Читаем Добротолюбие. 12 октября. Курс ведет священник Константин Корепанов

Мы продолжаем читать наставления святого преподобного Иоанна Кассиана. Напомню, мы остановились на 133-м абзаце о борьбе с духом гордости.

Гордости два рода: первый тот, которым, как сказали мы, поражаются мужи высокой духовной жизни; а другой захватывает новоначальных и плотских. И хотя оба эти рода гордости воздымает пагубное возношение как пред Богом, так и пред людьми, однако тот первый прямо относится к Богу, а второй собственно касается людей. Начало сей последней и средства против нее мы исследуем, если Бог даст, в последних главах сей книги…

И мы видели, что, пытаясь провести определенную демаркацию, систематизацию, Иоанн Кассиан говорит, что гордости есть два вида: один тот, который по преимуществу у новоначальных (собственно, у тех, кому адресовано это послание), а второй встречается у тех, что высокой духовной жизни. И мы немного говорили об этом в прошлый раз.

Любой христианин, который читает святых отцов, размышляет над тем, что они пишут, и над тем, что происходит в нем самом, понимает, что гордыня есть корень вообще всякого зла. Поэтому в новоначальном ли, в совершенном ли, в самом ли совершенном, почти святом человеке, в самом ли маленьком или последнем грешнике причиной всякого зла, причиной всего нехорошего является именно гордыня.

Другое дело, что новоначальный похож на человека, пропалывающего грядку, он вырывает поросль, которую видит на почве. Он видит, что вместо плодов, посеянных Богом, возрастают плевелы, сорняки, и он пытается их вырвать, убрать. Как ему кажется, они портят красоту, внешний вид, заглушают ростки посеянных семян. И, в принципе, больше ему ничего не надо.

А совершенный похож на человека, который раскопал полгряды для того, чтобы добраться до корней этих произрастаний и вырвать все с корнем, чтобы этот безобразный сорняк на ниве его сердца никогда больше не поднимался.

Принципиальная разница только в этом. Один постригает вылезающую траву, другой добирается до ее корня. Вот в этом смысле человек опытный (как говорится здесь, муж высокой духовной жизни) – тот, который действительно нашел этот корень, докопался до этого корня, увидел, что это значит, увидел, какова эта гордыня в ее абсолютном, совершенном, максимально приближенном разрешении, то есть что это такое по существу.

Как бы там ни было, человек новоначальный борется с порождениями гордыни, часто не понимая, что это гордыня. Скажем, вырывая блудные помыслы или чувство ревности, зависти, обиды из своего сердца, он борется с плодом, с проявлением гордыни. А совершенный борется с корнем. Но поскольку все это порождение одного зла, одной гордыни, это всегда и во всем бунт против Бога. Само по себе произрастание из этого корня всегда есть произрастание бунта против Бога. Как у самого сатаны – князя гордости или у Адама и Евы в их грехопадении – это всегда есть бунт против Бога, против Его заповедей, против Его установлений. Другое дело, что для новоначального этот бунт как бы неочевиден, ему кажется, что все эти помыслы случайны, они ему не присущи, они неизвестно откуда залетели в его сердце. Хотя это именно бунтующая против Бога часть человеческого сердца. А муж высокой жизни  просто докопался до истины и понимает, что уже нет давно блудной страсти и нет давно ни зависти, ни ревности, но часть его сердца по-прежнему бунтует против Бога, против того, что Он сделал в этом мире.

Человек высокой духовной жизни знает истину, он знает, что сердце его не просто грешное, как думает новоначальный, что сердце его гордое. И эта гордость проявляется прежде всего в том, что он не подчиняется Богу, часть его сердца не хочет подчиняться Богу. А новоначальный еще этого не видит, но его зависть, ревность, те блудные помыслы, которые мучают его, – это все именно бунт против Бога. «Почему я здесь? Почему я должен так жить? Зачем Бог устроил такой мир? Почему у меня такая природа, которая производит то, что мне совсем не свойственно? Почему Он не мог мне дать денег? Почему Он одному дает больше, другому меньше? Зачем у другого такая машина? Почему у меня нет детей? Почему все ходят к тому, а ко мне никто не ходит?» В любом случае, если бы мы внимательно рассмотрели все эти страсти, порождаемые в человеческом сердце, если бы всмотрелись в их подлинную суть, мы бы увидели, что все это всегда, везде, во всех проявлениях есть бунт против Бога. Только новоначальный этого не разумеет, а совершенный это знает наверняка. Он потому и совершенный, что  понял главную боль человеческого сердца и главный грех человеческого сердца.

