Читаем Добротолюбие. 18 июля. Священник Константин Корепанов

Мы продолжаем читать наставления преподобного Нила Синайского. Речь у нас идет о гордости. В прошлый раз мы коснулись ключевого аспекта гордыни. Сегодня поговорим о другом.

Гордыня человека в первую очередь проявляется в отношении к Богу. Это именно гордыня в самом прямом, фундаментальном своем смысле и основании. А второе преломление гордыни – это отношение к ближним.

В прошлый раз, читая 17–19-е абзацы, мы говорили о том, что благодарение Богу является ключевым, совершенно иным действием, противоположным гордыне. То есть благодарение – это не просто благодарение Богу, не просто некая добродетель, некое качество, которое, скажем так, дополняет все другие, которое важно как прибавление к каким-то иным, основным. Благодарение является тем принципиальным действием в отношении к Богу, которое совершенно противоположно гордыне. Мы про это говорили. Я напомню два абзаца из прочитанных в прошлый раз:

Нет у тебя ничего доброго, чего не приял бы ты от Бога. Для чего же величаешься чужим, как своим? Для чего хвалишься данным благодатью Божией, как собственным своим стяжанием?

Признай Даровавшего и не превозносись много; ты – тварь Божия, не отлагайся от Сотворившего.

Мы много на эту тему говорили, но вспомнил я эти два абзаца для того, чтобы приложить к этому действию, к этому особому статусу благодарения евангельскую притчу о талантах. Все ее знают. Там каждый получил талант по силе. Один остался сидеть, а двое других пошли работать. Они пошли работать по одной-единственной причине: они любили того, кто был их хозяином. Они по собственной своей воле захотели принести ему радость, просто сделать нечто для него. Они пустились в очень рискованное мероприятие, они рисковали, переживали, но все это было для того, чтобы принести хозяину что-то доброе, хорошее.

Эта вот решимость и решительность, которые выражают любовь, каждому из нас знакомы, если человек когда-нибудь любил (если не Бога, то хотя бы другого человека). Это необязательно влюбленность, это может быть любовь к маме, отцу, бабушке. Мы их любим и хотим сделать что-то ради них. Послушание – это хорошо, и мы его исполняем. Но иногда нам хочется сделать какое-нибудь сумасбродство: приехать с конца света, прилететь на самолете, потратив кучу денег для того, чтобы обнять свою маму в день ее рождения, сделав ей сюрприз. И много есть людей, которые делают так для мамы или отца, принося им что-то приятное, радостное.

И вот это настроение, это состояние души двигало теми двумя слугами, чтобы принести нечто своему хозяину. Третий был равнодушен, поэтому он просто думал о том, как сохранить то, что ему было дано. И судится он именно за то, что на самом деле не любил хозяина. Собственно, как тот самый старший сын из притчи о блудном сыне: он ведь тоже не любил отца. Если бы он любил отца, он бы радовался радости отца, он бы никогда не посмел его упрекнуть, ибо отец прав: «Ведь все мое – твое, и ты радуешься просто потому, что со мной». Но он на самом деле не радовался этому. Он был просто правильным братом в отличие от неправильного брата, и он поступал по правилам, но не любил своего отца. А ключевое чувство, ключевое действие человеческой души – это любовь к Богу.

Приложение темы благодарения к реальности нашей повседневной практической христианской жизни очень существенно. Ведь на самом деле талант есть у каждого: он может быть один, их может быть сто, а может, у кого-то миллион этих талантов. Как говорит апостол Павел, все мы сотворены во Христе Иисусе на добрые дела, которые предназначил нам Бог исполнять (Еф. 2, 10). И у каждого есть это дело, есть служение; стало быть, есть таланты, необходимые для осуществления этого служения. Для того и дан нам талант, чтобы мы служили людям. И мы будем прокляты так же, как этот слуга, если не будем служить людям.

