Читаем Добротолюбие. «Распять себя миру». Священник Константин Корепанов

Мы оставили мир, оставим и пристрастие к нему. Ибо пристрастия опять привязывают нас к миру и соединяют с ним, хотя бы они касались маловажных, обыкновенных и ничего не стоящих вещей. Но если хотим совершенно измениться и освободиться от пристрастий, научимся отсекать хотения свои, – каких бы малых вещей они ни касались. Ибо ничто не приносит столько пользы людям, как отсечение своей воли; и поистине, от сего человек преуспевает более, нежели от всякой другой добродетели. Между тем такое отсечение своей воли и своих хотений может быть поминутное. 

Чтобы понять, о чем идет речь, нужно вспомнить Священное Писание. Например, слова из Послания апостола Иакова, адресованные, безусловно, каждому верующему во Христа человеку: Прелюбодеи и прелюбодейцы! не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? (Иак. 4, 4). Или, например, такие слова: не любите мира, ни того, что в мире (1Ин. 2, 15), – и дальше обличение миру из Послания апостола Иоанна Богослова.

Или в Евангелии от Иоанна Христос говорит: Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир (Ин. 15, 19). То есть отчужденность от мира, инаковость по отношению к миру есть не только прерогатива монашества. Как мы уже говорили в прошлый раз, монашество – это особенный путь для особенных людей. Благодаря особенной благодати это есть особенный дар человека Богу, который он приносит.

То, о чем мы говорим сейчас (отречение от мира), есть некое обязательное для всех христиан условие. Я избрал вас от мира. Это интересно. Мы миряне, мирские люди, живем в мире, но при этом должны быть не от мира сего. Поэтому, как говорит апостол Павел, горе вам, если все люди говорят о вас хорошо. Если мир вас любит, значит, вы совершенно мирские люди. Вы не стали иными по отношению к миру. Мы должны оторваться от мира, хотя живем в миру и являемся мирскими людьми.

Много нельзя об этом говорить, хотя этот вопрос очень важный не только для аскетики, но и вообще для понимания природы Церкви, человека в этом мире, стало быть, вопроса богословия таинств, богословия Церкви. Ведь Церковь и есть некая общность избранных от мира людей. И вступают люди в Церковь через смерть.

Таинство Крещения – это таинство смерти. Мы погружаемся в купель, она является гробом, в который мы погружаемся буквально с головой. И перед этим погружением мы отрекаемся от всех дел мира, от сатаны, всех дел его, всех ангелов его, всего служения его и всей гордыни его, всего того, что наполнено, пропитано гордостью в этом самом мире. Мы от этого отреклись, погрузились в купель и умерли для дел мира. И, выходя из купели, помазуемся Святым Духом, чтобы иметь силы сохранять себя в крещальной благодати, в завете с Богом для того, чтобы больше не жить по закону мира сего.

Мы можем, как Антоний или Феодосий Великий, если нас к этому призовет благодать, уйти в пустыню, то есть выйти из социума окончательно, порвав с ним всякие отношения, отказавшись от дома и имущества, детей, жены, родителей, налогов, государства, политики, войн, экономики, сельского хозяйства и пищи. От всего этого отказавшись, мы идем туда для того, чтобы достичь совершенства, о чем мы говорили уже в прошлый раз.

Это избранные уходят в пустыню, но большинство людей остаются в миру, в этом социуме, в этих городах и селах, в этих государствах, среди этого народа, призываются рожать детей, заключать браки, общаться с родителями, с друзьями, защищать Отечество, платить налоги, зарабатывать себе в поте лица насущный хлеб. Но делать все это не так, как делают остальные люди в мире, а основываясь на других законах, ибо от закона, определяющего бытие этого мира, человек крещаемый отрекся. Он умер для мира и выходит теперь для того, чтобы жить по закону Христа в этом же самом мире, но уже независимо от законов, определяющих бытие этого мира.

Он живет во Христе, по законам Христа. Через погружение в купель, соединение со Христом, он вошел не только в Церковь, но в Царство Божие, несет в себе это Царство Божие, живет по его законам и таким образом противопоставлен миру. Само это противопоставление Христа и мира, а стало быть, христиан и мира, есть одна из ключевых тем Нового Завета.

Я не хочу сказать, что мы это переживаем. Нет, к сожалению, мы этого не переживаем. И в сущности, люди (не Церковь) не переживают это очень давно. Но это ничего не значит. Они, естественно, не противопоставляют себя миру, большинство людей, естественно, возвращаются к прежнему образу жизни. Поскольку они верили во Христа в какую-то свою меру, произошло некое проникновение благодати Божией в их сердце. Поэтому в них начинается духовная жизнь, Дух Святой продолжает свою работу.