Вот эта разница показывает, что человек высокой духовной жизни отличается от новоначального только тем, что понял суть человеческой болезни, суть человеческого падения, суть человеческого греха.

Есть произведение Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». У Достоевского кроме этого произведения есть очень многочисленные свидетельства, которые с очевидной ясностью показывают, что любая страсть, в сущности, есть бунт против Бога, где-то осознаваемый, где-то неосознаваемый, но всегда и везде это бунт. Если человек возмущен бытием как оно есть, жизнью как она есть, устройством общества, существованием плохих людей, существованием плохого в нем, все возмущение человека собой ли, другими ли людьми, миром ли, обществом, временем – всегда очевидный бунт против Бога. И всегда в основе каждого нашего действия этот бунт лежит как корень.

 Мы просто перестали узнавать гордость и гордыню, потому что мы не только не мужи духовной жизни, мы даже вовсе не новоначальные. Мы вообще никто. Мы люди, которые, скажем, повесили на стены фотографии, иконы святых, совершенно не собираясь исполнять то, что они нам сказали, что нам написали. Мы перестали узнавать гордость и гордыню, потому что мы их начинаем путать с добродетелью. Мы культивируем гордость в своем сердце, разводим ее, чтобы она принесла плоды на ниве нашего сердца. Естественно, когда мы читаем святых отцов и они говорят о гордости и гордыне, мы не понимаем этой гордыни в себе.

Мы, например, раздражаемся поступком человека и обвиняем его в том, что он горд. Естественно, если он горд, меня это раздражает. Но на самом-то деле, если мы раздражаемся, горды мы, а про другого человека мы ничего сказать не можем. Но мы говорим: «Нет, мой гнев, мое возмущение очевидны, правильны, а поведение другого человека неправильно, потому что он делает не так, как мне нравится».

Мы не только в отношении греха так себя ведем, а в отношении всего. Если меня что-то раздражает вообще в ком-либо, то виноват тот человек, который раздражает, а у меня это вовсе не грех и не раздражение, не гордыня, не гордость, а справедливое возмущение, потому что он делает не так, как мне нравится.

«Если девушка идет в короткой юбке, а я не могу оторвать от нее глаз, виновата она, а не я, это не мой бунт против Бога и против законов естества, это она виновата, она должна одеваться иначе». Вот до чего мы дошли. И наше возмущение, или нашу похоть, или нашу зависть, или наше сребролюбие мы считаем правильными, как еще иначе и жить? А людей, соблазняющих нас или каким-то образом провоцирующих на какие-то действия, мы называем гордыми и испорченными, хотя гордые и испорченные мы.

Например, живет себе человек в какой-нибудь деревушке. Так надо же все сделать, чтобы человек не жил спокойно. Он должен презентовать себя. Если он на работе, он должен доказать, что у него хороший результат. Раньше человек оценивал себя сам? Нет. И никого это не смущало, не возмущало. Человек получал оценку людей, которые опытны в этом деле, они оценивали другого человека как эксперты, их заключение являлось определяющим, может этот человек занимать это место или нет.

Сейчас же абсолютно извращенное представление: человек оценивает себя сам и доказывает, что он хороший. Баллотируется  он в депутаты или подтверждает категорию, как врачи или педагоги, принимается на работу, в любом случае он должен сделать все возможное, чтобы себя презентовать, чтобы доказать всем, что он лучше, чем другие.

Если это касается деревушки, все равно мы должны заставить его, чтобы он как-то доказал, что он достойный член поселка. Он должен высветиться, выделиться, поставить себя на постамент и бить себя в грудь, доказать, что у него всё лучше, чем у других, что он сам лучше, чем другие, что он умеет это делать лучше, чем другие. Само общество построено на том, чтобы человек ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не избежал того, чтобы не соприкоснуться со своей гордыней, чтобы он культивировал, разводил свою гордыню в тепличных условиях.

А потом удивляемся, почему наши дети или даже мы сами, выросшие в этих условиях, приходя в Церковь, не можем прикоснуться к смирению и благодати. Вся наша жизнь по-прежнему превращается в соревнование с собственной гордостью, мы все хотим доказать, что мы не такие, как все, что мы что-то можем, что у нас получается, что мы лучше других.

