Канон. Руководитель сестринского хора Марфо-Мариинской обители Александра Егорова. Часть 2

Продолжение встречи с регентом сестринского хора Марфо-Мариинской обители Александрой Егоровой. Гостья расскажет о своей творческой деятельности, о православном проекте "Молодая Москва", лауреатом которого она является. Также незрячая девушка поделится опытом жизни людей с "повышенным вниманием".

– Сегодня мы продолжим беседовать с регентом и певицей Александрой Егоровой.

Александра Егорова появилась на свет в городе Петрозаводске. Из-за врачебной ошибки Александра еще в младенчестве потеряла зрение. Но, несмотря на свою особенность, Александра с детства была очень общительным, жизнерадостным и всесторонне интересующимся ребенком. Позже девушка окончила специализированный музыкальный колледж в городе Курске, а в 2020 году с красным диплом окончила Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет.

В настоящее время девушка руководит сестринским хором в Марфо-Мариинской обители милосердия, а также выступает как сольная исполнительница. Кроме того, Александра активно ведет свои социальные сети, в которых она делится творчеством, духовными размышлениями и нередко дает полезные жизненные советы. В Интернете у Александры уже несколько десятков тысяч подписчиков. Сегодня Александра Егорова гость программы «Канон».

– Александра, хочу поговорить о Вашем служении. Вы регент сестринского хора Марфо-Мариинской обители милосердия. Расскажите, пожалуйста, об этой работе. Вы не так давно пришли туда регентом, около года, наверное, да?

– На самом деле я там больше была регентом, просто у меня все это прерывалось довольно долгой поездкой в Грецию. Я стала там регентствовать в конце четвертого года своего обучения в университете. Весь пятый курс работала там, а потом мне надо было уехать в Грецию. Сейчас я вернулась, меня опять взяли на работу, и уже второй год, получается, я там.

– Под Вашим руководством сколько сейчас певчих?

– Там не так много певчих бывает: от трех до шести-семи человек. Это немного, но больше нам пока и не нужно. Просто в сестринский хор иногда вливаются мирские девочки (студентки университета помогают нам).

– Скажите, как Вы подбираете репертуар?

– У нас чаще всего поется обиход. И я, конечно же, опираюсь на опыт обучения в университете, смотрю, что поют у нас, и стараюсь придерживаться традиций.

– Мы с Вами в прошлый раз уже немного затронули эту тему. Скажите, как настраиваться перед службой певчим? Есть ли какой-то определенный ритуал?

– Нет. Какой ритуал?

– Я имею в виду, чтобы не превращать службу в технический процесс, чтобы понимать, что ты находишься на службе, что ты ее часть.

– Когда я захожу в храм, уже точно понимаю, что я на службе. У меня нет никаких вопросов, на службе я или нет. А как можно иначе? Я не знаю. У меня на самом деле никогда такого не было, что я прямо как не на службе. Для меня служение Богу – это и моя работа, и моя жизнь. 

Я никогда не была прихожанкой. Когда я пришла к вере, то на клирос взошла сразу же.  Я вообще ничего еще не знала: ни «Господи, помилуй», ни «Аминь». Меня поставили на клирос и сказали: «Пой». Я говорю: «А что петь-то надо?» (Четырнадцать лет мне было.) Я говорю, что не знаю, что петь. Это было еще в Петрозаводске. Там был один человек, он говорит: «Ну, пой "Господи, помилуй"». И мы с ним начали учить «Господи, помилуй». Так я и стала потихоньку учиться, очень много учила на слух.

На самом деле сейчас мне очень это помогает, потому что могу подбирать какие-то партии. Это очень здорово. Но я прихожанкой была только тогда, когда у меня просто не было возможности петь на клиросе в какой-то момент, или я приходила в другие храмы, где так просто не встанешь на клирос. А так прихожанкой я крайне редко бываю. Клирос – это моя жизнь.

– До того как Вы стали регентом, получается, Вы были певчей. Как Вам удавалось чувствовать регента и не сбиваться? Как Вы чувствовали его жесты?

– Я была певчей сначала в Петрозаводске, там я особо об этом даже не задумывалась. Просто там все было одинаково, и если привыкнешь, то и нормально подстроишься. А когда меня взяли в храм Николая Чудотворца в Кузнецах работать (в университете), я была, конечно, поражена. Потому что там регенты разные, не всё можно было понять и быстро отреагировать. У нас есть достаточно харизматичные регенты, ты даже не знаешь, что будет в следующую секунду. Тебе приходится постоянно быть внимательной. Даже какие-то самые простые песнопения могут быть изменены до неузнаваемости. И мне периодически ставили помощника, который по руке мне начинал показывать жесты регента: быстрее, медленнее, где-то остановка, где-то громче или тише. И это помогало с некоторыми регентами.