Мало-помалу каждого из тех людей, с которыми Он соединился, Он начинает отрывать от мира. Не тем, что, как это иногда бывает, человек становится совершенно чуждым миру в силу разных заболеваний. Но обычным порядком, когда человек сам начинает узнавать, что его внутренние устремления противоположны миру. Ему перестает нравиться то, что нравилось и нравится другим. Его перестает радовать и веселить то, что радует и веселит других (и его самого некоторое время назад радовало и веселило). Он обращается от привычных, нормальных культурных штампов, ценностей и парадигм совсем к другому.

Ему больше неинтересно читать романы, он читает Евангелие и того же авву Дорофея. Ему больше неинтересно смотреть фильмы, он начинает ездить по святым местам. Его не забавляют европейские города или солнечное турецкое побережье. Он проводит время где-то в молитве, в каком-нибудь монастыре, Соловецком или Валаамском, и там обретает совершенно другие радости и другое веселье. Он делает это не потому, что так заведено в его среде, а потому, что ему там хорошо. А на турецком берегу ему плохо.

Он когда-то отдыхал в Ницце или на Кипре или где-нибудь в Таиланде, на солнечном побережье Испании или в Акапулько. И больше ему это неинтересно. Он разочаровался в мире. Разочаровался в том, что происходит вокруг него. Он увидел то, чего человек не видит: ложь, обман, лицемерие, гордость, тщеславие. Это все ложь, ложь, ложь, ложь. Он ищет истину – и находит ее в Евангелии. Он ищет цель – и находит ее во Христе. Он может продать все (и такое бывало) и уйти в монастырь. Но чаще всего он не продает все. Он просто меняет свое отношение к этому. Он перерождается.

Это перерождение и является производной той благодати Святого Духа, которая дана ему в крещении. Он видит, что мир живет так, а он так жить не хочет. Но это уже не тема нашей сегодняшней беседы. Об этом мы говорим в аскетических перевертышах. Так пишет Льюис именно о том, какие соблазны, искушения подстерегают человека на этом пути после обращения. Но авва Дорофей здесь об этом не говорит, поэтому и мы говорить не будем.

Нам важно другое: человек совершенно отчетливо противопоставляет себя и мир. Мир иной, и я не хочу жить так. А как хочу? Как я теперь должен жить? Одни из самых страшных соблазнов, которые подстерегают здесь человека, – это ненависть, презрение, высокомерное отношение к людям, которые живут в миру. Они не виноваты. Они часть этого мира, но судить их не за что. Ты должен ненавидеть и презирать мир, но любить людей.

Если ты любить людей не будешь, а будешь смотреть на них свысока, будешь над ними превозноситься или их презирать, то ты внутри этого мира. Ибо мир так и требует: если ты познал какую-то особую истину и приобрел какой-то особый смысл, это делает тебя богатым. И ты должен с пренебрежением относиться к тем, у кого этого богатства нет. Гордость тебя накрыла. Отречение, которое ты произносил у купели, не сработало. Ты снова попал в руки мира. Вот таким хитрым способом он тебя поймал. Ты гордишься, а значит – ты внутри мира.

Но если человек преодолел все эти вещи, то он совершенно отчетливо сознает свою инаковость по отношению к миру. Он чужой в этом мире. Его здесь ничто не радует, он не хочет жить по законам этого мира, но тем не менее он остается в нем как раздражающий элемент для мира, как постоянное свидетельство о том, что есть иной мир, иное царство, иные законы, иные основания жизни.

Это очень суровая игра, суровая и непростая жизнь, и всякий христианин призван именно к этому. Не так важно, великое ли у тебя имя – Серафим, Рафаил, Дорофей – или ты просто Петя, Саша или Марина. Это не имеет значения. Если ты христианин, ты остаешься в мире как свидетель иного закона бытия, что Бог жив, что Христос воскрес, что жизнь Христа есть в тебе. И при этом ты среди постоянных раздражающих факторов этого мира. И это то, что проживает каждый христианин.

Постоянное пребывание в мире, взаимодействие с ним – это проблема для каждого христианина, решаемая через подвиг, веру и благодать. В чем основная интенция этой проблемы? В чем правильный выход из нее, как ее можно решить? К счастью для нас, здесь об этом авва Дорофей и говорит.