Абзац 135-й. Он очень большой. Абзац этот приводит читающему или слушающему человеку на память падение Денницы, падение сатаны. Здесь он называется вполне по традиции латинских авторов Люцифером, то есть светоносцем (это, собственно, слово, которое пытается передать церковнославянское слово «денница»). То есть это некий светозарный, несущий свет ангел, который являет свет всему миру. Падение Люцифера описывается в этом абзаце. Он был совершенный по творению, это было начало путей Божьих, он был высочайшим из всего, что сделал когда-либо наш Творец. И тем не менее он захотел упасть, он упал. И вот об этом Иоанн Кассиан пишет так:

Этот (архангел) одеянный Божественной светлостью, сияя паче других высших сил по щедродательности Создателя, возомнил, что этим блеском премудрости и этою красотою добродетели, какими украшался по благодати Творца, обладает он естественными своими силами, а не по великодаровитости Божией. И вознесшись по сей причине почел себя равным Богу, как ни в чем не имеющий нужды подобно Богу, – как будто для пребывания в такой чистоте не имел он нужды в Божественной помощи. Так всецело положился он на силу своего свободного произволения, веря, что ею одною будет ему в избытке доставляемо все, потребное для полного совершенства в добродетелях и для непрерывности верховного блаженства. Это одно помышление сделалось для него первою причиною пагубного падения. За нее будучи оставлен Богом, в Котором почел себя не имеющим нужды, и тотчас сделавшись от того неустойчивым и влающимся, он и немощность собственной своей природы почувствовал, и блаженство, которым по дару Божию наслаждался, потерял…

Мы видим: чтобы понять, что происходит с человеком (чтобы вошел в плоть, душу, разум смысл человеческого бытия, логика, траектория человеческого падения), всегда нужно помнить о падшем Деннице. Действительно, мы как-то забываем, даже люди очень образованные в духовном смысле, просвещенные, что Люцифер (дьявол, Денница) не всегда был таким. На самом деле он был верхом творений Божьих, он был совершенством творения, он был создан изначально добрейшим и прекраснейшим из ангелов. И при этом он возгордился, пал и превратился в то существо, о котором мы тоже немного представление имеем. Если такому совершенному существу, как сатана, его собственное совершенство не помешало восстать против Бога, его собственное совершенство стало основанием его собственной гордыни, то насколько же осторожнее нужно быть нам! Поэтому школу греха, школу гордыни мы должны возводить именно к описанию падения Денницы. Только наблюдая за ним, зная, как это все произошло, мы можем понять, от чего нам нужно убегать и что нам по-настоящему угрожает.

Если совершенный пал, обольщенный собственным совершенством,  то что делать нам, несовершенным? Если совершенство обольстилось совершенством и упало, хотя было совершенно, то что делать несовершенству, которое вдруг возомнит себя совершенством? Что с ним-то будет?

Мы видим, что на самом деле совершенство, хотя бы мы к нему и были призваны, и реальность достижения этого совершенства в нашей эмпирической жизни под сомнением, потому что если мы станем совершенными, то можем возгордиться своей непохожестью, уникальностью, своей особенностью в отношении других людей. Получается, что для нас важно не совершенство, а именно несовершенство. Важна наша слабость, наши изъяны, а не наши победы, не наши достижения, которые всегда приводят к надмению человеческого сердца.

Второе, что мы видим в этом падении, в причине падения, которая привела к погибели сатану, что Божье на самом деле не Божье, а мое, что все, что у меня есть, это мое, я сам это сделал. Добродетели мои, красота моя, молитва моя. В итоге это приписывание себе Божественной милости, любви и благодати есть действие гордости. Он, сатана, возомнил, что все, что у него есть, все его совершенство, красота, мощь, сила и мудрость, есть его собственные приобретения, ему принадлежащие. И когда он так подумал, он это потерял и опытом познал, что это вовсе ему не принадлежало, это вовсе не его.

То же самое происходит и с человеком. Когда мы начинаем все, что у нас есть хорошего, доброго, умного, сильного, красивого, приписывать себе, благодать Божья отходит, и мы оказываемся в очень печальном состоянии. Мы живем с помыслом, который является самым вредным для человека: «Я сам! Я могу это сделать сам. Мне Бог на самом деле не нужен, я могу справиться с этим сам». Именно этим соблазнил сатана Адама и Еву, именно в этом мы сами подражаем сатане, когда говорим именно «я сам». «Я сам с этим справлюсь, мне Бог не нужен, мне люди не нужны, я сам смогу это сделать». Когда человек так мыслит, он уподобляется сатане и, как и тот, теряет Божественную благодать.

Записала Инна Корепанова