Православный взгляд. Беседа с митрополитом Томским и Асиновским Ростиславом

– Шестого июня отмечается день рождения Александра Сергеевича Пушкина, и благодаря ему этот день во всем мире принято считать Днем русского языка. Есть ли у Церкви сформированная позиция относительно творчества Александра Сергеевича и его личности?

– Мне кажется, что было бы крайне странно, если бы у Церкви была какая-то позиция по творчеству каждого отдельно взятого художника, писателя, композитора, поэта, ученого, архитектора и т.д. Тогда Церковь превратилась бы в чисто земную организацию. Церковь выносила свои суждения только в отношении тех деятелей культуры и искусства, которые вторгались в области религиозные и выступали в роли неких учителей или духовных наставников, провозвестников каких-то духовных истин. Если в этих духовных «истинах» Церковь видела духовную опасность или искажение, как, скажем, было с деятельностью Льва Николаевича Толстого, здесь она выносила некое свое суждение. Причем и здесь речь шла не о творчестве Льва Толстого, не о его произведениях. Церковь не формировала своего отношения, скажем, к такому произведению, как «Война и мир», или к любому другому, но в отношении его религиозных воззрений она увидела некие заблуждения, опасность. А поскольку Лев Толстой не просто сам держался каких-то ложных взглядов, а пытался их пропагандировать и увлекать своими идеями других людей, то Церковь вынесла свое суждение, что эти взгляды не имеют ничего общего с Православной Церковью.

Александр Сергеевич Пушкин никогда не выступал в роли провозвестника новой религии или идей, которые выходили бы за рамки православного учения. Было в его юные годы баловство, когда он позволял себе не вполне уместные шутливые четверостишия, но на самом деле Пушкин был, несмотря на свои молодые годы (а он прожил не так много и скончался молодым), настоящим православным христианином, что нашло свое выражение в его многочисленных произведениях. Это был человек, который не просто знал о православии, поскольку родился и вырос в православной России, учился в лицее, где, естественно, на уроках преподавали «Закон Божий», но он пережил православие из глубины души, потому что только знающий православие изнутри мог написать такое произведение, как «Отцы-пустынники и жены непорочны», где он в стихотворной форме изложил одну из самых трогательных молитв, что читается в Православной Церкви на протяжении всего Великого поста с покаянием и земными поклонами. Он переложил эту молитву в стихотворение, и становится понятно, что в дни Великого поста он не просто захаживал в церковь, а молился, чувствовал и понимал то, что понимают глубоко верующие люди. Это касается не только опыта Великого поста, но и других сторон церковной жизни, и об этом свидетельствуют многие произведения Пушкина.

Что касается не его художественных произведений, а дневниковых записей и отзывов – здесь тоже можно судить о нем как о глубоко православном человеке. Например, когда у него спрашивали, какую книгу он считает самой важной и значимой, он называл Евангелие, выше которого он в этом мире ничего не смог обнаружить. И его спрашивали: «Если у Вас родятся лети, будет семья, какое литературное произведение Вы читали бы с Вашими детьми?» И он сказал, что прежде всего с детьми он должен читать Библию, которая содержит в себе духовно-нравственные идеалы жизни. Все это свидетельствует о том, что Александр Сергеевич был глубоко верующим православным человеком, что и находило выражение в его творчестве, несмотря на некоторое баловство, что ли, его ранней молодости.

– А «Сказку о попе и работнике его Балде» можно считать какой-то тенью на Церковь?

– Никакой тени на Церковь там нет. Нигде Пушкин в этом произведении не говорит, что Церковь плоха, учение Христа плохое… Как и многие другие деятели культуры и искусства, особенно XIX века, он находил в своем творчестве место для критики негативных социальных, общественных явлений. Это было и в творчестве многих художников, тех же передвижников. Сколько у них картин, посвященных критике ненормальностей жизни XIX века... Это не значит, что они не знали и не ценили то нормальное, что было в жизни, они бичевали именно пороки. И такие пороки, как алчность, жадность и другие, критиковались и критикуются. Например, в другой сказке Александра Сергеевича Пушкина, «Сказке о рыбаке и рыбке», критикуется старуха. Но это же не значит, что Пушкин был ненавистником людей старшего поколения и считал, что всех стариков надо извести.

