Родное слово. Священник Александр Сахненко отвечает на вопросы

25 сентября 2024 г.

– В эти дни Церковь чтит память святых праведных Иоакима и Анны, родителей Пресвятой Матушки Богородицы, покровителей семьи и брака. Семью еще называют малой церковью. Как в наше время, в XXI веке, сохранить эту ценность?

– Мы встречаем новый церковный год с двунадесятого Богородичного праздника Рождества Пресвятой Богородицы. И по традиции за большим церковным праздником следующие дни посвящаются непосредственным участникам этого события.

Вспоминая о рождестве Пречистой Богородицы Девы Марии, мы, конечно же, вспоминаем Ее благочестивых родителей – Иоакима и Анну, которые тоже могут быть для нас примером. Хотя это неоднозначный пример, согласитесь. Бездетные долгое время люди получают возможность родить ребенка после своего же обещания этого ребенка посвятить Богу. И посвятить Богу не так, как это у нас сейчас делается: прийти в церковь, покропить ребенка водичкой, надеть на него крестик и увезти любимое чадо обратно домой. Посвятить Богу – это означает отдать на служение в Иерусалимский храм и больше не иметь возможности видеться.

То есть все родительство Иоакима и Анны заключается в благочестивейшем предожидании беременности и трогательном трехгодичном процессе воспитания. Потому что на четвертом году жизни Пречистая Дева Мария родителями была передана в Иерусалимский храм. Об этом мы уже будем вспоминать в начале декабря, на празднике Введения во храм Пресвятой Богородицы.

Можно, конечно, спросить: и где тут воспитание? Но человек верующий понимает, о чем идет речь. Что здесь очень важно родителям правильно чувствовать своего ребенка. Казалось бы, я сейчас не отвечаю на Ваш вопрос. Но на самом деле я просто издалека зашел. Дело в том, что современному родителю кажется современное положение вещей ультраправильным. То есть сейчас ребенок является ключевой жизненной ценностью, вокруг которой выстраиваются все остальные вопросы жизни и деятельности человека и его партнера, как принято сейчас говорить, и вообще семьи в целом.

Если вспоминать о времени, о котором не очень любят вспоминать женщины, когда они были своего рода притесняемы, у них не было возможности получать высшее образование, избираться на государственные должности, тогда было правило трех букв «к» на немецком языке: кюхе, кирхе, киндер (то есть кухня, церковь и дети). Вот три интереса, которые должны быть в голове у женщины. Я спешу обратить на внимание на то, что дети даже при такой постановке стояли последними.

И когда мы говорим, например, о классической семье, православном понимании семьи, то, конечно, для человека в семье должна быть четкая иерархия. Дети должны слушаться. Во-первых, младшие старших, во-вторых, беспрекословно – родителей, уважать и почитать бабушек и дедушек, что, к сожалению, мы видим сейчас очень редко. Дети могут себе позволить как угодно разговаривать со взрослыми. Потому что они уже не видят ценности возраста. Не понимают, чем они отличаются от родителей, и могут себе позволить совершенно хамское поведение, которое уже никем не осуждается.

Если когда-то на людях ребенку было стыдно что-то сказать маме, начинали взрослые люди цокать языками, грозить пальчиком, а еще могли подойти и ухо открутить, то сейчас ничего этого делать нельзя. Сейчас может ребенок маму пинать в общественном транспорте, раскидывать вещи в магазине, обзывать ее последними словами. И никому, в том числе матери, ничем ему ответить нельзя, потому что тут же снимут на телефон и обратятся в ювенальную юстицию.

Что же случилось? Отвечаю: нарушена иерархия. Вот какой иерархией ценностей должна обладать женщина в православной семье? Сначала Бог, потом муж, потом ребенок. В чем это выражается? Сели мы ужинать. Сначала нужно помолиться. Потом нужно налить первую тарелку супа папе, а уже под конец ребенку. А как у нас сейчас выглядит ужин? Сначала дитятке. Как же он будет ждать? Молитва? Ну ее, потом когда-нибудь, на старости. А отец подождет. Ждал же целый день, голодный сидел.

