Православная азбука. Беседа с митрополитом Саратовским и Вольским Игнатием

– Если ответить коротко – и можно, и нужно. Что касается реакции удивления на приветствие: «Христос воскресе», – я с Вами тут не соглашусь. Даже в нашем секулярном обществе, когда говоришь громко: «Христос воскресе», то все отвечают – «Воистину воскресе!» Где-то глубоко, в генетической памяти, это в людях осталось.

Что касается того, что мы по своей суетливости перестаем чувствовать чистую пасхальную радость, она как-то заветривается, то да, мы привыкаем к хорошему быстро и потом уже не ощущаем той радости. Но Пасха – это не просто календарное событие, это событие вечное, которое свершилось в жизни всего человечества, изменило ход человеческой истории и судьбу людей в итоге. И если мы умираем со Христом для греха, то  должны совоскресать каждый день со Христом для жизни вечной.

Другой вопрос – мы бываем в разном настроении, с разным самочувствием, в разной обстановке, мы люди, мы Церковь воинствующая, и мы все равно находимся в состоянии борьбы. А самая тяжелая борьба – это борьба с самим собой. Проще победить внешнего врага. Самый сложный враг – тот, который у нас внутри, наша гордыня, наша суетливость. Если мы будем видеть в другом человеке образ воскресшего Господа, то нам будет проще чувствовать пасхальную радость. Ведь преподобный Серафим Саровский эту радость чувствовал своей душой, своим сердцем, потому что он в людях видел в первую очередь Христа. Он не просто вел себя так из вежливости, он говорил то, что чувствовал. И мы все, люди, призваны к этому.

Наша конечная цель – умереть для греха и воскреснуть для жизни вечной. А жизнь вечная – это не просто то, что ждет нас за гробом, это целый необъяснимый пласт чувств, который человеческий разум не может постичь и человеческое сердце не может воспринять, только лишь отголоски. Любовь к музыке и поэзии словами выразить тяжело, но есть некое восторженное чувство в душе, неописуемое. И Сам Христос, Его любовь – это глубочайший, непостижимый мир. И человек, когда будет пребывать в вечности,  бесконечно будет развиваться, и предела этому развитию нет. Это не так, что мы закончили земной путь, попали в какое-то комфортное состояние – и застыли в нем. Если человек во время земной жизни развивается, то он продолжит развитие и там. А если человек деградирует в течение земной жизни, то большой вопрос, что там его ждет. Будет ли способна его душа к развитию, будет ли у нее такой навык? Или она окажется вне Бога и эта деградация продолжится в месте, где нет Бога, то есть в руках врага рода человеческого. Пасхальную радость, конечно, нужно сохранять.

– Но как? Чем подпитывать себя?

– У нас есть богослужения. На каждом богослужении вспоминаются страдания Христовы, Его смерть, Его воскресение. У нас есть молитвы утренние и вечерние, Священное Писание, множество святоотеческой литературы. Нужно уметь видеть начало Божие везде: в творчестве, природе, погоде – где угодно. Но есть и те, кто предпочитает видеть только плохое. Действительно, этот мир разнообразный, и человек не может пребывать все время только в состоянии восторга, он все равно находится в состоянии борьбы. И часто, как результат этой борьбы, приходит состояние удовлетворения, радости, восторга. А иногда, бывает, приходит радость просто так, причины для нее вроде никакой нет – а на душе становится тепло и светло. Это веяние горнего мира, и оно время от времени приходит в сердце человека даже без каких-либо причин.

Мы живые люди, мы находимся в историческом процессе от рождения до смерти. И до последнего удара нашего сердца мы все равно будем периодически находиться в состоянии борьбы, с самими собой в первую очередь.

– Прошел Великий пост, прошла Пасха, и мы возвращаемся к своей прежней жизни, к привычным сериалам, мы ходим в гости, ездим на дачу, готовим шашлыки. Мы себе позволяем все то, что во время поста себе позволить не могли. И радуемся тому, что вернулись к прежней жизни, теперь нам все можно. Не грешно ли радоваться этим плотским удовольствиям, если 40 дней поста мы себя держали в узде?