Служение людям и есть выражение нашей любви к Богу, когда мы не просто делаем что-то потому, что это хорошо или правильно, или потому, что мы любим этих людей естественной любовью (детей, родителей), а потому, что мы так выражаем свою любовь к Богу. Мы служим тем, к кому Он нас послал. Мы прилагаем, применяем к делу дары, которые Он нам дал. Успешным будет это дело или неуспешным – Бог знает. Но сама решимость каким-то образом, хоть как-то отблагодарить Бога, послужить Богу, служа тем людям, к которым Он нас послал, важнее всего. Это важнее даже результата, потому что результат зависит от Бога, а решимость этот результат получить зависит от нас. И в этом ответ Господа апостолу Петру, когда Он спрашивает трижды: «Симон, любишь ли Меня?» – «Люблю, Господи!» – «Тогда иди и паси овец Моих» (см. Ин. 21, 17).

Конечно, не каждый призван к апостольству и пастырству, но суть от этого не меняется. Все равно это призвание к служению, и для того даются таланты. Но, естественно, мы все сидим, мы сидим и не служим. Мы исполняем, как наемники, некое дело, боясь сделать шаг в сторону, потому что мы нерешительны. А почему мы нерешительны? Почему мы ничего не делаем? А потому, что с нами происходит простая вещь: мы либо отрицаем дар, говорим, что у нас никакого дара нет, либо знаем, что дар у нас есть, но мы непослушны нашему Богу, мы не хотим делать то, для чего Он дал нам этот дар.

И в том случае, если мы ничего не делаем, потому что считаем, что у нас нет даров, и в том случае, если мы не делаем с помощью этого дара именно то, что велит нам делать Бог, –  это неверие. Мы можем ходить в храм, можем даже причащаться и исповедоваться, но это ничего не значит. Это ничего не значит, потому что мы не исполнили воли Божией. Как говорит в завершение седьмой главы Нагорной проповеди Христос: не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!", войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф. 7, 21).

Можно творить чудеса, можно воскрешать мертвых, но если ты не делаешь то, для чего тебя сотворил Бог, то ты неверующий человек. А человек спасается верой. Верой! И само причащение, исповедание и нужны нам для того, чтобы осуществить дело, к которому призвал нас Христос. Он для этого и сотворил нас, для этого призвал нас в чудный Свой свет, для этого Он велит нам идти и исполнять то, ради чего Он нас создал.

Его путь – служение людям. И мы должны идти и служить, каждый из нас в свою меру, меру данных талантов, меру данной веры. Но вся эта мера обусловлена целью – идти и исполнять волю Божию. Именно об этом говорит преподобный Серафим Саровский, говоря о цели христианской жизни: мы должны стяжать благодать Святого Духа осуществлением воли Божией, найти и осуществить эту волю Божию.

В том-то и наша проблема, что мы ничего не стяжаем, потому что мы ничего не делаем из того, ради чего создал нас Христос. Для нас само причащение, исповедание нужны для того, чтобы сохранять в себе некое равновесие, чтобы не кипятиться, не злиться, не болеть или еще что-то. Но никто не ставит задачу себе сделать то, что надо.

Это отчасти, а может быть, в значительной степени обусловлено тем, что никто из нас не читает Священное Писание, ни Ветхий Завет, ни Новый Завет. Бывает, вычитывают, но читать – нет. И мы не знаем, что все праведники Ветхого Завета, все праведники Нового Завета, то есть все апостолы, сколько бы их там ни было, от двенадцати до семидесяти, это люди, которые были избраны, призваны и отправлены в виноградник Христов. И все притчи о том, чтобы делать то дело, которое Он нам поручил делать. Все мы слуги в Его доме.