Кажется, мелочи. Но это не ерунда. Это внутреннее целеполагание. Нам уже не до Бога. Ну, нет в семье времени на Бога. Когда? Утром встали, пока одели девочек, пока мальчикам вихры расчесали... А если в семье еще и много детей?.. Муж нерасторопный, машину нужно разогреть. Какая там молитва?

А вечером? Этот уроки делает, тот собаку выгуливает, здесь убраться нужно. Утром проспал, вечером устал. Так вся жизнь прошла. А с мужем как? Он деньги зарабатывает – хорошо, молодец. А какое уважение должна жена ему оказывать? Это даже не принято. И все любят повторять, что времена патриархата ушли. Женщина теперь тоже работает, тоже имеет дополнительную нагрузку. Поэтому давай-ка, муженек, – пришел, надел фартук и мой посуду, за кошкой убирай.

Никто не спорит, что это вполне вероятная форма существования. Действительно, особенно если работают оба, почему бы им двоим не принимать участие в заботе о том доме, в котором они находятся? Но это не означает, что уважение, которое глава семьи должен получать прежде всего от своей любимой жены и всей семьи, должно кануть в Лету. А оно, к сожалению, выветривается очень легко. Если мы с тобой равны по нагрузке, то и в правах равны. У нас все беды одни и радости одни. Но это только на словах. А на деле мы предпочтем беды разделять. Ну а радость уж в тишине и покое…

Поэтому современная семья очень сильно страдает из-за того, что люди, которые вступают в брак, по большому счету к браку не готовы. Здесь надо смотреть на жизненный опыт наших предков. Во-первых, никогда не тянули с браком. Молодой человек взрослеет физиологически, и начинают задумываться о женитьбе. Почему? Чтобы не блудил. Естественно, если у него в пятнадцать лет организм полностью готов к деторождению, а жениться он собирается лет в сорок, как он будет жить? Он будет блудить, разбрасывать себя налево-направо. Никакой ценности в этом нет.

В чем еще хитрость вступления в брак молодым? Ты еще ничего не понимаешь. Ты наивный, светлый, чистый, доверчивый, мечтающий. Чем старше человек становится, тем сложнее вступить в брак, потому что у каждого уже есть длиннющий списочек требований ко второй половине. К себе, правда, эти требования не относятся.

Психологи говорят, что есть очень простой эксперимент. Когда к ним приходят люди и жалуются, что долго не могут найти вторую половинку, им дают листочек формата А4 и говорят: «Пожалуйста, напиши, что ты ждешь от своей второй половины». Как правило, люди спрашивают: «А можно второй листок?» А когда им дают листочек и говорят: «Напиши теперь, что ты готов отдать для своей второй половины, чем готов пожертвовать, какие готов взять на себя обязательства», – уже второй листок никто не просит. Потому что там всего несколько пунктов написано.

Это очень весомая мысль. Почему так и задумано Господом Богом, что мы это решение принимаем на пороге вступления во взрослую жизнь: либо брак, либо монашество, либо безбрачие. Вы думаете, монахом стать легко в зрелом возрасте? Ничего подобного. В любом случае мы попадаем из своей привычной атмосферы семьи, в которой нас воспитали, или холостяцкого образа жизни в новое место со своими правилами. И эти правила очень тяжело там приживаются. Потому что в одной семье принято есть так, а спать так. А человек привык по-другому. Ему нужно находить какие-то способы уговорить другого человека выбрать его вариант действий. А это никому не нравится.

Принято считать сейчас, что брак – это то, от чего человек получит что-нибудь. Прежде всего удовольствие. Во-вторых, социальный статус. В-третьих, некоторую гарантию. В-четвертых, материнский капитал. И так далее и тому подобное. Но на самом-то деле брак – это соревнование в любви. И люди, которые венчаются, обходят аналой в красивых коронах. Но выясняется, что это вовсе не короны, а мученические венцы. Попробуй регулярно заботиться о своей второй половине так же, как о себе.