– Что значит – все можно? Если все можно, то так можно далеко уйти. Апостол Павел говорит: Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною. Люди должны чувствовать радость общения, выезжать на пикники, можно посмотреть хороший фильм, полезный. А можно посмотреть фильм, где одно насилие, смерть, где призыв ко всему нечистому. Человеческое сознание очень легко воспринимает то, что связано с низменными инстинктами. Можно и в Пасху так нагрешить, и во время поста наше сознание может  что угодно себе позволить, и безо всякого фильма. Нужно во всем иметь меру, делать так, чтобы не вытолкнуть из души желание молитвы и богообщения.

– А можно себе самому сказать: «За время этого поста я чего-то достиг»? Можно вообще размышлять на эту тему?

– Я думаю, что можно. Но это не я достиг, а Господь мне помог этого достичь, мы вместе с Господом смогли это сделать. Надо помнить, что если ты сказал: «Это я смог», то твое достижение обречено на провал, это аксиома. Но я не согласен и с тем, как некоторые патерики, святоотеческие учения нам говорят, что мы должны только себя корить.

– Но святые так и жили.

– Они действительно такими себя видели, Господь им это открывал, и они могли это понести. Митрополит Антоний Сурожский рассуждает на эту тему, он говорит, что можно и нужно видеть то хорошее, что в нас есть. Например, читаем мы Евангелие. Какие-то места нас не трогают, прочли  и прочли, а какие-то берут за душу. Можно ковыряться в себе и искать только грязное, но можно ведь найти и что-то хорошее. И если получилось достичь чего-то хорошего, то нужно это хорошее в своей душе возгревать и расчищать от плохого. А если мы будем видеть только плохое, то можем впадать в уныние, в состояние депрессии. А уныние – это страшное состояние, когда у человека такая апатия, что он ничего не может. И некоторые люди идут на суицид в таком состоянии. Надо видеть хорошее, надо видеть участие Бога в нашей жизни.

Чем христианин должен отличаться от нехристианина? Христианин даже в самой скверной, плохой ситуации должен видеть свет и воспринимать все в своей жизни через призму воли Божией, как то, что это послано ему Самим Богом.

– Такой личный вопрос. Вы с детства в храме, воспитывались в религиозной семье, а когда Вы за красотой этого праздника Пасхи поняли, осознали глубокий, вечный смысл этого великого события? Вы не могли бы вспомнить свою первую осознанную Пасху?

– У каждого человека живая встреча с Богом в какой-то момент происходит. У меня этот момент осознанности наступил тогда, когда я учился на втором курсе духовного училища, я читал тогда дневники святого праведного Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе». И в какой-то момент я почувствовал какую-то близость к нему, у меня было ощущение диалога с отцом Иоанном. Я приходил на службу и каждое слово, каждую стихиру, каждую ектению  ловил как что-то сокровенное. Тогда, в тот момент, начался серьезный перелом, сближение с Богом. Такое настоящее христианство должно быть у каждого человека. Кто-то в раннем детстве это почувствует, кто-то в юношестве, а кто-то – в глубокой старости.

– А есть люди, которые вообще этого так и не почувствуют.

– Человек – свободное существо. Мы еще находимся в состоянии Пасхи и слышим слова святого Иоанна Златоуста в день Святой Пасхи о том, что Господь призывает всех прийти в радость Господа: и тех, кто с утра пришел, и тех, кто пришел в последние минуты, – все призваны, все имеют возможность в любое мгновение начать жить полной жизнью. У нас есть два примера – это разбойники на кресте, оба преступники. Один воспринял в какое-то мгновение слова Христа, они его потрясли, и наступило его внутреннее изменение. А второй так и продолжал глумиться. Вот свобода человека.

– Значит, одного Господь призвал, а другого – не призвал?

– Господь призывает всех. Другой вопрос, что человек не открывает двери своего сердца. Господь заходит туда, где его ждут, где открывают ему дверь. Ни к кому Он насильно не заходит. Стучит в двери через голос совести, через эмоции, через горестные обстоятельства. И если человек открывает двери своего сердца, то Господь заходит.