А мы не делаем, потому что не верим. А неверие и есть гордость. Ведь что такое гордость по существу? Это сознание, ощущение, переживание своей автономности от Бога, независимости от Божественной любви и Божественной воли. Мы горды не потому, что превозносимся над людьми (об этом тоже сегодня скажем). Гордыня – это осознание своей независимости от Бога либо независимость от Божественной воли в том виде, что я Ему ничего не должен. «Кто такой Бог, чтобы я Ему служил? Какие такие цели? У меня своя цель есть». У меня есть цель такая, вот такая, вот такая… Родить детей, построить дом, сделать карьеру, уехать за границу, получить какие-то благодатные дары (воскрешение мертвых или понимание Писания), образование, стать митрофорным протоиереем, епископом, добиться карьеры светской или мирской…

Но все это ничто, потому что человек должен задать главный вопрос своей жизни: «Что Ты хочешь от меня, Господи? Какова Твоя воля? Для чего Ты меня создал? Для чего Ты мне дал веру, для чего Ты мне дал те большие или маленькие таланты? Что я должен сделать по Твоему замыслу для осуществления Твоих целей, а не моих собственных?»

Это и есть – жизнь. И не важно, умеет человек петь или имеет дар слова, умеет преподавать, или любить, или молиться. Может, он умеет идеально порядок наводить, или машину водить, или железки точить… Все дары хороши, все прекрасны, потому что все их дал человеку Бог. И человек верующий потому и называется верующим: он верит, что эти дары от Бога. И как всякий верующий человек он должен спросить: «Господи, вот это Ты дал для чего? Не за что (ибо всё ни за что), а для чего ты мне дал это? Что я должен сделать? Ты дал мне эту книгу, что я должен сделать? Ты дал мне этот золотой сосуд, что я должен с ним сделать? Для чего-то Ты мне это дал, какая-то в этом есть цель. Ты – Хозяин». И поэтому я должен спросить Его: «Что Ты хочешь?»

Об этом апостол Павел просто трубит, чтобы мы познавали, что есть воля Божья, и делали то, что велит нам Бог. Это и значит быть Его сыном, дочерью, это и значит быть верующим человеком.

Или мы начинаем ощущать свою независимость от Его любви, говоря: «Да нет у меня никаких талантов, Бог меня не любит, Бог мне ничего не поручал. Я вот посижу с краешку, спрячусь, и все. И хорошо мне будет».

Замечательно! Один уже спрятался, в этой самой притче. И что его ждало? Мы все хотим спрятаться. Есть, наверное, какие-то амбициозные люди, которые хотят чего-то достичь. Но большинство-то людей хотят просто отсидеться в этой жизни, отсидеться и никуда не лезть, в какой-нибудь своей деревушечке, домике, квартирке, на работе, чтобы никто его не трогал: «А я вот тихонечко буду в храм ходить и просить, чтобы было у меня все хорошо».

Замечательно! Но говорю, что один уже отсиделся. Мы должны спросить рано или поздно: «Для чего Ты меня создал, Господь? Что Ты хочешь от меня? Что я должен сделать с тем, что Ты мне дал, со своей жизнью и здоровьем, со своими способностями, свойствами душевными?» Может, это будет просто: кормить своего мужа и воспитывать детей в вере. Но я должен осознать, что это воля и призвание Бога, и делать это дело как волю Божию, ибо «проклят всякий, кто делает дело Господне небрежно» (см. Иер. 48, 10), говорит пророк Иеремия. Может быть, это воспитание детей в школе, или работа на каком-то серьезном объекте, или управление государством или администрацией, может быть, это торговля в магазине, еще что-то… Но я должен осознать это как дело, вверенное мне Богом, и исполнять его как дело, вверенное мне Богом, зная, что именно за это дело спросит меня Бог, не за результат, а за то, как я это дело делал – действительно делал его как дело Божье или просто жил как придется: авось пронесет.

Для меня важно было подчеркнуть именно этот момент, что наше равнодушие и наше состояние души, когда мы ни о чем не думаем и ни о чем не помышляем, никаких целей себе не ставим и ни о какой воле Божией не помышляем, и есть состояние неверия как гордыни и бунта против воли Божией или бунта против Его любви.

Ну а теперь поговорим о гордости применительно в отношении к людям.

21–23-й абзацы:

Признай своего соестественника, что он одной и той же с тобою сущности, и не отрицайся от родства с ним по надменности.

Он уничижен, а ты превознесен; но один Зиждитель сотворил обоих.