Есть люди, которые приходят в церковь и говорят: «Я очень хочу в монастырь. Очень. Мне нужно. Я готов исполнять беспрекословно послушание самого строгого игумена». И очень часто батюшка спрашивает: «А ты женат?» – «Нет». – «Женись. Вот и будет тебе самый настоящий живой монастырь». От игумении (или игумена) еще можно сбежать, а от родной жены (или мужа) вроде как нельзя. Вот каждый день послушание: сегодня собаку выгуляй, завтра ребенка из садика забери, цветы пересади, борщ свари. И тяжело.

Нам, конечно, хочется райского наслаждения друг от друга, влюбленности. Чем влюбленность отличается от любви? Влюбленные люди смотрят друг на друга. Они ничего не замечают вокруг. Более того, они и недостатков-то не замечают друг в друге. И их ничего не волнует: как развивается мир вокруг, что будет с их будущим. Влюбленность всегда страстная. Но потом эта страсть проходит. И мы понимаем, что идти по дороге, смотря друг на друга, невозможно. Надо браться за руки и смотреть в одну сторону. Только тогда мы не упадем.

И мне очень нравится слово, которым описывается семья в современном нашем русском языке (правда, многие не знают его значения). Когда мы говорим «он» и «она» или «пара» – это не то, «чета» – сильно пафосно. «Супруги» – это слово есть в Евангелии, в одной притче. Один богатый человек решил накрыть стол, устроить праздничную вечеринку, как бы мы сейчас сказали, для своих друзей, и заранее с ними согласовал дату и время. Но когда пришла пора вечеринки, все стали отказываться. И у всех были безмерно важные причины.

Один сказал: «Друг мой, я бы с радостью, но я женился. Как я могу уйти? В брачную ночь все брошу, побегу к тебе? Извини меня». Другой говорит: «А я поле купил, деньги вложил, теперь надо поехать к этому полю и посмотреть, что я купил. Прости, еще как-нибудь посидим». А еще один говорит: «Я купил супруг волов» (так сказано в Евангелии). Что это значит? Он купил двух волов в одной упряжке. Это очень похоже на брак. Когда оба, в одну сторону смотрящие, тянут одну и ту же упряжку. И если кому-то стало плохо, кто тащит все остальное? Вторая половина. Вне зависимости от того, хотел ты этого или не хотел.

Проще всего рассуждать о своем будущем, видя в своем партнере всегда красивого, физически развитого, интеллектуально способного, веселого человека. Попробуй подумать перед вступлением в брак, готов ли ты жить с этим человеком, если он потеряет свою красоту, искрометное чувство юмора, станет в 50 раз спокойнее или в 50 раз тревожнее. А если случится серьезная болезнь и тебе придется за ним ухаживать? А если случится авария и он не сможет больше никогда ходить?

Эти глубинные вопросы вскрывают уже не чувство влюбленности, которое во многом мы рисуем себе сами, а говорят о жертве, которую готов человек принести ради другого. И мы видим примеры семей, когда люди живут по 50, по 70 лет вместе. Когда вытаскивают других из самых страшных, тяжелейших условий, когда человек оказывается или в долгах,  или его посещает серьезная болезнь…

Другой разговор, что, конечно, эта жертвенность брака должна пониматься человеком уже на пороге его. Если оба не отдают себе в этом отчет, то развод неминуем. Если один только ждет, что ему будут все отдавать, а он ничем не будет делиться, то второй человек не в силах справиться. Плюс разводы у нас часто происходят из-за того, что что-то поменялось. Раньше было по-другому. И мужчина уходит к более молодой, более красивой.

Может, с машинами так можно поступать, но с человеком-то нельзя. Ведь человек был молодой и красивый рядом с тобой и всю эту молодость и красоту на тебя же и положил. А теперь, когда ты уже тот, кто ты есть во многом благодаря своей второй прекрасной половине, ибо за каждым мудрым, интеллектуальным и талантливым мужчиной стоит не менее мудрая, интеллектуальная и талантливая женщина, гораздо проще щелчком пальцев променять это все на физическую и внешнюю красоту. А откуда это идет? От непонимания сути брака. То есть человек сам не понимает, что толком создает.

