Православная азбука. Об истоках современных праздников. Беседа с протоиереем Кириллом Краснощековым

В студии протоиерей Кирилл Краснощеков.

− Скажите, пожалуйста, откуда появились праздники, зачем они вообще людям нужны?

− Наверное, сколько существует человечество, столько существуют и праздники. Это действительно потребность человека вырваться из серых будней. Праздники − это попытка вернуться в рай, это радость, праздность, когда не работаешь в поте лица, это веселье, дружба и любовь. Одному праздновать невозможно, ты празднуешь с друзьями; и между друзьями, между людьми нет вражды. Так что это попытка вернуться в райское состояние.

− А до революции, получается, у нас были только церковные праздники?

− Церковные праздники, безусловно, были выходными днями, все двунадесятые праздники были выходными днями. Вся неделя с четверга Страстной седмицы и, по-моему, до среды Светлой седмицы была тоже выходной. Естественно, все село не работало в престольный праздник своего храма. Это был праздник села. А из светских праздников, наверное, праздновался только Новый год, уже со времен Петра Первого, насколько я припоминаю.  И какие-то коронационные торжества.

− В праздники, как правило, мы отмечаем что-то важное для нас, они отражают ценности, которыми живет общество. Ценность жизни выражена в праздновании дня рождения, юбилея. Ценность семьи – это юбилеи свадебных торжеств. То есть какие-то важные даты отражают ценности, которыми общество живет. А как сформировались современные праздники?

− Их нужно разграничивать на праздники, что называется, общественные и праздники личные, семейные. И такие личные, семейные праздники − это, конечно, рождение и свадьба. Но я бы и похороны сюда отнес. Хотя вроде бы похороны − это совершенно не праздничная вещь, но это тоже важное событие, которое собирает всех членов семьи. А из наших гражданских праздников, помимо профессиональных, это, конечно, Новый год.

− А как традиция празднования Нового года появилась в России?

− Есть церковный новый год, церковное новолетие, этот праздник приходится на 1 сентября по старому стилю, и так он у нас и остался, хотя почти не празднуется. А вот Новый год, который у нас отмечается 1 января, − это западная традиция, занесенная на Русь Петром ПервымусиР. А поскольку Петр Первый очень активно внедрял в жизнь именно западную обрядность, причем волевыми решениями (если вспомнить все эти ассамблеи, балы, мероприятия, на которых нужно было быть обязательно, иначе могли быть очень серьезные последствия), то Новый год в России прижился.

Но нужно обязательно учитывать то, что до революции он приходился на святки, поскольку Рождество было 25 декабря. И люди, отметив Рождество, уже на волне этого праздника переходили в празднование Нового года, который гораздо скромнее справлялся.

− То есть самым торжественным праздником было Рождество, а как продолжение его – Новый год?

− Новый год, мне кажется, просто был частью святок. Святки (это две недели от Рождества до Крещения) − очень праздничные дни, когда нет поста, когда строились всевозможные снежные городки, проходили игры, гуляния, колядования. И вот Новый год – это одна из страничек этих святок. Примерно так это и было. Но после революции, во-первых, произошел переход на новый гражданский календарь, а Церковь осталась на старом (юлианском календаре), в результате чего наше Рождество переместилось на 7 января, уже после Нового года. Во-вторых, запреты на церковные праздники, церковную жизнь привели к тому, что в сознании нашего русского человека произошло вытеснение Рождества, произошла замена его Новым годом.

И вся радость, ожидание чуда, которые свойственны Рождеству, были перенесены на Новый год, именно поэтому он − главный праздник нашей страны, что, в общем-то, отчасти странно, но это так.