Может, кого-то вводит в заблуждение название: «Сказка о попе». Но, мне кажется, если бы Пушкин назвал его священником, было бы хуже, в этом слове присутствует некое священнодействие. А слово «поп» в древнерусской традиции никогда не имело негативного звучания. Даже в богослужебных и канонических книгах Древней Руси слово «поп» (или «протопоп», т.е. «первый поп», настоятель) было вполне употребительным. Оно пришло на Русь из латыни, от слова «папа», т.е. «отец». И так как на Руси в простонародье любого священника называли «батюшка», то, по сути, в древнерусском языке «поп» – это то же, что и «батюшка», т. е. «отец». Со временем, конечно, слово «батюшка», как более ласковое, прижилось и приобрело однозначно положительный характер, а слово «поп», особенно в советский период, приобрело оттенок пренебрежения и неприятия. Но во времена Пушкина оно этого оттенка не имело. Поэтому ничего антиклерикального или антицерковного в этом произведении нет.

– Хотел уточнить: а неоднократное участие Александра Сергеевича в дуэлях ведь является тяжким грехом?

– Конечно, это грех, вне всякого сомнения. Но если человек совершает грех, это не значит, что он перестает быть христианином. Человек немощен, и мы с вами периодически совершаем какие-то грехи, оступаемся, но не перестаем быть христианами. Часто человек совершает грех не потому, что он этого хочет (хотя иногда падшая природа тянет человека на дно). Существует сложившееся общественное мнение, мнение толпы, которая считает (хотя это противоречит Евангелию и заповедям Господним) что-то проявлением какого-то благородства, достоинства. И в те времена (первая половина XIX века) дворянину отстоять свою честь, если ее посчитали каким-то образом затронутой, оскорбленной, можно было исключительно на дуэли. Хотя Церковь это порицала, налагала очень строгие епитимьи на участников дуэлей, если они оставались живы, и часто лишала церковного погребения тех людей, которые погибали на дуэли. Они, к сожалению, были в духе того времени, и многие предпочитали не быть порицаемыми светским обществом как трусы, что не могут постоять за свою честь, а не сохранить верность Христу (хотя это был бы подвиг). Но многие, к сожалению, в том числе и Александр Сергеевич Пушкин, двигались в этом отношении в фарватере общей светской жизни.

Великая милость Божия по отношению к нему, что он не сразу погиб на дуэли, а успел исповедоваться перед священником и принести покаяние. Именно поэтому Церковь предала его церковному погребению и поминовению. Во многих местах до сих пор в день рождения либо в день кончины поэта Церковью служатся особые заупокойные службы, панихиды, и это вполне естественно. Поэтому справедливо считается, что Александр Сергеевич Пушкин является олицетворением России, несмотря на то что сейчас многие считают, что быть русским – это значит сохранить чистоту крови, чтобы у человека обязательно в роду были рязанские или костромские корни. С родословной у Александра Сергеевича с этой точки зрения как раз не все в порядке было. Но кто может считаться в большей степени русским, чем Александр Сергеевич Пушкин? Он впитал в себя всю культуру русской жизни, веру православную, которая однозначно сформировала его как русского человека; он не только усвоил то, что дала ему русская культура от прежних эпох, но и, пропустив ее через себя, стал родоначальником того, что мы считаем современным русским языком. Ведь поэтический язык его учителя, Державина, и язык Пушкина – это два разных языка.

– Вы предварили мой вопрос. Мы совсем недавно отмечали Дни славянской письменности и культуры и обсуждали то, какой вклад равноапостольные братья Кирилл и Мефодий внесли в нашу российскую, славянскую культуру. А Александр Сергеевич Пушкин, по сути, вывел этот язык, подаренный нам святыми братьями, на новый, современный уровень. Мы можем их в один ряд поставить?

– Ну, в один ряд мы их точно поставить не можем, потому что они немного из разных плоскостей. Кирилл и Мефодий не ставили себе целью создать какой-то новый язык, сформировать литературу, создать культуру или культурную идентичность славянских народов. Они были священнослужителями: один – епископ, другой – священник, монах, и они несли слово Божие, весть о Христе. Они были миссионерами, апостолами, проповедниками. Но для того, чтобы приобщить людей к вере Христовой, важно не просто устно сказать проповедь определенной аудитории, нужно было донести до славянских людей слово Божие, Евангелие в письменном виде, чтобы его могли читать и те люди, к которым сейчас нет возможности лично обратиться со словом. Для этого была необходима письменность, и они создали ее как некий инструментарий, который открывает перед славянскими народами доступ к Священному Писанию, к учению святых отцов, к духовно-нравственному богатству, которое хранила и хранит со времен Христа Спасителя Православная Церковь.

