Читаем Добротолюбие. «О клевете». Священник Константин Корепанов

Мы сегодня заканчиваем читать поучения преподобного аввы Дорофея из второго тома «Добротолюбия».

104-й абзац:

Слышал я о некоем брате, что, когда он приходил к кому-либо из братии и видел келью его невыметенной и неубранною, то говорил себе: блажен сей брат, что отложил заботу обо всем земном и так весь ум свой устремил горе, что не находит времени и келью свою привести в порядок. Также если приходил к другому и видел келью его убранною и выметенной и чистою, то опять говорил себе: как чиста душа сего брата, так и келья его чиста, и состояние кельи согласно с состоянием души его. И никогда не говорил он ни о ком: сей нерадив, или горд, но по своему доброму настроению всех видел добрыми, и от всех получал пользу. Благой Бог да подаст и нам такое же доброе настроение, чтоб и мы могли получать пользу от каждого и никогда не замечать пороков ближнего.

Золотые слова. Здесь авва Дорофей приводит нам в пример человека с чистым сердцем, не совершенным, но очищающимся. И нам приводится здесь этот пример, потому что мы должны стремиться к тому, чтобы всякий раз обо всех думать хорошо и получать от этого пользу своей душе.

Но мы так не делаем. Мы не хотим быть чистыми, не хотим быть послушными Богу, не хотим стать людьми, которые исполнили бы заповеди Христовы? Вроде хотим. Но на самом деле мы больше всего хотим остаться реалистами, остаться людьми, объективно оценивающими все происходящее вокруг, мы рационалисты.

Не то чтобы это большой грех, это состояние души, такими нас сделал мир. Мы выросли в такую эпоху, когда разум самое главное, чем гордится человек, что ценят в нем другие люди. В последние пятьдесят лет ситуация меняется, и больше всего ценятся люди, которые умеют любым способом зарабатывать деньги. И цивилизацией давно уже владеют не умные люди, а, скажем по-простому, скоморохи, те, что поют, танцуют, смешат, веселят. Ничего с этим не сделаешь. Но на самом деле по сравнению с господствующими над миром шутами гораздо радостнее и приятнее выглядит мир, над которым господствуют умники, профессора, мыслители. На самом деле это тоже плохо, но это хотя бы выглядит достойно. Но по сравнению с тем, что задумал о человеке Бог, и то, и другое плохо.

Знание надмевает, назидает только любовь (см. 1 Кор. 8, 1). Мы это знаем, но мы не можем отказаться от знаний. Это то, что мешает нам совершить полное покаяние. Мы гордимся своим знанием, гордимся тем, что у нас есть правильные знания о правильных вещах, что мы знаем этот мир. Нам так кажется, и потому мы не можем ступить на путь исполнения заповедей Христовых, ведь мы очень гордимся своим знанием и объективным представлением о мире. Но именно против этого и были бы направлены заповеди Христовы, согласись мы их исполнять. Как это молиться за врагов? Как не судить, если человек негодяй? Как простить, если простить нельзя? И мы, практически споря, противопоставляя свое знание всякой заповеди Иисуса Христа, не можем тронуться с места.

Эта картинка, этот образ человека, нарисованный аввой Дорофеем, ясно показывает, почему мы не хотим быть такими людьми. Говоря грубо, нарисованный аввой Дорофеем человек – просто идиот. Ему что ни покажи, он всем доволен. Но надо же осудить человека, у которого беспорядок в комнате! Это же плохо! Что еще выдумывать, если это плохо? Какие-то оправдания, извинения – это ханжество. Так и надо сказать, что он неряха, назвать вещи своими именами. А другой, очевидно, – чистоплюй. Навел порядок у себя в комнате. Об этом разве должен христианин, тем более монах иметь попечение? Нет, конечно.

