Беседы с батюшкой. Священник Константин Корепанов. 11 декабря 2024

У нас в гостях духовник Екатеринбургской духовной семинарии священник Константин Корепанов.

– Сегодня предлагаю ответить на вопросы, которые поступили от наших телезрителей. Отец Константин, Вы ведете передачу «Аскетические перевертыши», где рассказываете о творчестве Льюиса. А в произведениях других писателей можно найти такие же аскетические перевертыши?

– Я не встречал. Возможно, они и есть. Я не называю себя знатоком мировой литературы. Но сам метод, который использовал Льюис, впервые встречается у Честертона. Это такой сарказм, который доводится до абсурда, чтобы выявить некоторые фундаментальные вещи. У него формально нет перевертышей, но есть сарказм, доведенный до абсурда, абсурдум, своего рода книжное юродство, чтобы всерьез поговорить о вере. Потому что когда начинаешь говорить о вере всерьез, люди утомляются и думают: «Ну, это мы уже слышали». А когда их эпатируешь каким-нибудь высказыванием, показывая абсурд некоторых их представлений и убеждений, они сразу взбадриваются.

У Честертона есть очень хороший сюжет. Один персонаж спрашивает у другого: «Разве Вы не верите в себя?» Тот говорит: «Нет, конечно». – «Почему?» – «Те, кто верит в себя, – в психушке». Он показывает это в очень искрометной форме. Такие диалоги, игра слов, каламбур – это стиль Честертона.

Льюис вот эту самую задоринку взял. Он не может писать как Честертон, у него нет такого легкого слова, он не умеет так жонглировать образами и словами, как Честертон. Но само это, скажем так, юродство он взял и придумал написать «Письма Баламута», советы одного беса другому. Когда, читая, вы преодолеваете первый духовный и культурный шок, когда настраиваетесь на эту волну, то понимаете, что прописные нравственные духовные истины видны отчетливее.

Когда тебе хороший человек говорит: «Слушай, надо бы бабушку пожалеть, она несчастная», – ты привык это слышать. Конечно, надо пожалеть, но ты ничего не делаешь. Но вот к тебе приходит существо, которое заведомо никого ненавидит, и говорит: «Не надо жалеть бабушку. Зачем ее жалеть? Пусть подыхает. А ты потом к нам пойдешь». Тогда относишься к этому совсем по-другому.

По сути, настоящие бесы никогда не будут так говорить, потому что для них главное – мимикрия: притвориться, не обнажать своих ходов, своих соблазнов. Но если бы они так поступали, то, наверное, это сильно всколыхнуло бы сердца очень многих верующих, многие бы одумались и опомнились; это был бы очень хороший стимул.

В этом смысле общество привыкло к назидательности, нравственным проповедям; они уже не оказывают влияния на души слушающих. И Бог дает юродивых, чтобы они каким-то образом всколыхнули нас не только своими чудесами и необычностью, но и какими-то очень четкими, простыми, обезоруживающе саркастическими, но очень ранящими высказываниями. Льюис пытается играть в эту игру. Но он вспоминает, что страшно измучился с этой книгой, ему было очень плохо, очень больно. Он чувствовал, что это нужно сделать, завершить, но это далось с величайшим трудом. А уж есть от этого польза или нет, пусть каждый читающий мыслит сам.

Думаю, если человек будет читать только аскетические перевертыши, то, наверное, что-то в его душе очень сильно перевернуто. Но если читать перевертыши между, скажем, Исааком Сириным и аввой Дорофеем, то Льюис говорит о таких вещах, о которых авва Дорофей не говорит.

– До грехопадения Адам и Ева видели лицо Бога?

– Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин. 1, 18). Вот евангельский ответ. Но не видеть Бога – это вовсе не значит, что с Ним никаким образом невозможно вступать в отношения. Просто мы настолько сделались дебелыми, что даже созерцание для нас скоро, наверное, будет недоступно. И мы даже не знаем, что такое созерцать. Буквально вчера столкнулся с этим на уроке со студентами: для них слово «созерцание» означает «видеть». Умозрение они не могут представить иначе, как видение какой-то картинки. А созерцание, чистое умозрение, философское, богословское созерцание – это то, чем занимались очень многие подвижники веры, отцы «Добротолюбия». Но сейчас люди не понимают, о чем идет речь.

Для всякого человека, каким бы он ни был, есть не только видение, но и другие способы общения с Богом. Можно, скажем, общаться через слово: Бог сказал – я услышал; я сказал Богу – Он ответил. Это не обмен сообщениями, не мессенджер. Между вопрошанием и ответом может пройти день, а может пройти 15 лет, как, скажем, у Силуана Афонского. Это не так быстро, тем не менее можно общаться словом. Можно общаться через ощущения; большинство людей воспринимают Бога по воздействию на свое сердце.

Видеть тоже можно. После того как Бог стал Человеком, Его можно видеть. Ветхий Завет показывает нам исключительно странные образы, не укладывающиеся в нашу традиционную догматику. Например, Моисей говорил с Богом. Конечно, он не видел Его лица, но видел некий образ перед собой, например, купину неопалимую. Несколько раз он встречается с Тем, Кто на языке Ветхого Завета называется Ангелом Ягве. То есть было некое явление (правильно сказать, теофания – «богоявление»), которое воспринимается теми, кому было это явление, как явление Бога. Тем не менее мы не считаем, что они видели Бога.

