Беседы с батюшкой. Священник Владислав Береговой. 22 мая 2023

– Хотелось бы поговорить на тему общения с инославными. Мы живем в многоконфессиональной стране, много и неверующих. Возникают какие-то споры, противоречия. Какое у нас должно быть правильное взаимодействие, чтобы не нарушать нормы и при этом не быть предателем своей веры?

– По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою. Это главный закон общения с любым человеком. Но мы чаще его используем при взаимодействии с людьми посторонними, а дома почему-то не любим использовать. Получается, что дома у нас другая заповедь исполняется (точнее, это не совсем заповедь, а грустная констатация факта): враги человеку – домашние его. На окружающих мы действуем благотворно, ведем себя благочестиво, а дома – домашние тираны.

Все очень просто: действовать здравомысленно, аккуратно, с любовью, благочестиво, с уважением. Апостол Петр пишет: если спросят тебя о вере твоей, об уповании, дай ответ с кротостью, смирением, любовью. Не нужно навязывать свои идеи, обесценивать религиозные чувства оппонента или собеседника разными унизительными выражениями: мол, ты не понимаешь, все у вас не так, ты ошибаешься...

– При этом сами ничего объяснить не можем.

– Мы и свою веру не можем защитить, и чужую отвергаем без каких-либо аргументов. Есть то, о чем говорить вообще не стоит: о женщинах, политиках, религии. Если хочешь сохранить дружественные отношения, не говори об этом.

Например, тебя спрашивают: «Расскажи о своей вере. Почему вы считаете, что Христос – Бог? Мы считаем, что Он пророк. Где Он об этом говорит?» Они думают, что Христос нигде не говорит о Себе как о Боге. И мы можем взять Священное Писание и показать цитаты прямые, косвенные. Мы так верим потому, что так написано в Священном Писании. И это не просто кем-то написанная книга, она дана Богом. Главное, не переубедить человека сменить веру, а защитить свою, обосновать, объяснить, почему мы так веруем. Собственно, и вся задача.

Главное, чтобы не было миссионерского зуда: сейчас все поверят, сейчас всем расскажу, что они ошибаются. Поменьше эмоций и побольше здравого смысла. Чем больше эмоционального контекста в словах, тем меньше верят. Потому что человек срывается на эмоции, на крик тогда, когда пропадают аргументы. Это легко считывается. Чем спокойнее ты объясняешь, тем лучше это воспринимается. И чем меньше слов, тем лучше.

– И если не спрашивают, не нужно лезть.

– Иногда к нам лезут со своими убеждениями, чаще всего с гороскопами, рекомендациями каких-нибудь нумерологов или чем-то подобным в эзотерическом духе. Тогда надо человека поставить на место, объяснить, чем отличается астрономия от астрологии, почему мы не верим во все это, почему гороскопы – это удаление от Бога. Об этом поговорить можно, чтобы человек дальше не грузил своей эзотерикой.

– Есть песня, которая расходилась в социальных сетях, где такие слова: «Мы русские, мы верим в гороскопы». Вот так за всех сказано. А мы разве в них верим?

– Всяких астрологов больше, чем священников. Их популярность больше, чем  священников. Подписчиков в социальных сетях у них больше, чем у всех. Чем тяжелее обстоятельства в стране или в личной жизни, тем больше желание узнать, чем же все это закончится. Поскольку никто из адекватных людей это не говорит, человек идет к неадекватным людям, которые обещают за его же деньги рассказать, что будет. Они, конечно, говорят, что все будет хорошо, только денежки неси, подписывайся на их канал, где самые правильные гороскопы.

Знаю немало людей, которые ошибочно высчитывали свой знак зодиака, годами считали, что они, например, овен (и все у них совпадало), а потом узнавали, что, оказывается, у них другой знак. На самом деле гороскоп написан так, чтобы каждый человек, независимо от своего знака Зодиака, мог прочитать что-то для себя, что ему нравится. Там психологи работают, все это очень легко. Но человек все равно от Бога отдаляется, потому что решил проникнуть в тайны мироздания через черный ход. Богу это не угодно...

– Это нарушение заповеди «не сотвори себе кумира»?

– Это хуже, но в том же духе. Ведь кумиры – это не какие-то поп-звезды. Кумир – это конкретный идол, конкретное божество. По сути, ты веришь в другого бога. Когда кто-то создавал гороскоп во время оно, он считал, что за этим стоят конкретные божества...

