Читаем Добротолюбие. «О Смирении». Часть 2. Священник Константин Корепанов

Мы продолжаем читать наставления преподобного Ефрема Сирина из второго тома «Добротолюбия», где он пишет о борьбе со страстью гордости (и в силу этого пишет и о смирении).

321-й абзац. По сути, в духе преподобного Иоанна Лествичника он говорит, что такое смиренный человек.

Смиренный не тщеславится, не гордится, служа Господу из страха пред Ним. Смиренный не установляет собственной своей воли, прекословя истине, но повинуется истине. Смиренный не завидует успеху ближнего, не радуется его сокрушению (падению), а напротив того, радуется с радующимися и плачет с плачущими. Смиренный не унижается в лишении и бедности и не оказывается надменным в благоденствии и славе, но постоянно пребывает в той же добродетели. Смиренный почитает не только высших, но и низших себя. Смиренный не впадает в раздражительность, никого не оскорбляет, ни с кем не ссорится. Смиренный не упрямится и не ленится, хотя бы и в полночь позвали его на дело; потому что поставил себя в послушание заповедям Господним. Смиренный не знает ни досады, ни лукавства, но в простоте служит Господу, мирно живя со всеми. Смиренный, если услышит выговор, не ропщет, и если будет заушен, не выйдет из терпения; потому что он ученик Претерпевшего за нас крест. Смиренный ненавидит самолюбие, почему не домогается первенства, но почитает себя в мире сем как бы временным пловцом на корабле.

Вот такое пространное рассуждение. Собственно, всё это мы знаем и понимаем (другое дело – не исполняем). Здесь содержится напоминание о том, что такое смирение. Я хотел бы обратить внимание только на две вещи.

Первое: когда смиренному человеку делают какой-то выговор, замечание или даже наносят оскорбление, он не возмущается. Смиренный, если услышит выговор, не ропщет, и если будет заушен, не выйдет из терпения, потому что он ученик Претерпевшего за нас крест.

Если же с человеком случится нечто подобное, а он распаляется в ответ, воздает злом на зло (как ему – так и он), значит, он нисколько не смирен. Мы себе говорим: «Ну что с меня взять? Ну да, несмиренный – и что теперь? А кто смиренный-то?! Где вы видели этих смиренных? Нет смиренных никого. Будто бы я грех какой-то тяжкий совершил. Все так живут. Ничего особенного!» Мы всегда себя так оправдывали, оправдываем и будем оправдывать, что на самом деле ничего особенного мы не сделали, просто несмиренные. Ну и что из этого, что несмиренные?

А по сути, вопрос не в том, что мы несмиренные, а в том, что мы – не ученики Христа. Он говорит: «Научитесь от Меня: ибо Я кроток и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29). Если вы – Мои ученики, то учитесь и делайте так, как Я. Кто хочет быть Моим учеником, возьми крест свой, и следуй за Мною (Мф. 16, 24)».Продолжения – разные: Отвергнись себя (Мф. 16, 24); возненавидь свою душу (см. Ин. 12, 25). И так далее.

Когда Христа унижали и били, Он в ответ терпел. Если мы за Ним в этом пути не идем, значит, мы не берем своего креста и не следуем за Ним. Мы идем по другой дороге. Называем-то мы себя христианами, но идем по другой дороге.

Есть два пути. Один путь – широкий, пространный, и им идут все. Другой путь – узкий, и его еще надо найти, чтобы встать на этот узкий путь. Мы по этому пути не идем; по нему идут только те, что хотят быть учениками Христа; они берут крест и идут по этому узкому пути. Крест много из чего состоит, но с неизбежностью включает в себя и поведение как у Христа, Подвигоположника.

Если Христос терпит надругательства, то терпеть должны и мы. Если Христос терпит поношения, то терпеть должны и мы. Он нам об этом говорит, об этом предупреждает, к этому призывает: «В мире будете иметь скорбь, в мире будете гонимы, вас не будут любить, будут предавать на смерть». И много чего другого Он нам совершенно определенно обещает. Когда все это с нами будет происходить, от нас требуется это потерпеть.

Нам есть на Кого смотреть. Мы смотрим на распятого Христа, на Его окровавленные ладони, на Его изможденный лик и говорим: «Он терпел, и я потерплю». У нас и крест на груди висит. Вот когда мы к этому так относимся, у нас появляются силы, наша вера низводит в наше сердце благодать Духа, и этим Духом мы способны перенести свалившиеся на нас напасти.