И во Французскую революцию было все то же самое. Новый календарь, новые праздники, а старое все запретить, искоренить, уничтожить. Кстати, здесь очень точно сработала интуиция. Потому что праздник – это отражение архетипической памяти народа. Это как раз к разговору о традиционных ценностях.  Что такое традиционные ценности? Это то, что живет в архетипической памяти народа и воспроизводится в праздниках. То, что народ ценит и любит, он и отмечает. Поэтому революционеры всячески пытались уничтожить эту память и заместить ее новой, с новыми праздниками, которые отражали уже новые ценности. И главная проблема была в том, как сделать так, чтобы это прижилось. Опять же как-то интуитивно они поняли то, что ломать старый праздник и просто заменять его новым совершенно невозможно. И они как раз использовали практику вытеснения (или наложения). Когда ты вроде бы празднуешь в привычную дату, привычным образом праздник, но содержание его подменяется. Вот так произошло с Рождеством и Новым годом. И вроде праздник остался, но содержание его стало иным.

Были попытки вытеснить все праздники. Другое дело, что-то прижилось, что-то не прижилось. Скажем, масленицу вытесняли праздником проводов зимы. Пасху вытесняли каким-то весенним праздником.

− Первомаем?

− Наверное, это не Первомай все-таки, но что-то такое пыталось у большевиков внедряться. Даже пытались вытеснить Радоницу. На Радоницу традиционно люди едут на кладбище, и в практике советской гражданской обрядности были специальные дни памяти, когда местная администрация устраивала на кладбище митинг, говорила о людях, там похороненных, оркестр играл траурные мелодии, а потом люди расходились по могилкам своих родных. То есть вроде бы ты идешь на могилы усопших родных на Радоницу, но, по сути, идешь на митинг, организованный местной администрацией.

− Поговорим о свадьбах, это всегда большой праздник для всей семьи. И до революции это был однозначно праздник религиозного содержания, тогда фактически не было гражданской регистрации, а было венчание. Пытались ли этот обряд как-то вытеснить?

− Безусловно. Все творцы советской гражданской обрядности, теоретики (и Маркс, и Троцкий, и Ленин), писали, что человека к Церкви привязывает прежде всего необходимость как-то оформить три важнейших события в его жизни: рождение, брак и смерть. И в этом большевики интуитивно правы. Церковный обряд, безусловно, был красивым. Это может быть непонятно нашим современникам, поскольку если у нас дома есть телевизор, то этот телевизор нам даст такую массу эмоций, картинок, что этих эмоций хватит с головой. Но Россия первой, да и второй половины XX века − это страна, где красок было очень мало. Телевидения практически не было, театры были только в больших городах, и на этом фоне то, что происходило в церкви, было необыкновенно красиво. Золото, иконостасы, мерцание лампад, пение хора, облачение священнослужителей. Красота! И вот эти деятели советской гражданской обрядности тоже верно писали о том, что народ в церковь привлекает красота церковного обряда, потребность красиво оформить рождение, брак и смерть.

Соответственно, как можно отучить народ ходить в церковь? Дать им хорошую замену. Вряд ли об этом знают наши телезрители, но все загсы в нашей стране появились только для борьбы с Церковью. Загсы появились только в конце 1950-х годов. О том, как в 1920-е годы регистрировали рождение и браки, вы можете прочитать в замечательном романе Ильфа и Петрова «12 стульев». Ипполит Матвеевич, как известно, прежде чем за стульями охотиться, работал регистратором в загсе. И в романе очень красочно описывается, как он регистрировал одну пришедшую к нему пару. Это сводилось к тому, что людям давали толстую книжку, в которой предлагали расписаться. А потом он долго дышал на печать, ставил им оттиски в паспорта − и отправлял восвояси. А на стене у него висел плакат: «Сделал дело – уходи!»

Кстати, в нашем языке ведь до сих пор бытует это странное словосочетание: «они расписались». Вот тебе и вся свадьба.

А в 1940-е и 1950-е годы стало еще веселее. Регистрация браков была передана сначала в НКВД, потом в МВД, и происходила она в местных райотделах милиции. Вот представьте себе, если вы бывали в райотделе милиции и видели его обстановку: тут какой-нибудь пьяный дебошир валяется, а там вы пришли расписаться, создать новую семью. И создание загсов рассматривалось как альтернатива венчанию. Там должно быть красиво, сам загс красивый, лестница, ковровые дорожки, цветы, марш Мендельсона, женщина-регистратор, которая говорит хорошие, умные, красивые слова. Это то, что должно было вытеснить венчание из быта советских людей. Только поэтому стали открывать загсы.