– Вселенная. Часто говорят: «Вселенная тебе поможет».

– Вообще древние считали, что на каждой звезде живет какой-нибудь бог и что когда душа идет от Солнца и вселяется в младенца, она проходит мимо разных планет, которые не столько планеты, сколько места обитания каких-то богов – и эти боги наделяют душу какими-то своими качествами. И астролог должен был определить, какие планеты выстроились максимально близко по отношению к Солнцу в тот момент, когда душа спускалась с небес в младенца, и какими же качествами ребенок будет наделен.

С точки зрения древних греков, астрология вполне религиозна. Но мы религию древних греков перенесли в музеи, а гороскопы оставили: мол, древние ведь в них верили... Я уже молчу о том, что нет никакого предсуществования душ, а то кто-нибудь подумает, что батюшка несет оригеновскую ересь. Поэтому никаких гороскопов быть не может, никакие божества души детей ничем не наделяют, все это обман. Кстати, нумерология тоже к этому относится.

– А это что такое? Магия чисел?

– Вера в то, что если ты знаешь точное время, когда родился (часы, минуты, секунды), то по этим данным можно определить, какими качествами ты наделен, какое будущее у тебя будет. Это тоже связано с древними языческими религиями.

Есть такой анекдот. Сын звонит маме: «Мама, скажи, пожалуйста, точное время, во сколько я родился». Мама говорит: «Сынуля, прекращай общаться с этой девушкой, беги от нее». Не сам же сын такое придумал. Если девушка спрашивает об этом, значит, ее ум заражен этими идеями.

– Современные христиане подвержены различным философиям. Это псевдохристианство, гуманизм, какие-то либеральные идеи и так далее. В то же время решением церковного суда какой-то клирик может быть осужден по апостольскому правилу такому-то, по правилам такого-то Собора. Так это же когда было: III, IV, V, VI век! Вроде бы мы шагаем вперед, цифровизация, но у нас и свечки в храме горят, когда есть электричество. То есть все равно посыл идет в первые века. Почему так происходит? Почему так важно хранить то, что было в период становления христианства?

– Мир так устроен. Когда мы открываем учебник, например, по математике или биологии, то видим, что первые страницы посвящены открытиям людей, живших очень давно, до Рождества Христова. Юриспруденция начинается с изучения римского права; студенты учат латынь, основы, истоки. Нам кажется, что мир развивается к лучшему. Ничего подобного. Может быть, технологически развивается к лучшему, но не духовно, не интеллектуально, не физически.

– Получается, мы такие же первобытные люди?

– Если бы!.. Сейчас слаб человек и душевно, и духовно. У нас нет стойкости в уме. Человек может верить в совершенно противоположные вещи, которые между собой никак не коррелируют, противоречат друг другу. Сознание древних людей, или людей Средних веков, или даже людей, живших сто лет назад, было намного целостнее. Люди были крепки, были какие-то устои, где-то были рыцарские законы, где-то – церковные. Общество было намного здоровее. Да, не было видеокамер, гаджетов, ездили из Москвы в Кострому не по навигатору, тем не менее добирались, а по дороге могли молиться, общаться.

– Преподобный Сергий пешком ходил в Москву и Нижний Новгород.

– Люди были крепкими, мощными. Все хорошее, что у нас есть, основано на открытиях и исследованиях прошлого. Да, у нас были научно-технологические взрывы в XVIII, XIX, XX, XXI веках, но мы видим: чем больше человек открывает что-то в физике, химии, тем больше угроз несет это человечеству. Нам уже необходимо не столько открывать какие-то законы, сколько закрывать...

– Искусственный интеллект, например. Ваше мнение об этом?

– Посмотрим. Пока он в зачаточном состоянии, ему позволяют писать короткие тексты, делать какие-то странные видео, как будто сон наяву, рисовать картинки шестью-семью пальцами на руках. Понятно, что дальше его будут обучать. Но я сомневаюсь, что он несет какую-то угрозу каждому из нас. За каждым искусственным интеллектом сидят конкретные люди, которые где-то его ограничивают, где-то используют на максимуме. Да, будущее за теми корпорациями, теми государствами, которые смогут его обуздать и применять на максимум возможностей, обучать, программировать...

Даже сейчас по тому, как он создает тексты, как отвечает на вопросы, мы видим, что за ним стоят люди с конкретным мировоззрением. Такой среднестатистический американский программист с несколько расшатанными религиозно-философскими убеждениями, не всегда коррелирующими с христианскими убеждениями и идеями.