Второе, что по этому поводу важно заметить. Часто мы возмущаемся тем, что нас обижают, делают нам несправедливый выговор, говорят, что мы неправильно делаем, хотя мы делаем правильно. Может, выговор справедливый, может, несправедливый. Но если мы обижаемся, то нам кажется, что замечание, выговор, наказание – несправедливы (либо несправедливы по существу, либо сделаны в несправедливое время, либо в несправедливой формулировке). «Я, конечно, виноват, но можно было сказать как-то помягче, поспокойнее, без этих оскорбительных интонаций или в такое время, когда никто не слышит. Зачем так-то? Как будто я – самый большой хулиган...» Это происходит потому, что справедливость действий, направленных к нам, адресованных нам, касающихся нас, затмила для нас все: все должны относиться к нам справедливо!

Не то чтобы нас исказила либеральная тема прав человека (хотя исказила, конечно), но у нас в душе действительно очень основательные представления о справедливости, очень основательная потребность в том, чтобы в отношении нас все было по-справедливому. И эта справедливость затмила все. В сущности, это неплохо, когда человек думает о справедливости. Это по-человечески, это нормально, понятно, законно. Только при чем тут Христос, христианство, Церковь?

Для того чтобы требовать справедливости, искать справедливости и отстаивать справедливость, совершенно не надо вступать в Церковь. Церковь – это не место, где борются за справедливость; Церковь – не место, где являют справедливость; Церковь – не место, где говорят о справедливости. Мы, конечно, тоже можем требовать справедливости, говорить о ней и даже как-то защищать, но не потому, что мы христиане, а потому, что мы люди. Поскольку человек живет в этом мире и в силу того, что он человек, он требует, добивается справедливости; это по-человечески.

Но христианин – это человек, который прямого отношения к справедливости не имеет. Потому что мы говорим о распятом Боге, распятом Праведнике. Где же тут справедливость? Мы говорим о Претерпевшем над Собой насилие. Мы хотим идти Его путем, хотим Ему подражать, хотим вкусить Его благодать (кстати, несправедливо; на каком основании мы хотим вкусить Его благодать?). И много чего другого.

То есть в отношении Самого Подвигоположника, Основателя нашего христианского учения, нашей религии, в отношении Того, Кому мы поклоняемся и Кого считаем своим Богом, была несправедливость и до сих пор осуществляется несправедливость. Тем не менее мы называем себя Его учениками, стало быть, должны в этом мире поступать так, как Он. И если мы христиане, то должны быть готовы к несправедливости в отношении себя.

Апостол Петр прямо говорит: вспоминая о Том, Кто претерпел несправедливость ради нашего спасения, мы должны быть готовыми к любой несправедливости в отношении себя. Это имплицировано в христианство. Мы идем по стопам несправедливо избитого, несправедливо осужденного, несправедливо убитого, несправедливо оклеветанного, несправедливо измученного Человека. А если вспомнить, что Он еще и Бог, а мы несправедливо неблагодарны Ему, не подчиняемся Ему, то эта несправедливость будет возведена в бесконечную степень. По отношению к Богу, распятому на Голгофе, все несправедливо! Тем не менее мы – Его ученики; стало быть, должны быть готовы к несправедливости.

Но если уж мы говорим о справедливости (забывать о ней мы как люди не имеем права), то всегда ли мы справедливы по отношению к людям или по отношению к Богу? Если мы зададим себе этот вопрос, то выяснится, что нет. Вот в этой ситуации нас несправедливо обвинили. А тридцать лет назад была ситуация, в которой мы несправедливо обвинили другого человека, или несправедливо увели жену из семьи другого человека, или соблазнили жену, или еще что-либо сделали очень нехорошее (взяли деньги, не отдали долг, где-то обманули, слукавили). То есть мы поступали несправедливо.

Если помните, сама история преподобного Ефрема Сирина началась именно с этого: он был уверен, что сейчас будет несправедливо осужден, пока не вспомнил, что у него было действие, за которое он не получил осуждения, поэтому по справедливости он должен был быть осужден сейчас.

Всякий раз, когда мы думаем, что с нами поступили несправедливо, мы должны по совести, по-честному вспомнить две вещи. Во-первых, мы – христиане и идем по стопам несправедливо осужденного Праведника, несправедливо осужденного Человека, несправедливо оклеветанного и презираемого всеми Бога. Во-вторых, мы должны сказать себе: если справедливый Бог допустил в отношении меня несправедливость, значит, когда-то я был несправедлив.