«Нужно видеть правду, всегда называть вещи своими именами», – говорим мы. А потому ничего не можем сделать с собой. Мы не можем исполнить заповеди Христовы, потому и не можем быть носителями благодати. Мы не можем любить. Не потому, что это в принципе невозможно, а потому, что наш разум, наше так называемое объективное воспринятие реальности нам гораздо ближе, чем какой-то неведомый Христос с Его совершенно непонятными, неразумными, нереалистичными заповедями… Как апостол Павел говорит: слово о Кресте есть безумие (см. 1 Кор. 1, 18). И безумием проповеди нужно спасать верующих, потому что рациональному осмыслению христианская жизнь не поддается.

Мы пока держимся за объективную картину мира, хотя на самом деле всего лишь грязны наши очи, но мы держимся, потому что нам кажется, что мы реалисты.

В этом смысле есть очень интересный сюжет в фильме «Хроники Нарнии», где одна умная девушка говорит: «Я всего лишь хочу рассуждать реально». Она говорит это совершенно неуместно, потому что в тот момент надо было не рассуждать, а принимать решение. И брат говорит ей: «Ты просто умничаешь». По сути, дети говорят правильно, мы просто умничаем в большинстве случаев, а надо поверить и сделать то, что требует вера. Но мы держимся за свое умничанье, за свое мнение о собственных познаниях, а потому не можем ни любить, ни понимать, ни радоваться за всех. 

Чтобы жить с Богом, нужно исполнить заповедь. А чтобы ее исполнить, нужно видеть ту картину, которую описал нам авва Дорофей, и захотеть стать таким человеком, который описан здесь. Именно захотеть стать таким. Когда мы захотим стать такими, у нас все получится. Но когда мы читаем про такого человека, мы не хотим быть таким, как он, поэтому ничего не получается.

Вообще интересная штука – объективность. Или, может, кому-то больше нравится слово «реализм». Это та зараза, которой мы заразились. Для нас самое важное, самое ценное – объективно видеть мир, реально видеть мир. А мы не задумываемся, к чему нас приучает этот реализм. 

Мы зашли в убранную комнату, провели везде глазами – чистота. «А… нет, окна-то не вымыты и пыль на полках. Обмануть меня хотели?» – «Но, в общем-то, порядок?» – «Да, постарался. Но это вовсе не порядок. Порядок – это когда вымыты окна и вытерта пыль на полках, протерты листья у цветов. Вот тогда порядок. А у тебя этого нет». – «Но в целом-то неплохо?» – «Не знаю, я вижу то, что вижу. Объективно здесь нет порядка».

Приходит человек с цветами к девушке, говорит: «Я тебя люблю. Выходи за меня замуж». Она смотрит восторженно в глаза любимому человеку. А вот мама у нее наблюдательная, она говорит ей шепотом: «Ты смотри, у него ботинки нечищенные и штаны мятые, он неряха. Ты за кого замуж собралась? Неряха он!» – «Мам, отстань». – «Я просто хочу быть объективной, я реально смотрю на жизнь. Это у тебя голова кружится от любви, а ты посмотри, какой он». Это объективная картина, объективный взгляд.

Или возьмем объективный взгляд на историю. «Давайте вспомним: сколько было у нас убийств, каким порокам были преданы наши государи, сколько у нас было разных преступников, негодяев, сколько было у нас таких действий, за которые надо стыдиться? Вот это, я понимаю, объективный взгляд на историю. А вы что нарисовали? Тот герой, другой герой, там подвиг совершили, тут простили всех. Это все пропаганда! А вот трезвый взгляд на историю – это когда я вижу все недостатки». Так что же такое объективность?

Есть объективность дьявола. Он ходит за нами и записывает все наши грехи. Они действительно были: эти мысли, эти слова, эти поступки. Он просто честно, объективно, реально оценивает, какие мы есть. Записывает, а потом этот список предъявит.

А есть объективность Бога, Который любит нас и видит то, что мы стараемся делать. Он видит наши труды, видит то, во что мы верим, видит нашу слабость, видит, как мы из последних сил стараемся совершить что-то хорошее, но, даже совершая это хорошее дело, делаем это нехорошо. Но Он видит, что мы стараемся делать, и видит наши усилия. И Он любит нас. И однажды, в последний день этого мира, мы узнаем, что Его любовь есть единственная безусловная реальность и объективность этого мира, а все остальное ложь.