– Наверное, еще и с нездоровой психикой.

– Ну, может быть, и со здоровой, но, как бы то ни было, в любом случае это инструмент. Человечество всегда боится чего-то нового. Когда-то люди боялись колеса, затем телефонов, компьютеров, а сейчас это прочно вошло в нашу жизнь и каждый пользуется этими благами цивилизации.

Но мы видим, что появляются новые болезни, зависимости. Сейчас достаточно непросто отучить ребенка от гаджетозависимости, но это больше исключения, это болезни на здоровом теле человечества, которое пользуется этими средствами достаточно благоразумно. Нельзя все отменять и запрещать, потому что в некоторых случаях это может привести к беде.

У нас и на железных дорогах бывают аварии, когда кто-то идет по железнодорожному полотну в наушниках; разве теперь нужно отменять поезда? Бывает, что и самолеты падают; теперь не летать, что ли?

Мы понимаем, что от любой технологии может быть какой-то вред, но вернуться в пещеры и бегать с деревянным молотком, гоняясь за мамонтами и тушканчиками, наверное, все-таки не вариант. Нужно эту лошадку благоразумно держать в узде и направлять ее туда, куда нам надо. Поэтому сейчас для всех нас важнее всего научиться этим пользоваться.

– Мы видим, что часто люди верят в теории заговоров, в какие-то мистические истории. Они говорят, что ко всему этому нас якобы готовит американский кинематограф и что возможно восстание машин, что это якобы спланированная акция и так далее.

– Об этом писали еще в XIX веке.

– Да. Мы понимаем, что все это попускается Богом, но в то же время это может вызывать панику. И здесь самое время Церкви сказать свое слово. По нашему мнению, мы всегда будем актуальными, потому что душа человека во все времена одинакова. Как Вы считаете, что делать с этими людьми? Мы ведь помним, как разводили панику с ИНН, еще с чем-то. И вообще много чего происходит в этом мире.

– Человеку с тонкой душевной организацией, с неустойчивой психикой очень тяжело осознавать, что некоторые вещи никем и никак не контролируются, это еще больше сводит его с ума. Если нет веры, то крыша отъезжает очень быстро. Но если вера есть, ты понимаешь, что все-таки за всем стоит Бог; если это произошло, если Бог попустил это, значит, какой-то смысл в этом есть.

И пусть ты не понимаешь смысла всего происходящего здесь и сейчас, но в какой-то стратегической перспективе вся боль, все неудачи и страдания, которые ты сейчас претерпеваешь, принесут пользу и тебе, и обществу, и стране, и Церкви, и жизнь станет легче.

А если ты вне Бога, то не можешь не верить в какую-нибудь теорию заговора: «Неужели мир движется хаотично? Неужели наш мир зависит от людей, которые буквально вчера сидели за задней партой, учиться не хотели и только и стреляли бумажками в учеников, а теперь управляют огромными государствами, корпорациями и влияют на жизнь каждого человека? Неужели все в воле случая? Нет, здесь точно должны быть какие-то надмирные правительства, которые все это решают и прогнозируют и у которых все расписано на триста лет наперед». И тогда сразу становится спокойно. Значит, нет никаких случайностей…

– Даже если допустить, что есть какие-то мировые правительства, умнейшие аналитики, где же здесь Бог?

– Боженька ожесточил сердце фараона, и он не отпускал израильтян, чтобы те увидели силу Бога, Который может все. Я уже молчу про Потоп, про многие интересные вещи из Ветхого Завета, которые могут реализоваться на наших глазах когда угодно. Хочешь рассмешить Бога – расскажи Ему о своих планах.

– Можно посмотреть на историю нашей страны, и, казалось бы, уже все, нас быть не должно. Но мы есть.

– Да, мне кажется, что существование Бога вполне доказывается существованием России, если хорошенько окунуться в историю и посмотреть, как мы появились и как сохраняем жизнь.

– Кстати, многие, кто сейчас воюет, так и говорят: если бы не Бог, то вообще ничего бы не было. И этим людям мы верим.

– Да. И удивительно, что против России всегда боролись те, кого мы превозносили выше всех. Достаточно почитать «Войну и мир» Льва Толстого. В то время дворяне практически не говорили по-русски.