334-й абзац (достаточно пространное слово):

Отличительные черты и признаки человека, имеющего истинное смирение, суть следующие: почитать себя грешным паче всех грешников, не сделавшим ничего хорошего пред Богом, укорять себя во всякое время, на всяком месте и за всякое дело, никого не хулить и не находить на земле человека, который был бы грешнее и нерадивее его самого, но всех всегда хвалить и прославлять, никого никогда не осуждать, не уничижать и не оклеветывать, во всякое время молчать и без приказания или крайней нужды ничего не говорить; когда же спросят, и есть намерение, или крайняя нужда заставляет говорить и отвечать, тогда говорить тихо, спокойно, редко, как бы по принуждению и со стыдом; ни в чем не выставлять себя за меру, ни с кем не спорить ни о вере, ни о другом чем; но если говорит кто хорошо, сказать ему: да, а если худо, отвечать: как знаешь; быть в подчинении и гнушаться своею волею, как чем-то пагубным; иметь взор поникший всегда в землю; иметь пред глазами смерть свою, никогда не празднословить, не пустословить, не лгать, не противоречить высшему; с радостью переносить обиды, уничижения и утраты, ненавидеть покой и любить труд, никого не огорчать, не уязвлять ничью совесть. Таковы признаки истинного смирения; и блажен, кто имеет их; потому что здесь еще начинает быть домом и храмом Бога, и Бог вселяется в нем, – и делается он наследником Царствия.

Как мы видим, повторение предыдущего, разобранного нами слова, но, с одной стороны, пространнее, с другой стороны, некоторые качества здесь иные, а некоторые раскрыты гораздо глубже и полнее.

Преподобный Ефрем Сирин приводит здесь отличительные черты смирения. Если бы мы внимательнее все это разобрали (скажем, имея не полчаса, а два часа времени), мы увидели бы, что часть этих качеств, этих отличительных черт свойственна только монахам (поскольку у нас нет времени, мы не будем говорить, почему так и какой в этом смысл, хотя это интересно). И есть черты и качества, которые вполне приемлемы и исполнимы для обыкновенного, нормального человека.

Единственное, скажем, что те качества, которые соотносимы только с монашествующими, говорят не то только, что монаху это удобно достичь, а то, что монашество – это путь к совершенству, поэтому некоторых качеств монахи в совершенстве могут достигнуть. Но есть качества, которые приемлемы для любого человека. Какие?

Во-первых, почитать себя грешным паче всех грешников, не сделавшим ничего хорошего пред Богом, укорять себя во всякое время, на всяком месте и за всякое дело, никого не хулить и не находить на земле человека, который был бы грешнее и нерадивее его самого.

Почему это мирянское качество, достижимое любым человеком? Потому, что об этом говорит молитва ко Святому Причащению – та самая молитва, которую мы слышим, когда стоим перед Чашей. Эта молитва – общецерковная, она не разделяет людей на монашествующих и мирян. Каждый человек говорит: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты пришел в мир грешников спасти, от них же первый есмь аз». То есть предполагается, что человек, стоящий перед Чашей, должен не просто сказать, а ощущать себя грешнее всех в этом храме (пусть не на всей земле, но, по крайней мере, среди стоящих в храме).

Конечно, это невозможно по-человечески, это возможно только во Святом Духе; только в Нем мы можем пережить состояние совершенной умаленности, полного и совершенного познания своих грехов; только в Нем мы видим, что мы хуже всех.

Когда на человека сходит благодать Святого Духа, он видит свои собственные грехи и красоту ближнего, стало быть, и видит себя хуже всех. Он не сравнивает грехи одного с грехами другого, не взвешивает их на весах, не сопоставляет их с пунктами Уголовного или еще какого-то кодекса, он просто видит свои грехи и видит достоинства других. Таково действие Святого Духа. Поэтому только в благодати Святого Духа возможно это переживание; и тот, кто так переживает, находится в благодати Святого Духа.

Что же тут удивительного? Ведь и причащаться может только тот человек, который находится в благодати Святого Духа. Собственно, и членом Церкви является (а стало быть, имеет возможность причащения) только тот человек, который находится в благодати Святого Духа.

Мы говорим перед причащением: «Святая – святым!» Эта святыня преподается тем, кто причастен благодати Святого Духа. И то, что они причастны благодати Святого Духа, мы познаем из того, что они искренне ощущают себя перед Чашей худшими, потому что видят собственные грехи и видят достоинства других. Такое действие производит в них благодать Святого Духа.

Записала Инна Корепанова