Когда я писала дипломную работу, мы сделали маленькую табличку с возможными знаками для незрячего певчего. Это все, конечно, перерабатывается, и не знаю, будет ли когда-нибудь доработано. Потому что это все очень сложно и индивидуально, мне кажется.

– Удается ли полноценно погрузиться в службу, помолиться?

– Если говорить о таких вещах, не всегда удается, потому что тебе постоянно показывают по руке (там невозможно говорить словами). Во время службы особо не поговоришь, там нужно петь. И, соответственно, во время пения тебе показывают по руке. Это все обговаривается до службы, какие знаки будут. Кто это все с тобой делает, уже привычен к тому, как показать снятие или еще что-нибудь.

В Марфо-Мариинской обители такого нет, я просто пою, потому что там, слава Богу, все спокойно. И там удается больше помолиться. Но я не скажу, что то, что мне показывают, мне прямо совсем мешает молиться. Конечно, приходится быть более внимательной. Тогда до тебя доносится больше смысла, понимания текстов. Потому что ты больше сосредоточен не просто на молитве, а конкретно на текстах, которые произносишь. И это на самом деле тоже полезно, потому что иногда певчие даже не понимают, о чем поют. Иногда просто поют, потому что поставили такой текст.

У регента Татьяны Ивановны в Кузнецах (в нашем университете) есть такая особенность – она умеет донести понимание. По крайней мере, до меня, как певчей, она доносит смысл текста, и я реально начинаю понимать, о чем конкретно я пою.

– Начав рассказ о Марфо-Мариинской обители, Вы упомянули Вашу поездку в Грецию. Перед программой Вы сказали мне, что это была очень важная поездка. Расскажите, почему она была важной, что такое открылось там…

– У меня было очень много поездок в Грецию, в один и тот же монастырь святителя Илариона Могленского. Это удивительный монастырь, там пока восемь сестер и очень хороший батюшка – отец Паисий. Я даже хотела остаться там жить. Последний раз я туда ездила почти на год, и я очень многое поняла. Я поняла, насколько важна молитва в жизни, особенно для монаха, какой может быть служба.

Например, расскажу о различии пасхальной службы в России и Греции. В России пасхальная служба – это какой-то фейерверк. В Греции не так. Когда я первый раз была на пасхальной службе в Греции, я даже не поняла, началась она вообще или нет. Там все так хорошо, спокойно, тихо. И ты только к середине службы начинаешь понимать эту радость, она как-то постепенно приходит и дольше живет в твоем сердце. На самом деле я поняла: чем ярче искра, тем быстрее она тухнет.

– Может быть, это связано с менталитетом?

– Может быть, я не знаю. Честно, не могу сказать. Я впервые на пасхальной службе плакала, но не от того, что мне горько, а от радости, какой-то благодати. Это было невероятно.

– Получается, такое многогранное православие: бывает и так, и так.

– Да, мы не можем жить одинаково.

– Не так давно Вы стали лауреатом Второго православного вокального фестиваля «Молодая Москва». Расскажите, пожалуйста, об этом проекте и о том опыте, который он Вам дал. Я знаю, что на гала-концерте фестиваля Вы выступали не одна. Кто Вас поддерживал?

– Да. Я выступала с хором Московского Данилова монастыря.

– Георгий Сафонов – руководитель.

– На самом деле это был мой первый опыт пения с мужским коллективом.

– Как Вам?

– Интересно. Правда, достаточно сложно было выбрать репертуар, потому что не очень много духовных стихов есть с мужским составом. Есть «Душа моя прегрешная» и, может быть, еще парочка. Я на самом деле мечтала спеть этот духовный стих. Моя мечта исполнилась.

– Что Вы чувствуете, когда за Вашей спиной стоит такой прекрасный хор?

– Я не знаю, что можно чувствовать. Слава Богу, я очень рада, что Господь дал мне такую возможность. Я очень благодарна коллективу, потому что они согласились поддержать меня. Это было здорово. Конечно, жалко, что было мало времени на знакомство, я была бы рада более долгому сотрудничеству. Но не всегда есть такая возможность. Мне было очень интересно.

На самом деле я вообще не хотела идти на фестиваль, я очень не люблю выступать на публику. Я все детство провела на сцене и поняла, что это изнурительно. Это, конечно, приносит очень много радости, но в то же время это просто высасывает из тебя всё. Я не хотела этого всего, но так как меня и батюшка благословил, и мои друзья направили (мне сказали, что это надо для поддержки моих каналов), то я согласилась.

Я даже не думала, что пройду в финал. Ну спела и спела. Правда, там как-то грустно все вышло, все заплакали. У меня был излишне грустный репертуар, я даже не ожидала. Я не думала, что пройду. Но Господь так рассудил – прошла.

– На самом деле зрительской аудитории очень понравилось Ваше выступление, судя по отзывам и комментариям в соцсетях. Вы не думаете вернуться на сцену в таком амплуа? Может быть, какие-то выступления чаще давать?