Я не считаю себя специалистом по святоотеческой литературе, хотя читал очень много, читаю очень давно, но на академическом уровне этим не занимаюсь. Но мне представляется, если исходить из моего опыта прочтения, что именно авва Дорофей сказал самое важное, самое точное определение, в чем состоит отречение от мира, в чем нерв инаковости по отношению к миру.

Всякий христианин живет в миру. У него есть дом, дети, машина, квартира, сады-огороды, больницы, родительские собрания, ЖКХ, поломанные краны, кухня, мясо, колбаса, кондиционеры, системы отопления, одежда, обувь, зонты, зимняя резина, летняя резина, сломанные машины, ДТП, аварии и прочее. Все так же, как у всех людей. Он живет в этом мире, но внутренне он этому миру чужой.

В чем его отличие? Конечно, в вере. Но в чем проявляется эта вера? Ведь само по себе свидетельство о том, что я верю во Христа, или хожу в храм, или ношу крест на груди, к сожалению, ничего не значит. Это мертвые символы, они всегда были и до самых последних дней останутся достаточно мертвыми символами. Они могут что-то значить и могут не значить ничего.

Человек может быть в Церкви. История Российской империи дала нам немало таких образцов, когда можно быть в Церкви и быть негодяем, совершенно гордым, тщеславным и прочее-прочее. Не только не отличаться ничем от других людей, но и быть хуже всех в этом мире.

В чем отличие? Авва Дорофей определяет. Самое главное условие отречения от мира и инаковости миру – это отречение своей воли. Когда мы входили в купель, мы отреклись от дел сатаны, от его гордости. А гордость, как мы уже говорили, читая того же Варсонофия Великого, есть эквивалент своей воли. Именно в этом суть гордыни – своя воля. И, таким образом, все, что происходит в мире, определяется именно этим – своя воля или не своя воля (пока безотносительно к тому, Божия это воля или не Божия, а просто своя или не своя).

Конечно, мы читали Варсонофия Великого совсем недавно и помним, что важно, Божия это воля или нет, но авва Дорофей на этом не акцентирует внимание. Мы можем ходить в театр, в кино, копаться в огороде, заниматься приобретением вещей, и это созидает нас во Христе, если мы делаем это не по своей воле, а потому, что так нужно. Не важно, так нужно Богу или моему близкому человеку (для верующего здесь небольшая разница).

И, наоборот, хождение в храм, совершение молитв, чтение Писания, какой-то подвиг поста или еще что-то может разрушать человека, если это он совершает по своей воле, а не по воле Божией. Ключевое определение моего не мирского бытия, моего противопоставления миру в том, что является фундаментом, основанием моей деятельности. Я свою деятельность осуществляю потому, что так велит Бог, я слуга в доме Божием и проповедую или пашу, покупаю или продаю, раздаю или собираю потому, что так велит Бог. Или я все это делаю потому, что так мне нравится, я считаю это разумным (или кто-то считает это разумным или правильным).

Это принципиальная разница, поэтому христианин отличается от других людей. В тот момент происходит водораздел между ним и миром, когда он, приходя к Богу, говорит: «Господи, что Ты хочешь, чтобы я сделал? Какова будет Твоя воля, ибо я больше не хочу творить свою?» И тут проходит демаркационная линия. Неким краеугольным камнем или квинтэссенцией, выражающей христианский максимум воли, христианское мировоззрение, саму парадигму христианского существования, являются слова: «Кто хочет быть Моим учеником, отвергнись себя, возьми крест свой и следуй за Мной». То есть «отложи свою волю, возьми Мою волю, то, что Я тебе дам, и иди за Мной по Моим стопам».

И потому так важна во всех ее компонентах молитва «Отче наш», особенно в этом: Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Важно не просто прочитать устами эту молитву, протараторить, выучив наизусть, а действительно сказать Богу всем сердцем: «Я хочу, чтобы была Твоя воля, а не моя. Твори волю Свою. Я не хочу быть творцом своей собственной воли». В этом и состоит принципиальное отречение от мира.

Святые отцы, особенно русские святые отцы, немало говорили о том, что часто люди приходят в монастырь, но приносят туда мир. Как они могут принести туда мир? Они приносят туда свою волю. И живут по своей воле, и хотят жить по своей воле, и ненавидят как волю игумена или игуменьи, так и волю Божию. Они хотят, чтобы было так, как им хочется.

И в этом смысле демаркационная линия проходит как раз там, когда человек отрицается своей воли. Это некий ключевой компонент. Он отверг себя, отверг свою волю, возненавидел свою душу, любящую этот мир. И, возненавидев себя, начинает творить волю Божию. Как здесь указывает авва Дорофей, это отречение своей воли может и должно быть даже поминутное.