Чтобы вытеснить крещение, в Ленинграде, в Москве, в Киеве строили специальные дворцы, куда торжественно родители, родственники приносили своего ребеночка, где им также говорили красивые напутственные речи, вручали свидетельства о рождении. Самое забавное, что там присутствовали настоящие крестные. Это обычно были представители заводской администрации (если родители работали на заводе) или профкома. И эти представители-крестные ручались, что возьмут шефство над вашим ребенком, помогут вам вырастить из него ответственного советского человека, строителя коммунистического общества. Это тоже была сознательная мимикрия таинства Крещения.

В этих обрядах какая была основная проблема? Она была в том, что все-таки в Церковь людей привлекала не только красота обряда, а ощущение соприкосновения с иной реальностью, ощущение соприкосновения с вечностью, Божественностью, поскольку обряд – это не просто театральное действо. Обряд – это то, что сообщает человеку Божественную благодать. И люди это ощущали.

− То есть это ощущение сакральности происходящего.

− Совершенно верно. И основная задача этих советских обрядотворцев была в том, как их безрелигиозный обряд тем не менее сделать «сакрально-легитимным» (в кавычках). И тогда они расставляли интересные акценты. Для регистраторов в загсе специально были разработаны значки, напоминающие священнический крест, которые они надевали на себя, и есть эскизы этих значков.

−  И напутствие регистратора – это как проповедь.

− Да, молодоженам вручались свадебные факелы. А что это такое? Это ассоциация со свечами в таинстве Венчания. И у человека, взявшего этот факел, срабатывала его архетипическая память. И он понимал, что с ним происходило нечто священное. Что это все не просто так, а хорошо и правильно, так и должно быть.

А вот с гражданскими панихидами, повторюсь, было хуже всего. С гражданскими панихидами у большевиков не получалось, поскольку смерть – это настолько серьезное явление в жизни человека, что как ни пытались революционеры придать ему какую-то псевдолегитимную святость, им это не удавалось.

− Алкоголь на праздниках – это такая наша народная традиция?

− Это традиция, причем не только наша. Я не думаю, что найдется народ, который праздники без алкоголя бы справлял. Давайте вспомним Священное Писание. Христос на браке в Кане Галилейской превращал воду в вино, поскольку вино кончилось, а гости хотели еще выпить. Так что это не только наша традиция, а традиция, наверное, общечеловеческая и мировая. С чем это связано? Как Священное Писание говорит, вино веселит сердце человека, если, конечно, в меру его употреблять. А вот поскольку я начал с того, что, на мой взгляд, праздник − это попытка вернуться в рай, то какая главная характерная черта райского состояния? Радость! Вино помогает эту радость ощутить, сделать ее более полной, и, наверное, люди интуитивно в праздники употребляют алкоголь.

− Как отметить праздник так, чтобы испытать такую детскую радость, но при этом потом не было неудобно и стыдно за то, что происходило?

− Прежде всего надо быть аккуратнее с алкоголем. Безусловно, это так. А как радость в себе вызвать? Такого рецепта нет. Радость – это способность. Вы правильно упомянули детей. Почему дети так ждут праздника? Почему дети так радуются празднику? В силу своей безгрешности. А грех уныл, и многие люди теряют возможность радоваться. Это тоже такая страшная печать греха. Кстати говоря, не этим ли вызвано злоупотребление алкоголем? Человек ищет средство как-то себя раскачать, как-то заставить себя снять этот давящий груз отчаяния, на нем висящий. И человек думает, что если выпить как следует, то он немножко и расслабится.

− По традиции нашей программы просим небольшого пожелания нашим телезрителям.

− Зрителям я желаю, как и себе самому, чтобы в нашей жизни всегда было место празднику!

Ведущая Ольга Бытко

Записала Полина Митрофанова