– А ручка от двери с нашей стороны.

– Да, ручка с нашей стороны.

– Вернемся к нашему пасхальному периоду. До Троицы мы молимся, не вставая на колени. Но ведь жизнь не остановишь, у кого-то в эти дни, может, произошла какая-то печаль, умер близкий человек, какие-то страдания настигли – и он приходит в храм помолиться, ему хочется помолиться именно коленопреклоненно. Не грех ли это?

– Что такое грех? Грех – это то, что для нас вредно. Если человек встанет на колени, то он точно не согрешит. Но в первую очередь должны быть преклонены сердце и душа.

– Я на днях видела, как женщина в храме встала на колени, а другая буквально кинулась к ней со словами: «Встань, так нельзя!»

– А вот это уже превратно понятое православие. Надо было подойти и обнять, спросить, может, ей тяжело и нужно помочь. Люди думают, что они защищают Бога, а на самом деле они наносят вред тому, кто, быть может, первый раз зашел в храм.

Вот история про митрополита Антония Сурожского. Один раз у него была очень короткая и очень жесткая проповедь, когда он сказал людям, стоящим в храме, о том, что накануне в храм пришла женщина в брюках, встала на колени и плакала. Ее начали ругать, тогда она встала – и ушла из храма. И митрополит Антоний сказал тем, кто ругал эту женщину: «Молитесь за нее до конца ваших дней! Если она не придет в храм – грехи ее будут на вас».

– Всегда радоваться – это как? Или все-таки надо находить время и для плача, для печали? Что такое христианская радость, которая должна нас все время сопровождать?

– Должна, да не обязана. Это во многом зависит от нас, от нашей натуры. Но тот, кто радуется, должен поддержать того, кто не может радоваться, должен плечо подставить в тяжелую минуту. А есть люди, которые внешне проявляют сдержанность, кажется, что они не умеют радоваться, а внутри у них может быть глубокий внутренний мир, который дает им огромное утешение.

Есть среди наших прихожан, зачастую пожилых женщин, такие, на которых смотришь – а у них глаза светятся. Такая женщина, может, особо и не улыбается, не проявляет эмоций, но от ее души просто идет свет, видно, что этот человек пребывает в Боге.

Я наблюдал такую картину еще в детстве, в юности, когда видел сидящих у подъезда бабулек. Среди них были те, которые ходят в храм, и те, которые не ходят. И видно: одни сидят спокойные, у них умиротворение на лице и в душе, а у тех, которые не ходят в храм, не веруют, на лице и в мыслях суета, они понимают, что жизнь их заканчивается, и этот страх просто читается в их глазах.

У меня дедушкина сестра долго умирала, болела, и когда я приехал к ним, уже будучи священником, от нее только кожа да кости остались, но при этом какая-то внутренняя пасхальная радость была у нее на лице. Это праведный человек, который молился, находил время в течение земной жизни для общения с Богом. И у нее даже после смерти эта радость на лице осталась. А если человек грешил, то всегда его душе перед уходом из жизни бывает очень тяжко.

Радость не означает, что надо скакать и прыгать, к свету идяху Христе, веселыми ногами. Есть время, когда нужно просто созерцать. Тот же владыка Антоний говорил, что человек к концу жизни не должен гореть, но должен светить.

– Как подольше сохранить в себе эту пасхальную радость, к которой мы так стремились, так долго шли?

– Я бы сказал, что ее надо сохранять всегда, а не на какое-то время, потому что это вечное состояние для нас – воскресший Христос. А если мы будем отводить себе на эту пасхальную радость лишь какой-то период, какое-то время, то завтра вычеркнем это событие из жизни – и забудем. Надо всегда помнить о том, кто мы такие, какой ценой имеем спасение и какую радость нам дает Господь. Надо уметь ограничивать себя от того, что нас будет разлучать с радостью богообщения. Если мы позволяем себе лишнее, то просто нарушаем эту живую связь с Богом и подлинной радости не чувствуем. А если  хотим испытывать радость, то нам надо научиться не позволять себе того, что эту радость обрывает.

Ведущая Ольга Стрелкова

Записала Полина Митрофанова