– Во время Отечественной войны 1812 года наши партизаны могли убить русских офицеров за то, что они между собой разговаривали по-французски. Один известный гуманист прямо сказал: «Адам согрешил, а я здесь при чем?» Некоторые христиане считают, что они изначально чистые и своей добродетелью могут достичь обожения. С ними, в принципе, многие могут согласиться.

– Но давно опровергнута ошибка гуманистов, что человек – это как чистая доска, на которой можно писать что хочешь. И если поместить ребенка в какие-то совершенно удивительные внешние обстоятельства, то из него вырастет философ, ученый и вообще добродетельнейший человек. Вовсе нет.

– Скорее его легче превратить в маугли.

– Буквально за полгода в психике происходят изменения, которые не дают таким людям адаптироваться и социализироваться. Это же касается и бездомных. Полгода – и человек уже неизлечим. То есть его нельзя отмыть, нельзя дать ему квартиру и работу – через два дня он снова уйдет на улицу. Если хочешь вытащить человека с улицы, нужно успеть сделать это за эти полгода. Живущим на улице можно просто помогать, потому что эта проблема решается крайне тяжело.

У нас в миру психически адекватных людей не так-то и много, а что говорить про людей, которые столкнулись с полным отторжением общества? Все это очень сложно. Так чем же плох гуманизм? Тем, что он ставит человека превыше всего, даже превыше Бога. Он верит в практически божественные качества человека и считает, что лишь форма правления и форма воспитания мешают человеку быть таким, какой он есть на самом деле. А что такое Французская революция? Это плод гуманизма.

– Вот и кровь пролилась.

– Да. Екатерина II сразу охнула и прекратила все переписки, зарубила распространение просвещения, потому что просвещение вело к свержению монархии, ведь если ты сам и царь, и Бог, то, собственно, зачем тебе царь и Бог? Франция к этому приходила неоднократно, то есть она постоянно наступала на одни и те же грабли. К нам это пришло уже в 1917 году не без этого мировоззрения, не без торжества гуманизма и либерализма в своей самой дико понимаемой форме.

– Но ведь люди, придерживающиеся либеральных взглядов, какие-то анархисты, может быть, те же гуманисты при этом могут быть прихожанами одной церкви.

– До поры до времени, пока Церковь не наступит на больную мозоль и не скажет, что весь этот гуманизм – зло. Если начать говорить, что гуманистическая психология – это абсолютное зло, которое ставит человека во главу угла, то тут же начинается: «Да что Вы понимаете? Вы психологические университеты окончили?» И так далее. То есть попробуй только как-то задеть эту священную корову гуманистической психологии, и тебя просто съедят эти терпеливые, спокойные, медитирующие люди.

– Высокообразованные, цивилизованные и так далее.

– Да. Они образованные и цивилизованные только до тех пор, пока ты не скажешь, что в их психологии, в частности, в психологии одного из столпов-основателей психологии знаменитого Карла Роджерса, с точки зрения христианства не все правильно. Попробуй только скажи, что не все здесь правильно.

– Задает вопрос телезритель, который как раз спорит со своим коллегой, считающим себя агностиком: «Что значит “агностик”, если рассудить правильно? Я встречался с такими людьми, но так и не понял, во что они верят, чего хотят».

– Когда у человека спрашивают, какое у него мировоззрение и кто он по жизни, он не может ответить, что он атеист. На самом деле быть атеистом достаточно непросто, потому что это цельное мировоззрение, основанное на многих постулатах, которых мы не знаем. Сказать, что он христианин, он тоже не может, потому что не исполняет ничего из того, чего требует христианство.

И вот появился замечательный термин, который, по сути, означает: ни рыба ни мясо. То есть я не верю, но когда что-то болит, когда я чуть не попал в аварию, когда заболел мой ребеночек, тогда я верю. А когда говорят, что женатому человеку не нужно переписываться с другими женщинами, что жене нужно помогать и с ребенком посидеть, а воровать нельзя, тогда я уже не верю, я – агностик.

То есть когда мне выгодно – я верующий, а когда невыгодно – неверующий. Может быть, что-то там, наверху, и есть, на всякий случай буду считать, что есть (мало ли что, разные бывают случаи), но при этом я не буду делать ничего из того, чего от меня требует любая из традиционных религий, потому что вдруг все же там ничего нет. И это очень удобно.

– Мы как раз возвращаемся к целостному образу. То есть, получается, человек сам себя разъедает, раздваивает?

