ведь Вы же должны быть добрым пастырем. А добрый пастырь так устрояет свое зрение, что приучается видеть в человеке только доброе, а злое не замечает или врачует с кротостью. А Вы вдруг взялись «бумажиться». Как же Вам это вздумалось? Оставьте, отче, бумагомарание и помиритесь со своим псаломщиком. Ищите человеческого мира, а не бумажного».

Бумажный человек. Мне кажется, очень важная интуиция исходит от этого мудрого батюшки, мудрого служителя Церкви, который столько лет посвятил делу духовного просвещения и забывал себя ради помощи ближнему.

Дело в том, что вместе с духом мира сего, с его привычками, проблематикой, лексикой Церковь иногда подхватывает и те болезни, которые характерны для светского общества. Если очень много общаешься со светскими чиновниками, постепенно цепляешь их речь, их манеру ведения дел, в том числе микроб бюрократии. В Церковь тоже проникают эти мотивы бумажной жизни: отчеты, рапорты, резолюции и прочее. Все это, конечно, нужно. На самом деле бюрократия – очень полезное человеческое изобретение: она во многом упрощает жизнь, способствует наведению порядка в запутанных делах. Но у этого инструмента есть предел использования. Иначе можно незаметно и церковную жизнь превратить в нечто бумажное. И души у нас станут бумажными, и проповеди будут бумажными.

И так же легко можно усвоить то, что, к сожалению, процветает в светском обществе, особенно в чиновничьей среде, сфере образования или культуры: пускать пыль в глаза, заниматься показухой, приписками и прочими вещами. Можно начать «бумажиться», вместо того чтобы напоминать себе, что как пастыри, архипастыри, диаконы, проповедники, преподаватели духовной семинарии мы имеем дело с живым человеком, к которому нужно обращать живое слово, не бумажное. Нужно не бесконечный бумагооборот продуцировать, подражая в этом производительным силам светских чиновнических бюро и разных комитетов, а искать живого слова, а иногда даже живого молчания, которое на некоторых людей действует эффективнее и лучше, чем любые наши слова, любое наше бумагомарание.

Конечно, мы никуда не уйдем от церковной бюрократии. Это нормально. Любое развитое человеческое сообщество должно иметь свой бюрократический аппарат; это естественно. Но такие люди, как отец Александр Бунин, которого наверняка надо причислить к лику святых, должны нас молитвенно одергивать всякий раз, когда мы увлекаемся этой бюрократической игрой. В бюрократии действительно есть игровой элемент, и люди, которые работали в чиновнических структурах, знают, как горят глаза, когда видишь эту игру бумаг. Этим очень легко увлечься, приняв этот бумажный мир за мир действительный, реальный. Это не наш путь. Нам не надо «бумажиться», потому что мы имеем дело не с бумажными душами, а с живыми людьми.

Записала Нина Кирсанова