У нас сейчас модно заключать брачные договоры, где прописывается сразу, как будет происходить развод. Ну кто в здравом уме и трезвой памяти строит дом, при этом думая, как он будет его разрушать? Захочется ли ему вкладывать силы в это, ровно класть кирпичи, не жалеть бетона? Конечно, он сделает все тяп-ляп, потому что все равно потом это будет разваливать. И если люди проговаривают возможность развода, как только вступают в брак, то он неминуем. Он неминуем, потому что люди уже себя так настроили, что если что-то пойдет не так...

– Это называют страховкой. Люди так страхуются. Если вдруг муж, например, уйдет, найдет молодую и создаст другую семью, то ты не останешься со своими детьми ни с чем.

– А что ты сделала для того, чтобы он не ушел и не нашел другую семью? Это тоже очень глубокий момент. Почему он уходит искать другую семью? Он говорит: меня там любят, ценят, мной там восхищаются. Да, брак – это быт, который может задушить самые чудесные чувства. И именно поэтому ответственность лежит на обоих. Важно помнить о том, о чем договаривались в самом начале этого пути.

Конечно, ситуация через три года кардинально отличается от той ситуации, когда люди встречались. А через 30 лет брака все совершенно по-другому. Так кто вам мешает уделять друг другу время, устраивать свидания, по-прежнему беречь тот огонек любви, который у вас был? Проще отмахнуться от всего этого и сказать: это сказки, в жизни так не бывает.

И смотришь на людей: вроде живут вместе по-советски, потому что не принято разводиться, а спят в разных комнатах, чтобы не мешать внутренней свободе друг друга. Так брат с сестрой могут жить или друзья. Тут тоже очень важный момент есть: что нам нужно от брака? Что мы хотим вместе с этим красивым человеком сделать? Как мы себе это представляем? Какие ставим цели? О чем вместе мечтаем? И, к сожалению, у большинства молодых людей этих вопросов нет в голове.

И поэтому нет брака. Поэтому он и не заключается. Зачем его заключать, если мы не уверены, что это тот человек, с которым мы хотим провести всю жизнь? Зачем я буду об этом думать, если не собираюсь рожать с ним детей? Эти вольные, свободные отношения очень заманчивы по сравнению с браком, который выставляется как одна сплошная трагедия. Есть даже шутка такая: хорошую вещь браком не назовут.

И в Интернете, и на телевидении, и в песнях что слышит современный ребенок о браке и  семье? Это либо пропаганда, когда мы восхваляем это, не глядя на минусы, либо одна сплошная внутренняя чернуха: «Как он мне надоел, как мне больно... Да лучше бы мои глаза его не видели!»

– Что делать, батюшка?

– Спасаться.

– Как?

– Вот когда человек спасается, он не думает, в какое кафе параллельно зайдет и как завтра проведет день. Он бежит, чтобы не оказаться в лапах у злой собаки, у маньяка в гараже и так далее. Он производит действия прежде всего. Когда человек тонет, например, он уже не кричит громко. У того, кто по-настоящему тонет, уже нет для этого сил, он просто молча уходит под воду.

У нас такая же ситуация сейчас с браком. И начинать нужно не с детей, которые видят только пример своих родителей, а с родителей, которые нахлебались вдоволь проблем. Они видели не самый благополучный брак своих родителей. Они сами по разу, а то и по три встревали не в очень хорошие отношения, по привычке регистрируя их, а потом разводясь. И они сами, а не какой-то чужой дядя из Америки, говорят своим детям: не спешите, не торопитесь, поживите вместе, притритесь друг к другу, а дальше мы уже решим. От этого проблема-то.