– Апостол и евангелист Иоанн Богослов в Апокалипсисе говорит: знаю твои дела, ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! То есть, как мы видим, Богу более приятен убежденный атеист или даже религиозный фанатик, чем человек, который говорит: «Может быть, Бог есть, а может быть, и нет. Все религии ведут к одному Богу, все они равны. Сейчас помолюсь, помедитирую, а затем съезжу на Бали». Здесь, с одной стороны, присутствует как бы религиозная всеядность, а с другой стороны – этот пресловутый агностицизм.

– Можем ли мы сказать, что христианство – это философия жизни?

– В наших теологических университетах есть предмет христианская философия, потому что в рамках каждого мировоззрения все-таки есть о чем поговорить.

– Напомню, что, согласно нашему православному вероучению, мы обязаны не только мыслить как христиане, жить по заповедям и придерживаться этого учения, но еще должны участвовать в церковных таинствах – исповедоваться, причащаться.

– Да, и это самое главное. Если из христианства убрать Христа, останется христианская философия, а для нас это неприемлемо.

– Совершенно верно. Значит, получается, что христианская философия возможна, но она не будет целостной?

– У нас есть философия, то есть любовь к смыслам, и все первые святые отцы, отцы-каппадокийцы – это величайшие философы своего времени. Но христианство не только о том, чтобы правильно мыслить и говорить, но и о том, чтобы правильно делать. Если философ может ничего не делать, он просто размышляет о каких-то абстрактных понятиях, ни к чему его не обязывающих, то все-таки наша религиозная философия обязывает к спасению души.

То есть сколько о Христе ни говори, но если ты Его не причащаешься, Царство Божие может быть для тебя закрыто. Сколько о воде ни говори, но если ты ее не выпьешь, жажду не утолишь. Поэтому у нас есть о чем поговорить, но у нас есть и чем жажду утолить – водой живой.

– В Неделю о самаряныне мы вспоминали эту историю. Это очень важный момент.

– Кстати, кажется, мы еще недоговорили по поводу всех этих церковных канонов, насколько это важно. Если не будет этого стойкого стержня, этого фундамента, на котором стоит физика, химия, математика, уголовное и церковное право, то у нас будет абсолютная анархия.

Чем отличаются церковные каноны от законов и норм уголовного права? В уголовном праве закон сух, там людей судят по букве закона, и шаг вправо, шаг влево невозможны. Ничего личного, это просто закон. У нас же все церковные каноны – это некоторая желаемая норма, ориентируясь на которую правящий архиерей принимает решение с точки зрения или акривии, или икономии, или буквального следования закону, нормам, или с точки зрения послабления. Такой канон предполагает разные возможности применения норм.

Каноническое право живо, и из него не все используется голословно, впустую: «Вот есть закон – и все». Из него используется то, что полезно для Церкви в данный исторический момент. У нас нет такой традиции, какая была в светском праве: если принимается новый закон, то старый или аннулируется, или в него вводится масса поправок – какие-то вещи стираются, а какие-то добавляются.

У нас ничего не стирается, мы всё бережно храним. Некоторые вещи достаточно противоречивы, потому что архиереи – это живые люди, которые, зная все эти нормы, применяют те из них, которые актуальны на сегодняшний день. По сути, для нас это некоторое прецедентное право. Не в светской, а именно в церковной юриспруденции мы рассматриваем его именно так.

– Кстати, и в западной юриспруденции есть это прецедентное право, в США оно точно есть.

– Да, для них это святая корова. У них все законы называются забавно.

– Кстати, недавно один мой знакомый церковный регент, активный участник богослужения, сказал: «Я устал от обряда. Вроде бы мы всё вычитали, всё спели – вообще ни к чему нельзя придраться, а я все равно задаю вопрос: где же здесь Бог?»

– Дружище, вот ты дышишь. А зачем ты дышишь? Чтобы воздух наполнял легкие, и они работали, дышали.

– А Богу нужны три кафизмы?

– Я сейчас к этому потихонечку иду. Зачем нам еда? Чтобы насытиться? Ну да. В нашу кровь должны попасть белки, углеводы, какие-то микроэлементы, и для этого есть целый обряд. Ты должен заработать деньги, купить продукты, приготовить их и съесть, а дальше уже в желудке, во всех внутренних органах начинаются свои обряды, то есть действия, которые мы не видим. Разве что патологоанатом может посмотреть в микроскоп, какие микроэлементы были у тебя в крови.