107-й абзац:

Когда услышишь, будто ты сделал то, что не делал, то не дивись сему и не огорчайся, но тотчас со смирением поклонись сказавшему тебе сие, говоря: «прости меня, и помолись о мне», – и потом молчи, как сказали отцы. А когда он спросит тебя, – «правда ли это, или нет», тогда, поклонясь со смирением, скажи по истине, как было дело, а сказав, опять поклонись со смирением и скажи: «прости меня и помолись за меня».

Клевета – это дело очень болезненное. Клевета – зло. Это практически родовое название нашего врага-дьявола – клеветник. Клеветать – это всегда исполнять его волю. Он – главный изощренный клеветник. Он клевещет всем на всех, всем на Бога и Богу на всех. И мы вольно или невольно всегда подражаем ему, когда клевещем. Поэтому, конечно, клевета – это очень больно и очень страшно.

Но для христианина в клевете всегда есть некое утешение, потому что христианин знает, что так поступили с нашим Учителем, и Учитель перед тем, как претерпеть клевету, предупредил нас, что так же будет и с нами. Поэтому для нас клевета – не совсем неожиданное дело, а вполне ожидаемое. Тем более наш Учитель сказал, что если так поступили с Ним, то так же поступят и с нами, а это значит, что действительно Он признал нас Своими учениками. Значит, мы действительно идем за Ним, и с нами будет то же самое, что и с Ним: не только горе клеветы, но и радость воскресения с Ним.

Конечно, застраховаться от этого нельзя, но с этим можно что-то делать. Авва Дорофей приводит здесь некий способ, как можно выживать при клевете, как реагировать на клевету, которая вдруг нас поразила. Но важно понимать, что метод, который предлагает здесь авва Дорофей, подходит только к монашескому общежитию или к христианской общине, да и то не ко всякой, а к хорошей, нормальной, здоровой. В этих рамках внутри христианского взаимодействия, когда тебя поражает клевета, ты должен сказать: «прости».

Приходит человек, говорит: «Мне сказали, что ты сделал это, ты негодяй. Как ты мог?» И мы говорим: «Простите. Благословите». Почему? Человек, который поверил клевете, обвиняя нас, подозревает, что мы не признаемся в этом; стало быть, будем оправдываться. Он готов к нашему оправданию. И когда мы начинаем оправдываться, мы думаем, что сейчас докажем ему что-то. Но мы невольно делаем наоборот, мы подтверждаем его подозрение, потому что он этого ждет. Раз ему сказали, что мы такие-сякие, а мы начинаем оправдываться, значит – мы на самом деле такие-сякие. И он готов это принять. Может, он будет спорить, а может, не будет, но все равно он останется при своем мнении, потому что в основных его подозрениях мы подтвердили свою вину, так как стали оправдываться и спорить.

А этот спор и оправдание ожесточают и наше сердце, и сердце того, кто нас обвиняет, делая невозможным дальнейший разговор на спокойной волне. Нормальный разговор дальше невозможен, он всегда будет приводить только к усугублению конфликта. Доказать мы ничего не сможем, а отношения между нами становятся непримиримыми. Враг именно на это и рассчитывает.

Все знают, что все тайное когда-то становится явным, честный человек все равно докажет свою честность, невинный докажет свою невиновность. Но враг очень надеется, что это будет уже никому не нужно, что ожесточение и поверившего клевете, и оправдывающегося от клеветы будет настолько далеко от Бога, что правда, какая бы она ни была, уже никому не будет нужна. Главное, чтобы сердце ожесточилось, чтобы возникло непримиримое отношение между теми людьми, которые были когда-то близки.

Поэтому для нас главное – не пустить зло в сердце, не сломать то доверие, которое есть у меня с тем человеком, что поверил клевете и меня обвиняет, чтобы не проникла в глубину нашего сердца горечь обиды, горечь предательства. Если мы начнем оправдываться и ожесточаться в этом оправдании, мы никогда эту горечь больше не простим. По крайней мере, пройдет не один десяток лет прежде, чем мы простим. На то и надежда врага.