– Так пока непонятно, кому это нужно. И как себя куда-то предлагать? Я в этом не разбираюсь, я просто живу, пою на канале.

– У Вас есть подписчики, которым нравится Ваше творчество.

– У нас была одна творческая встреча (я как-то попыталась ее сделать для интереса). Вроде вышло неплохо. Можно было бы еще что-то попробовать, к сентябрю можно подумать об этом. Я пока не очень уверена в том, что это нужно людям. Но я буду пробовать все, что могу. Просто сложно понимать, есть ли необходимость в этом.

– Надо пробовать чаще, мне кажется. Потому что те редкие выступления, которые появляются, усыпаны положительными комментариями.

– Да, просто очень сложно набрать аудиторию, много людей не из Москвы, делать выступление в Москве не так-то просто.

– Можно как раз тур по России устроить, раз люди не из Москвы.

– Пусть люди зовут, пишут, я приеду.

Транслируется песнопение «Душа моя прегрешная» в исполнении Александры Егоровой и Праздничного хора Данилова монастыря.

– Вы очень светлый, энергичный и жизнерадостный человек. Я был приятно удивлен, что Вы активно пользуетесь и Интернетом, и смартфоном, много путешествуете. А еще Вы говорите, что сострадать нужно, но жалеть нельзя. Где проходит эта тонкая грань?

– Я очень часто встречаюсь с тем, что и подписчики, и друзья начинают меня жалеть. Сострадание – это когда ты со-страдаешь человеку и в то же время воспринимаешь его как равного себе. Я так чувствую. В России считают, что инвалид – это человек с ограниченными возможностями, а в других странах говорят, что это человек с повышенными потребностями. Это немного разные вещи: когда твои возможности ограничиваются или когда просто нужны какие-то особые условия для того, чтобы реализоваться. Это немного другое.

То же самое жалость и сострадание. Человек, когда тебя жалеет, он трясется над тобой, боится за тебя, начинает тебя жалеть и ничего не давать делать. Нет, человеку можно сострадать и при этом давать ему нормально жить. На самом деле люди с повышенными потребностями могут нормально жить. Есть прекрасные незрячие математики, химики, массажисты, музыканты. Есть неходячие люди, которые столько всего делают... Есть разные группы инвалидности, и среди инвалидов есть прекраснейшие ученые, поэты – кого только нет… 

Если человека жалеть, из него ничего не выйдет. Я уже поднимала этот вопрос на своем канале и говорила: если вы ребенку с повышенными потребностями не даете возможности саморазвития, самостоятельности, он никогда не научится самостоятельно жить. Это действительно так. А это очень важно для человека.

Инвалидность – это своего рода тюрьма, из которой нужно вырваться каким-то образом. Если ты просто сидишь дома и ничего не делаешь, то так в этой тюрьме и останешься. А если ты стараешься благодаря тем, кто тебя окружает, благодаря твоей семье, которая тебя поддерживает?.. Они не оставляют тебя дома и не делают все за тебя как за маленького ребенка всю жизнь, они дают тебе возможность развиваться. Это не значит, что тебя бросают на произвол судьбы. Близкие рядом, но они помогают тебе идти по этой жизни, подсказывают, чему можно научиться.

Я сейчас живу одна, готовлю себе, сама себя обслуживаю, хожу на работу сама, езжу в метро. Все это благодаря моим родным. Если бы мне мои родные не дали такой возможности, не отпустили бы меня в Курск, где я училась… они могли не отпустить. И там я училась, и тут, в Москве, я тоже многому научилась. А по-другому никак.

Если бы я не уехала, я бы так и сидела все время дома. Нет, надо жить и радоваться жизни и других радовать. И учить других жить, если есть возможность. Не тем, что ты будешь ходить и говорить, какой ты молодец, а просто своим примером.

– Александра, спасибо Вам большое за Ваш пример. Радуйте нас своим творчеством, пением, чистым голосом.

В заключение нашего интервью у нас есть традиция ответа на короткие вопросы. Блиц-опрос. Давайте мы с Вами попробуем. Назовите три Ваших любимых музыкальных произведения. Это может быть светская музыка, духовная. Если совсем сложно сделать выбор, можете трех композиторов назвать.

– Я люблю первый фортепианный концерт Шопена. Мне нравится Кипелов. И фортепианный концерт №2 Рахманинова. Вообще творчество Рахманинова мне нравится.

– Три важные книги в Вашей жизни.

– Библия, «Эвергетин», книги Виктора Гюго.

– Продолжите фразу: «Без музыки…

– … меня нет».

– «Больше всего в людях я ценю…

– … доброту и любовь».

– «Счастье – это…

– … Бог».

– Поймав золотую рыбку, что Вы у нее попросите?

– Ничего.

– И заключительный вопрос: «Бог – это…

– … любовь».

Автор и ведущий Александр Крузе

Записала Елена Кузоро