Здесь же через форму – через пение, слова молитвы – действует Дух Святой. Он невидим, но Он действует, и это очень важная составляющая любой религии. Мы облекаем в видимую форму невидимое, и это очень важно. Поэтому не является какой-то проблемой, допустим, сократить в чем-то вечернее богослужение или увеличить его, спеть все по правильному гласу или на четвертый, как у нас бывает на приходах. Запомнил один-два, и это уже хорошо. Но все же это некоторая форма, а для нас главное – содержание.

Обряд богослужения очень сложный. Пока ты запомнишь все его нюансы, пройдет лет двадцать. Может быть, лет через 20–25 он начинает надоедать, но в целом главное – не форма, а содержание. Таинство Крещения за последние две тысячи лет постоянно менялось. Даже формулировка, которая кажется нам сакральной и незыблемой, тоже менялась раз в триста лет. Главное – суть, что есть вода, есть молитва, есть Дух Святой, Который сходит на крещаемого. Формы могут меняться, но через форму мы получаем благодать, а через обряд получаем содержание того, ради чего мы этот обряд совершаем.

Если же веры у людей немного, то они действительно могут задаться вопросом, что же происходит, сколько можно делать одни и те же ненужные вещи, зачем так долго молиться, ведь они не в многословии своем будут услышаны. Но на самом деле мы постоянно находимся в действии благодати Духа Святого, Им мы живем, движемся и существуем. И если понимать, для чего мы это делаем, то все будет на своем месте.

Еда из средства для поддержания жизни может превратиться в чревоугодие, когда мы уже едим не для того, чтобы жить, а живем для того, чтобы есть, и есть много, вкусно и так далее, а потом у нас лишние сорок килограммов. Так и здесь. Когда мы вдруг забываем о жизни Духа Святого в обряде и сводим свое участие в церковных богослужениях только к тому, чтобы все сделать правильно, как написано в Типиконе, но забываем про Дух, тогда, конечно, мы устаем, потому что Дух уходит.

– Кстати, с одним человеком я чуть не сцепился. Он сказал: «Зато мы всё вычитали». А я ему ответил: «Все было непонятно», – и он очень сильно на меня обиделся. Конечно, это частный случай, но я убежден, что иногда бывает важен не объем, а качество, как это было прочитано, понятно ли было людям.

– Да, можно исходить из соображений, что нормальное всенощное бдение длится от 1 часа 45 минут до 2 часов 15 минут в зависимости от того, как читает чтец, какие песнопения выбирают регенты. Опять же там не так уж много вещей, которые можно сократить.

– Ну да, неизменяемые части остаются на своем месте, а стихиры выражают суть праздника. Если грамотно и понятно их спеть, то хотя бы можно понять, зачем люди собрались в храме, какой сегодня праздник, какого святого воспевают и что он сделал для Церкви.

– Но, к сожалению, достаточно много людей считают: если хоть что-то не читается, служба обеднена. Но если посмотреть, сколько изменений претерпела литургия за последние 150 лет, вы очень удивитесь. Один преподаватель Московской духовной академии как-то решил их подсчитать, и получился список из 150 пунктов только за последнее столетие. Я уже не говорю о том, что было раньше. А нам кажется, что все незыблемо, что мы служим именно так, как служил Иоанн Златоуст. Но все наполняется какими-то местными традициями, что-то забывается, что-то дополняется.

– То есть, получается, Иоанн Златоуст служил какую-то часть – Евхаристический канон, молитвы, но и у него тоже что-то изменялось?

– В принципе, да. Литургия постоянно обогащалась какими-то новыми песнопениями при Юстиниане, при Феодосии, еще при ком-то, но анафора – ее еще называют Евхаристическим каноном (совокупность молитв, во время прочтения которых Дух Святой сходит на Святые Дары), в принципе, неизменяема, хоть слова во многих анафорах совершенно разные.

У меня есть книга «Древние анафоры», в ней собраны разные анафоры Сирии, Антиохии, Александрии, Рима и так далее. Но к IV веку уже сложилась традиция служить литургию Василия Великого, Григория Богослова (правда, это не совсем литургия), Иоанна Златоуста. И еще как минимум раз в год во многих московских храмах служится литургия апостола Иакова в день его памяти.