Миссия Александра Сергеевича Пушкина, несмотря на всю ее важность и значимость, носит культурологический характер. Достоинства Пушкина никто не отменяет, и хотя он занимает не меньшее место в истории нашего народа, чем братья Кирилл и Мефодий, но это немножко из другой плоскости.

– Не могу не спросить: есть ли у Вас какое-то самое любимое произведение Александра Сергеевича Пушкина? Об одном из них Вы уже сказали. Есть еще что-то такое, что Вам очень запомнилось, запало в душу?

– Стихотворение, которое я начинал цитировать, – действительно одно из моих самых любимых произведений. Но то, что мне запало с детства в душу и до сих пор меня немного трогает, – это, как, может быть, ни покажется парадоксальным и удивительным, «Сказка о царе Салтане». Мы говорили о том, насколько по ментальности Пушкин был православным или не очень... Я помню свое детство, помню экранизацию этой сказки Пушкина, детский фильм «Сказка о царе Салтане», помню мультфильм с тем же названием; и до сих пор помню такие эпизоды: «Блещут маковки церквей и святых монастырей…» И когда раздается колокольный звон и т.д. Все эти элементы как-то согревали мою душу. От его произведений, в частности от этого произведения, как бы исходило дыхание Святой Руси, которую мы не потеряли, но которая настолько покрылась разными другими наслоениями, что в нашем государстве, в нашем Отечестве едва-едва просматривались ее очертания. Когда читаешь такие произведения Пушкина, этот туман как будто начинает рассеиваться, и Святая Русь, к которой мы до сих пор принадлежим, снова выступает из глубины веков на передний план.

– Давайте перейдем ко второй части нашей программы: 8 июня Русская Православная Церковь, и не только она, отмечает один из величайших своих праздников – день Святой Троицы, или Пятидесятницы.

– Да, это праздник, который, наверно, сопоставим не только с такими днями, как Рождество Христово или Успение Богородицы, но и с праздником Святой Пасхи, потому что в день Святой Троицы, Пятидесятницы Господь посылает Своего Духа Своим ученикам и апостолам. По сути, это день рождения Церкви. Что такое Церковь христианская, Православная? Это пребывание Духа Святого на земле. Церковь – это та Сионская горница, стихия Духа Святого. И наша принадлежность Церкви зависит не от того, вступили ли мы в какую-то религиозную организацию, а от того, погрузились ли мы в эту духоносную стихию Духа Святого, Который и есть Церковь Христова. Дверь в эту Сионскую горницу открывается через таинство Крещения и таинство Миропомазания. Тогда человек и становится частью Церкви Христовой.

Церковь совершает празднование в честь Святой Живоначальной Нераздельной Троицы, и не следует забывать, что город Томск – особый город, посвященный Святой Живоначальной Троице. На Руси очень часто древнерусские города называли не их собственными именами, а образно, по тому главному храму, который был в этом городе. Например, Москву называли «Домом Пречистой Богородицы», потому что главным храмом Москвы был Успенский собор, а главной святыней Успенского собора – Владимирская икона Божией Матери. Великий Новгород называли «Домом Святой Софии», Сергиев Посад и Троице-Сергиеву лавру называли «Домом Живоначальной Троицы». Я думаю, что «Домом Живоначальной Троицы» справедливо называть и город Томск, потому что в 1604 году, когда казаки-первопроходцы, осваивая просторы Сибири, все дальше продвигались на восток и наконец дошли до того места, где река Ушайка впадает в реку Томь, они, по повелению царя Бориса Годунова построили на возвышенном месте Томскую крепость, а в этой крепости – храм в честь Святой Живоначальной Троицы. Для этого храма царь Борис прислал из Москвы список иконы Святой Живоначальной Троицы, образ, который он тоже очень почитал и которым, по сути, благословил новый город, что на этом месте стоит. Кстати, Борис Годунов перед кончиной принял монашество с именем Боголеп, и на каждом богослужении, на проскомидии об упокоении, которую я совершаю в храме, я каждый раз вынимаю частицу об упокоении монаха Боголепа. Многие, когда я это делаю, вполголоса недоумевают: кто это такой, кого я все время поминаю?