Да, это затрагивает и те семьи, где с самого детства у ребенка были правильные духовно-нравственные и моральные устои. А с чего ему быть другим? У него в школе тридцать мальчиков и девочек. И все уже начинают курить с ранних лет, выпивать со средней школы. Все мы прекрасно понимаем, что интимные отношения для современных подростков уже далеко не табу. И поэтому, естественно, рано или поздно самый воцерковленный, самый святой ребенок тоже встанет перед выбором: а мне-то как жить? И тут опять же огромная роль родителей.

Если человек разводит руками: «Что я с ним сделаю?» – это позиция определенной слабости. Я хотел бы обратить внимание всех наших телезрителей, что это вопрос, как мне кажется как священнику, в том числе и духовной ответственности. Когда мы приходим в храм и усиленно крестим лоб, но при этом рядом нет ни наших детей, ни наших внуков, ни наших племянников, – что-то мы делаем, наверное, не так.

Да, безусловно, наука о спасении человека – сотериология – жутко эгоистична. Она говорит: спаси себя, а потом спасутся все остальные. Ну, правильно, конечно. То, что ты уже в церкви, ощущаешь свои недостатки, грехи, исповедуешься, регулярно причащаешься, означает, что ты идешь дорогой спасения. Ты уже на нее встал. Теперь пора и других подтянуть.

Но нет, мы говорим: «Когда у меня дети росли, это было советское время, я сама была глупая. Чему я могла их научить? А теперь они уже и не слушают». Как ты воспитала своего ребенка, что он тебя уже и не слушает? Что такого в его жизни произошло, что он потерял к тебе уважение и элементарное терпение выслушать наставления?

«А внуков мне не дают». Что значит «не дают»? Какая ты бабушка, если тебе не дают внуков? Я вспоминаю свою бабушку. Если ей надо было со мной побыть, она приходила, забирала меня и уводила. Что, там церберы какие-то стоят, собаки, охранники? Нет, это вопрос личного комфорта. «Куда я полезу? Это уже другая семья». Но это твоя семья. Ты стоишь во главе ее. Если по-славянски говорить, ты начальник этой семьи. Не тот, который булавой размахивает. А тот, который является ее началом, первопричиной и источником не только ее радостей (это твои гены, поэтому внуки красиво танцуют, красиво выглядят, хорошо учатся), но и источником бед и проблем.

Если для тебя долгое время Христос заключался в крашеном яйце на Пасху и в том, чтобы походить со свечкой по дому, если пришел плохой человек, то нечего удивляться сейчас, что когда ты кладешь земные поклоны, тут нет твоих детей, близких и родных. При этом те люди, которые в одиночку ходят в церковь, а имеют очень большие семьи (по нескольку детей, внуков), очень любят нападать на чужих детей, внуков, которые приходят в церковь. Их раздражает, что они шумят, балуются, жуют конфеты.

Это некоторая зависть, как я понимаю, но это и некоторое предательство. Если ты свою семью упустила, хотя бы чужих детей и внуков не выгоняй из церкви, стой себе в сторонке и плачь о том, что не смогла привести весь свой род к Богу. Мы примерно об этом говорим.

О каких семьях можно говорить, если сейчас девочка молодая приходит домой и говорит: я забеременела. Что ей говорят мама и бабушка? «Сейчас разберемся». Не с девочками нужно вести разговоры и раздавать им листовки о вреде абортов, а с теми людьми, для которых это норма. «Ну, время такое было», – ахает и вздыхает она. Какое бы ни было время, это остается убийством. И мы до сих пор не можем вывести аборты из ОМС (они фактически сейчас оплачиваются и моими деньгами, и Вашими, и наших телезрителей, которые свои налоги не могут контролировать). Так, конечно, и брака как семьи, которая зиждется на выросших детях, не будет.

Сейчас, слава Богу, благодаря СВО и Указу 809 президента мы начинаем немножечко одумываться. Но за один раз это не делается. Как бы мы сейчас в школе ни пели о том, что семья – это здорово и чудесно, но ребенок видит реалии. Ребенок слышит отзывы взрослых людей о том, как им тяжело живется. И никто ему не объяснит: да, ты знаешь, семья – это очень трудно, но это так радостно... Дети слышат только про мучения. Девочки говорят: мама, я послушала, как ты рассказываешь про роды, я не хочу никогда рожать. И маме очень тяжело ей объяснить: «Доченька, когда ты своего ребеночка на руки возьмешь после родов, ты забудешь обо всех мучениях, которые у тебя были».