– Кстати, один мой светский знакомый, который раньше был православным, рассказывает мне о том, что нужно себя познавать, медитировать, что он стоит на гвоздях. И чего только там не происходит… И он говорит: «В церкви я был каким-то беспокойным, а вот прочитал какого-то восточного философа, и мне стало хорошо. Теперь я познаю себя». Где же мы неправильно сработали? В принципе, в христианстве тоже можно себя познавать, тоже можно обретать спокойствие, мир с собой, любовь. Почему же человек не нашел всего этого здесь, а нашел там? И вообще я не знаю, нашел ли он. Я принял это на свой счет, значит, я неправильно себя вел, и ему больше понравилось там, чем в нашем православии.

– А ты здесь при чем?

– Мы с ним очень близко общались, и я принял это на свой счет. И второй пример. Один солдат написал мне про Вальгаллу. Я у него спросил: «При чем здесь Вальгалла? У нас свои воины – Пересвет и Ослябя. Зачем ты смотришь на каких-то скандинавов или ищешь их у буддистов? У нас тысячелетняя история наших воинов. Бери в пример Дмитрия Донского.

– Да, это и Александр Невский, и Феодор Ушаков.

– Но ему почему-то проще смотреть туда; может быть, потому, что там медийка получше, песни поинтереснее. У меня такое ощущение, что где-то мы просто недорабатываем.

– Мы недорабатываем в обертке.

– Да, в обертке, там почему-то интереснее.

– У нас содержание – драгоценный алмаз, и нам кажется, что этот драгоценный алмаз должен быть ценен уже только тем, что он алмаз или бриллиант. А у них столетиями ведется работа, направленная на то, чтобы привлекать людей ложным привлекательным мистицизмом. Адам и Ева уже повелись на этот ложный мистицизм: съешь фрукт и сразу получишь результат.

Восточные религии, язычество тоже об этом: вот тебе инструкция, нужно правильно сделать то-то и то-то, и будет тебе счастье. Не нужно копаться в душе, нужно просто правильно кое-что делать, и это принесет тебе некоторое мистическое наслаждение и удовлетворение. А у нас все сложно: сыне, даждь Ми твое сердце, у нас блаженны изгнанные правды ради, милостивые, нищие духом. А спроси сейчас у христианина: «Кто такие нищие духом?»

У людей, в принципе, очень много стереотипов относительно христианства. И поскольку здравых вещей очень много, если мы выделяем одно из них из всего контекста, кажется, что мы чуть ли не пацифисты, толстовцы или какие-то обрядоверцы. У нас важнее освятить еду, и зачастую все христианство сводится к этому. Но, дружище, может быть, ты не будешь приходить в храм два раза в год именно в те праздники, когда освящается еда, и тогда у тебя не будет этого стереотипа?

Опять же у людей есть стереотип, что православие – это бабушкина религия, что это все для забитых людей. Когда кто-то уходит в монастырь, у него спрашивают: «А что у тебя случилось? У тебя кто-то умер? А как ты в школе учился? Наверное, тебя в школе затюкали». И когда показываешь истории ушедших в монастырь по любви к Богу состоятельных предпринимателей, ученых, людей, максимально социально полезных, у всех возникает культурный шок: «Как же так? Может, у него с головой что-то случилось?»

Но если человек скажет: «Я стал медитировать» (или: «Пошел на марафон желаний, заплатил 150 тысяч»; «Я отправляю аффирмации в космос»), – в ответ можно услышать: «О, молодец!» То есть вот такой стереотип сейчас у людей. Мы же предлагаем незыблемое.

– Свечки в храме стоят 10 рублей, и никто не заставляет их покупать.

– Да, но говорят: «А у вас всё за деньги».

– В общем, можно долго продолжать эту тему... И какой вывод мы можем сделать?

– Вывод такой, что говорить с такими, показывать глубину православия все равно нужно, но для этого ты должен знать православие и жить по его канонам. Поэтому я тоже огорчаюсь, когда общаюсь с каким-то человеком, а он все равно вне Церкви, вне Христа.

Поэтому здесь все-таки есть некоторая тайна. Не зря же апостол Павел говорит, что вера – это дар Божий. Помолимся же о том, чтобы этот дар был дан как можно большему количеству людей. И от нас это тоже зависит.

– И еще нужно любить людей, невзирая на то, кто они.

– Хотя бы не ненавидеть, и это уже, между прочим, проявление любви.

– Будем стараться.

Ведущий Сергей Платонов

Записали Нина Кирсанова и Людмила Белицкая