К сожалению, тот годуновский образ Троицы не сохранился. Томичи очень бережно хранили его вплоть до советских времен. Последнее документальное упоминание об этой иконе относится к 1938 году: в описи имущества одной из томских церквей, Никольской, значится этот образ. Через год эта церковь была закрыта, а потом разрушена, и куда делось содержавшееся в ней имущество – неизвестно. Найти этот образ так и не удалось. Когда мы готовились к празднованию 400-летия города Томска, то чтобы как-то восполнить эту утрату, по благословению Святейшего Патриарха и с согласия тогдашнего директора Третьяковской галереи Родионова иконописцы высокого уровня сняли копию с иконы Святой Живоначальной Троицы. Работать им пришлось в экспозиционном зале Третьяковской галереи, такое разрешение нам было дано, и для Томска, в благословение нашему городу, была заново написана икона Святой Троицы, точная копия рублевской иконы. Она была тогда принесена в Томск в преддверии юбилейных торжеств. Перед этой иконой начались эти юбилейные торжества, и мы, вступая в пятое столетие своего существования, с высоты Воскресенской горы, где когда-то находилась первая деревянная церковь, на все четыре стороны благословили Томскую землю этим святым образом. Поэтому день Святой Троицы для этой земли – особый, своего рода день ее духовного рождения.

– Остались еще блиц-вопросы в финале программы.

«Можно ли обращаться за помощью к умершим родственникам? Например, к бабушке? Может ли она действительно услышать и откликнуться?»

– Помочь нам может исключительно Господь. Святых мы просим в наших молитвах, чтобы они нам помогли, молились о нас Господу. Когда мы не только молимся Господу, но и хотим подкрепить свою молитву молитвами близких и родственников, в том числе и усопших, нужно этих усопших поминать и просить, чтобы Господь упокоил их души, простил их всякое согрешение, вселил в недрах Авраама, Исаака и Иакова. И если Ваша бабушка удостоилась войти в Царство Небесное и имеет такое дерзновение, можно просить у Бога: ее святыми молитвами не оставь и меня, грешного… То есть молитва должна быть обращена к Господу об упокоении души этого человека. И если этот человек сподобился дерзновения быть там, где Господь, то его молитвами Господь услышит и наши молитвы. Когда мы поминаем наших усопших близких родственников, то это, конечно, не только им приносит пользу: если они имеют дерзновение пред Богом за нас молиться, то это побуждает их молиться за нас.

– «Почему в храмах запрещено фотографировать? Понятно, что во время литургии это может отвлекать других, но если церковь пуста, можно ли сделать фото дорогой сердцу иконы и молиться перед ней?»

– Во-первых, храм – это особое пространство, и в любых подобного рода местах, если фотосъемка разрешается, она должна быть разрешена кем-то. Все должно быть по благословению. Мы не должны превращать храм в какую-то площадку, где непрестанно происходит съемка. К сожалению, отчасти это и неизбежность наших дней, мы живем в такое время, когда у каждого прихода, у каждой епархии есть свои интернет-ресурсы, свои сайты, где наши прихожане желают отслеживать церковные новости. И поэтому на каждом приходе есть свой фотокорреспондент, который делает кадры богослужения, а потом это оформляется в виде новостей. Это уже стало неизбежностью. А многие прихожане, видя, что какой-то человек фотографирует, считают, что это можно всем. Но когда совершаешь богослужение, а на тебя со всех сторон направлены видеокамеры, телефоны, это не способствует сосредоточенной молитве. Поэтому не случайно при входе во многие храмы помещается знак перечеркнутого красными линиями телефона или фотоаппарата. Храм – это не место для съемки.

Если богослужения нет, то теоретически такая съемка может быть разрешена. Но поскольку есть люди, ответственные за храм, нужно спросить у них на это разрешение. Если нет никаких препятствий, я думаю, сделать фотографию понравившейся иконы или части храма вполне допустимо. Часто ведь съемку не разрешают не только в храмах, но и в музеях, причем по разным причинам. Иногда вспышки от камер вредят каким-то древним предметам и способствуют их разрушению. Либо в зоопарках или океанариумах запрещается съемка, потому что это вредит их обитателям. Иногда съемка запрещается из соображений безопасности, особенно это касается важных хранилищ раритетов. Например, это Оружейная палата Московского Кремля, где нельзя фотографировать те памятники, шедевры, которые там есть. А если кто-то хочет иметь их изображения, нужно обратиться в службу этого музея и по готовым файлам получить фотографию того или иного шедевра. Этот вопрос нужно решать каждый раз индивидуально.

Хотелось бы, пользуясь нашим эфиром, обратиться к нашим прихожанам и «захожанам», которые бывают в храме: не нужно фотографировать и вести съемку во время богослужения. Это разрешается только специально аккредитованным для этого лицам.

Ведущий Виталий Стёпкин