Но ребенок этого уже не слышит. Потому что он слышит охи, ахи, воздыхания, раздражение. И если до революции, в советское время это шло по накатанной и эти охи и ахи не могли особо повлиять, то сейчас дети с детства это впитывают. И проговаривают уже в младших классах школы, как они собираются строить свою жизнь, хотят ли, чтобы у них были дети; или они хотят развивать себя.

Это тема (опять же про женщин), что я сначала карьеру сделаю, а потом заведу ребенка, во многом является оправданной. Ведь действительно очень тяжело молодой маме занять место в этом мире. Потому что общество вроде как этого требует. И мы только сейчас стали приходить к тому, что, может быть, правда не для каждой женщины важно работать с утра до вечера, получать статус и иметь какие-то компетенции, отличающие ее от других.

И я знаю и вижу не только на примере воскресных школ, своих родственников и так далее, что сейчас есть молодые девушки, которые готовы быть на кухне, в церкви и с ребенком. И не видят в этом ничего унизительного. Сейчас мы много говорим о том, что формы поддержки могут быть разными. Это может быть в форме домашних детских садов. 

Воспитатель все равно человек наемный. Воспитатель от воспитателя отличается в одном и том же детском саду, в одной группе. Одна никогда ребенка не приголубит, а другая все делает с любовью. Искусственно это сделать не получится. Это либо идет от души, либо нет. Почему бы не популяризировать эту тему? Да, безусловно, есть молодые девушки и женщины, которые чувствуют в себе силы потянуть нечто большее. И их образ воспитания детей будет совершенно иным, чем мы себе представляем. Но так всегда было. Разный образ воспитания детей был всегда.

Про многодетность мы говорим. Но той многодетности, которую мы сейчас позиционируем как необходимую ценность для нашего государства, никогда не было в нашей среде. У среднего класса, как мы сейчас пытаемся себя называть, не было такого. Многодетность была у кого? У крестьян, у которых рождалось по двадцать детей. И при этом сколько было смертей? Достаточно большое количество. И что люди говорили? «Господи, упокой душу моего младенца, рожу нового, пусть он копает землю». То есть ребенок был прежде всего не как светило, которое появилось на горизонте, а как помощник своей семье, чтобы заниматься одним, другим, третьим.

А в богатых семьях были няньки, мамки, гувернеры. И родители видели своих деток по утрам и вечерам нарядно одетых, надушенных, которые говорили: «Бонжур, мама! Бонжур, папа!» Конечно, так и я могу 25 лет многодетной семьей заниматься, если буду видеть детей утром и вечером. Современная семья с современными детьми требует огромного количества личных усилий и большой внутренней жертвы.

– Но все равно надеемся, что семья не умрет. Семьи будут создаваться.

– Семья не умрет. Но от нас зависит, насколько наши с вами дети и внуки будут хотеть эту семью создать. Будет у них желать возиться, суетиться со своими детьми, проводить с ними время? Насколько это будет ценностно для наших дочерей и внучек? Захотят они рожать много детей или скажут: один – и баста. Это все зависит от воспитания, общества, тех духовно-нравственных ценностей, о которых мы сейчас постоянно говорим. Но о них нужно не говорить, ими нужно жить, прежде всего показывая жизненный пример для своего ребенка.

Ведущая Инесса Титова

Записала Елена Кузоро

Показать еще

Время эфира программы

  • Суббота, 22 февраля: 09:05
  • Среда, 26 февраля: 05:30
  • Суббота, 01 марта: 09:00

Помощь телеканалу

Православный телеканал «Союз» существует только на ваши пожертвования. Поддержите нас!

Пожертвовать

Мы в контакте

Последние телепередачи

Вопросы и ответы

X