Не пренебрегай смиренного; он стоит тверже тебя, по земле ходит, и не скоро падет; а высокий, если падет, сокрушится.

Очень глубокое, очень важное, емкое и точное слово, которое здесь нашел преподобный Нил Синайский: соестественник. Это ведь на самом деле объективно, каждый об этом вроде знает, это само собой разумеется: все мы просто люди, как это у классиков – ничто человеческое нам не чуждо. И мы способны в силу этого понять каждого человека, потому что все мы люди. Но менее всего мы об этом помним.

Это какая-то поврежденность человека, очень глубокая поврежденность. Даже такие люди, как врачи, которые тем и занимаются, что постоянно обращаются к телу, очень часто забывают, что они тоже люди и тоже могут заболеть так же, как болеют их пациенты. И они могут так же оказаться беспомощными, какими оказываются их пациенты, и так же могут оказаться перед лицом бюрократии, грубости, холодности, жестокости, как и их пациенты. Даже они, максимально приближенные к изучению общего естества человека, забывают о том, что все мы – люди. А уж что говорить про других?

Это не потому, что те или иные люди, или врачи, или учителя, или чиновники, или священники, или кто-нибудь еще плохие. Нет! Это такая поврежденность человека из-за греха, такая разорванность единого естества человеческого, такая предельная атомизация и индивидуализация бытия, что каждый человек думает, что он иное существо, чем находящийся рядом с ним. Настолько мы не чувствуем близости, сродства с другим человеком.

Это все открывается нам действием благодати, постижением того, что мы такие же, как все люди. Это и опыт, и благодатные откровения, и умозрение: у нас одно естество, оно одинаковое. И то, что борет сегодня одного из моих братьев, завтра может бороть меня. То горе, которое постигло одного человека, завтра, несомненно, может случиться и со мной. Та боль, которую испытывает сегодня один человек, завтра может быть моей.

Удар по голове так же болезнен и для белого, и для черного, и для высокого, и для маленького, и для коренастого, и для слабого. От удара по голове всем одинаково больно. Отрезанная нога или какая-либо операция одинаково болезненны для всех. И онкология без обезболивающих тяжела одинаково для всех.

Но войти в это, постичь это, содрогнуться телом от чужой боли, содрогнуться душой от чужого горя, вскипеть радостью от чужой радости, восхититься восхищением другого, плакать вместе с одним и радоваться вместе с другим – это есть особый дар благодати, не просто так сваливающейся на нас с неба как некий сам по себе дар, а это вхождение в человечность Христа, Который разделил с нами наше человеческое бытие, наши скорби и радости, горести и беды, страдание, боль, одиночество и все остальное.

Соединяясь со Христом, в Нем мы опознаем эту свою единую человеческую сущность. Мы признаем и как бы узнаем в Нем близость ко всякому человеческому существу. И каждый умозрительно понимает, что это действительно такое же существо, как и он, и переживает сердцем, когда чужая боль становится своей и чужая радость становится своей. И вот это действие, которое мы обретаем, которое чувствуем тогда, когда начинаем жить со Христом, жить во Христе, – это удивительное действие богочеловеческих отношений, устремленности нашей к Богу.

И в этом нашем соединении со Христом нам открываются не только Божественные глубины и высокие откровения, нам открывается человек, мы как бы вочеловечиваемся. Мы вроде и так люди, но мы разрушаем границы собственной индивидуальности, чтобы научиться по-настоящему и глубоко сочувствовать и переживать. Этот путь и учит нас смирению.

А сама по себе вот эта предельная индивидуальность нашего бытия, в которой мы естественным образом по грехам нашим все живем, и есть гордость житейская, гордость человеческая, когда мы только и делаем, что проводим границы между собой и другим человеком. Ты такой – я не такой; я не такой, как ты, ты не такой, как я; я – особенный, ты – особенный…

Вот эти все грани мы постоянно режем и режем. Режем наши отношения, а в сущности – свое сердце в гордыне и теряем способность ощутить другого человека. И лишь во Христе, наоборот, мы понимаем, опознаем наше человеческое единство.

Записала Инна Корепанова