Свет невечерний. Личное счастье

Виктор Розов очень часто выступал как чтец. Он глубоко и с большой любовью читал те произведения, которые в детстве и юности так потрясли его. Вспоминая о своем предвоенном детстве и юности в своих мемуарах, он говорит, что их поколение отличалось какой-то странной, необъяснимой скромностью и стыдливостью. Для нас это большое открытие. Нам кажется, что Советский Союз и коммунистическая идеология, наоборот, способствовали тому, чтобы разрушать стыдливость, какие-то барьеры. Но не только Виктор Розов, но и другие его современники говорили о том, что их юность была необыкновенно целомудренной. Причем это целомудрие исходило не из идеологии, не из каких-то запретов, а, наверное, из того здорового христианского зерна, которое сохраняется в душе каждого человека вопреки любым стихиям и идеологиям, которые бушуют вокруг.

В своих воспоминаниях он оставил замечательный рассказ о своем друге Кирилле, с которым они с юности делились самыми сокровенными мыслями. При этом никогда речь не заходила о самом святом, то есть о сфере, которая касается отношений между юношей и девушкой, любви. Казалось бы, поэт, драматург должен, наоборот, исследовать все возможные нюансы человеческого опыта. Ведь вся лирика из этого выросла. И великие трагические произведения выросли из этого опыта. Тем не менее Виктор Розов был уверен, что для писателя, поэта и просто любого приличного, воспитанного человека такая стыдливость и целомудрие есть большое преимущество.

Однажды Виктор Розов, уже будучи женатым, зрелым человеком, приехал к своему другу Кириллу в Ленинград. Они гуляли по Невскому проспекту, общались, вспоминали, и Кирилл, уединившись в вечерней беседе с самым лучшим другом, рассказал Виктору Розову, что он влюбился в молодую девушку. Виктор Розов смотрел на него и видел, насколько светились его глаза, как они горели настоящей, подлинной любовью. Это была не выдумка, это было очень жаркое человеческое чувство. И Кирилл спрашивал у лучшего друга совета, как быть. Он чувствовал всем сердцем, что это настоящая любовь. Но Кирилл был женатым человеком, любил свою жену, и у них рос маленький сыночек. У этой молодой женщины, которую он любил, тоже семья: муж, маленькая семилетняя девочка. Как поступить?

Виктор Розов говорит, что страшно мучился и переживал, не знал, как ответить сразу, взял время на размышление. И потом все-таки начал горячо отговаривать друга от того, чтобы расстаться с семьей. Он говорил: «Подумай, Кирилл, сколько боли ты принесешь людям. Вот у тебя жена, маленький сын. У нее муж и маленькая дочь. Уже четыре человека, которым будет очень и очень больно. Кроме этих четырех, есть ваши души и сердца, есть еще ваши друзья, родители, близкие, которым тоже будет очень больно. И эта травма, этот ожог останется на ваших детях и будет потом передаваться болью в наследство грядущим детям, детям детей».

Виктор Розов пишет, что не знал, правильно он поступил или неправильно, но именно эти слова вырвались из его сердца. Кроме всего прочего, его убежденность была связана с тем, что накануне перед этим тяжелым разговором он был на рынке, покупал грибы. Дело было вечером, рынок уже закрывался, он купил грибов у торговки и заметил, что у нее на прилавке, рядом с товаром, лежал мальчик лет девяти с большими красивыми глазами и смотрел неподвижно в небо. Мальчик явно был болен. Виктор Розов спросил у этой женщины, что с мальчиком. Женщина ответила: «Он не болеет, он сошел с ума, потому что у него родители развелись. После развода мальчик не выдержал. Теперь он живет со мной, я его бабушка. Его невозможно вылечить, он постоянно находится в таком состоянии».

Виктор Розов, конечно же, этот случай своему другу не рассказал; он не посмел утяжелить их разговор. Но Кирилл его послушался, семья была сохранена. Он фактически отказался от своего счастья. Виктор Розов говорил, что ему было больно смотреть на друга, потому что потом, в другие времена, когда они встречались, он видел, как горели его глаза, когда он говорил об этой женщине. Он ее на самом деле любил, это на самом деле была большая любовь, но он пожертвовал этой любовью ради семьи и ради того, чтобы не нанести боли огромному количеству людей.

Я думаю, что интуиция Виктора Розова здесь была вполне христианской, потому что именно эта интуиция лежит в основе заповеди, которую так не любят не только наши современники, но и всегда она была притчей во языцех. Седьмая заповедь: не прелюбодействуй. Сейчас часто любят говорить: «Какое дело Богу до того, кого я люблю и что мы делаем за закрытыми дверями? Что вы лезете к нам в постель?..» Но на самом деле эта заповедь не о том, что кто-то завидует вашему счастью, вашим развлечениям. Нет. Эта заповедь о том, чтобы уменьшить количество боли на земле. Потому что любое прелюбодеяние, любой развод – это страшная боль, которая транслируется потом из поколения в поколение, она калечит людей. Вот об этом заповедь.

Я, в свою очередь, скажу, что убежден в том, что человек живет только первые 18 лет, а потом отрабатывает. Может быть, это странно звучит. Мне кажется, что в какой-то момент у взрослого человека на первое место должен выйти долг, а какие-то вещи, которые мы называем личным счастьем, должны занимать свое место. Конечно, этим нельзя пренебрегать, но на первом месте, особенно у мужчин, должен быть долг. Может быть, человек потеряет свое собственное счастье, но, по крайней мере, он не причинит боли своим детям, своим близким. Ради этого стоит пострадать, может быть, даже всю жизнь мучиться. Но лучше самому мучиться, чем будут страдать дети и внуки и дальше эта боль будет до бесконечности продолжаться в твоем роду и роду твоих детей.

Сложная тема. Но, думаю, мудрые люди, которые в детстве не были обучены Христовой вере, своим здоровым сердцем, здоровым чутьем понимали Евангелие гораздо лучше, чем некоторые наши просвещенные и богословски грамотные современники.

Записала Нина Кирсанова