Не в клевете дело. Ложь все равно обнаружит свою ложь. Враг стремится, чтобы эта ложь послужила разлучению близких, послужила бы отравлению сердца праведника, чтобы он принял обиду, поверил обиде, поверил предательству. И благодать его покинет. Даже если он будет оправдан, он уже без благодати, потому что обида попала в его сердце, начинает его мучить. Поэтому ради сохранения собственного сердца в чистоте и дерзновении в молитве, в доверии к людям очень важно сразу не оправдываться, а сказать: «прости».

И дальше, когда человек, обвиняющий тебя по чьей-то клевете, видит твою кротость, видит, что ты не споришь, сразу начинает сомневаться в наговоре. Видя твое кроткое поведение, он обезоруживается. Ты поступил не так, как тот ожидал. Ты не оправдывал обвинений, возложенных на тебя, ты повел себя иначе. Это обезоруживает и обращает внимание на другое: «Так что же было на самом-то деле?» И вот тогда можно говорить.

Когда человек ведет себя кротко и не спорит, это производит обычно совершенно обратный эффект: у него об этом надо спросить, раз он не оправдывается, спокойный, он сейчас сам расскажет, как все на самом деле было. Тебя спрашивают, и ты говоришь спокойно, тихо, кротко, и все разрешается.

Если этого не происходит, если никто тебя не спрашивает, то на самом деле слушать тебя и не хотят. Значит, на самом деле отношение к тебе никогда доверительным и не было. Дело не в том, что поверили клевете, а в том, что никогда не верили тебе. И тогда твоя кротость не приведет ни к какому результату, но ты понимаешь: раз им это неинтересно, они тебе не верят. И ты понимаешь со всей очевидностью, что дело не в злых происках людей. Бог ввел тебя в эту ситуацию, чтобы показать, что тебе не верят, что друг, на которого ты надеялся, на самом деле не друг; что люди, которым ты доверял, на самом деле этого доверия не заслуживают, потому что они тебе никогда не доверяли. А сама ситуация понимается тобой как некая промыслительная, которую надо потерпеть. И в этой ситуации ты исцеляешься от прелести. Ты думал, что вокруг есть люди, на которых можно положиться, а их на самом деле нет, и надо принимать какое-то решение, изменяющее твою жизнь.

В житиях святых мы видели много оклеветанных людей. Это и преподобный Макарий Великий, и преподобный Серафим. Когда люди принимали клевету с миром, она всегда приводила к благу и самих святых, и тех, кто их окружал. Но это внутри Церкви. В мире все это не работает.

И если мы встречаемся с клеветой в мире, то молчать просто так или тем более обвинять себя, говорить «простите» нельзя. Надо выдержать паузу. А через несколько часов или через сутки попытаться объяснить человеку, что на самом деле ты был оклеветан. Когда пройдет его горение, напряжение, когда какие-то человеческие отношения остались, ты пытаешься рассказать, что было на самом деле, объяснить свою невиновность.

Если есть возможность привлечь каких-то свидетелей, привлекаешь свидетелей; если есть возможность какие-то бумаги показать, доказать свою невиновность – доказываешь. Если это случайный эпизод, недоразумение, то обычно этого и достаточно. Даже если тебя не просят об этом, ты просто делаешь это для того, чтобы что-то доказать. Если это не работает, пытаешься привлечь к этому делу суд. Если есть возможность сохранить свое доброе имя.

Но если и суд не помогает, то ты должен понять, что это воля и Промысл Божий. В Священном Писании нам сказано, что надо смириться, набраться мужества. Можно вспомнить святых, которые проживали подобные вещи в ХХ веке, становясь мучениками и страстотерпцами, набраться мужества и со Христом перенести это искушение. Но раз суд не помогает, свидетели не помогают и человек не хочет ни в чем разбираться, значит – ситуация попущена Богом. Но и тогда главное – не допустить обиды в сердце, она убьет все.

Записала Инна Корепанова