Есть сложные явления; например, то, что видел пророк Иезекииль на реке Ховар. Почему-то у людей читающих складывается впечатление, что там было видно лицо Бога, хотя он не говорит об этом. Такие обозначения явления Бога в Ветхом Завете есть.

Адам с Богом как-то общался и знал, с Кем он общается. Но что это было – клубок света, непереносимое сияние или Невидимый Некто, приближение Которого Адам чувствовал, – мы не знаем. Мы знаем только то, что нам открыло Священное Писание. Священное Писание говорит, что Бога никто никогда не видел, до тех пор, пока Он не стал Человеком.

– Почему Причастие не изгоняет бесов из бесноватых людей?

– По-всякому бывает. Честно скажу, что ответа на этот вопрос я не знаю и никогда знать не хотел. Никогда в эти материи не вторгался, потому что мой наставник, у которого я окормлялся в начале своей церковной жизни, очень красочно в свое время описал ситуацию с бесноватыми, одержимыми. Он имел над ними власть, знал о них и всячески дал мне понять, что это не та область, которую нужно исследовать, никакой пользы от этого не будет...

О чем я хотел бы сказать? В явлении людей, одержимых бесами, есть два момента. Первый момент: мы видим, что человек страдает, мучается, ему плохо, тяжело. Но ведь он страдает по своей причине: в нем есть что-то, что привело к этому. Назовем это причиной. Но ведь не все отвратительные грешники, якшающиеся с темными силами, становятся бесноватыми, не все становятся одержимыми. Скажем, большинство экстрасенсов вовсе не являются одержимыми, хотя, строго говоря, давно продали душу дьяволу.

Беснование – это некое действие Промысла Божьего, которое позволяет человеку страдать за совершенный крайне опасный, тяжелый грех, чтобы он не страдал в будущем. Это мера страдания. Если человек, сколько бы ему ни пришлось мучиться, терпеливо претерпит это до конца, не выходя из Церкви, понимая, что если Богу будет угодно, Он сможет исцелить, – он исцелится. Это может случиться в какой-то прекрасный день, когда Богу будет угодно, либо перед смертью. И ничего плохого человека там уже не ждет: претерпев, он спасется.

Этот момент часто игнорируется. Понятно, что страждущие люди его не понимают, им просто плохо. Родственники тоже не понимают, потому что они мучаются еще больше, чем сам бесноватый. Отцы знали и предупреждали, в том числе те, кто проводил отчитки, что не всем можно помочь, что не так все просто и однозначно. И это нужно учитывать, как бы ни было тяжело одержимому человеку. Если он претерпит это искушение до конца, то будет как в притче о богаче и Лазаре: он все плохое уже вкусил.

– Но ведь это касается не только бесноватых, но и любых болезней?

– Да. Просто спросили о них.

– Как понять перед вступлением в брак, настоящая ли любовь со второй половиной?

– Не знаю, как это понять. Во всем этом, если говорить грубо, есть два аспекта. Первый аспект – это вопрос влюбленности и любви. Желательно, чтобы человек, вступающий в брак, любил девушку, которую хочет сделать своей женой. Желательно, чтобы девушка, соглашаясь на это, любила мужчину, с которым хочет жить. Любовь желательна. Опыт современной жизни показывает, что если любви нет, прожить жизнь полно, насыщенно (не скажу, счастливо) и до конца очень трудно. Это необходимое условие. С этой точки зрения что тут понимать? Если ты ее любишь, она тебя любит – ну и женитесь.

У нас сейчас принято испытывать чувства. Некоторые семь лет проверяют свои чувства. Некоторые советуют годик просто дружить, держаться на расстоянии. Как в мультфильме «Остров ошибок»: зайцы ходили по разные стороны дороги, перекрикивались, но не могли обняться друг с другом.

Паисий Святогорец, который до мозга костей был монахом, говорил так: если ты любишь и тебя любят, то чего мучиться-то? Женитесь. И это правильно. Какой еще нужен знак? Если взаимность совпала, если тебя тянет к ней, а ее тянет к тебе, это и есть знак: ваши сердца тянутся друг к другу.

Мне, конечно, скажут, что это не сердце, а тело тянется. Но у человека в состоянии влюбленности разделить это невозможно. Где провести четкую демаркационную линию между влечением тела и влечением души? Наоборот, любой молодой человек, честный по отношению к себе, скажет: «Меня, конечно, к ней влечет, но душа не тянется». То есть тело тянется, а душа нет. Бывает наоборот: люди душевно очень близки, но тело ничего не чувствует. Но если у человека и душа, и тело поют при встрече с девушкой и у нее такое же влечение, почему бы и не жениться? Какой еще нужен знак?

Здесь некое лукавство. На самом деле под знаком люди чаще всего подразумевают гарантии. То есть нужны гарантии, что брак будет прочным, что она никогда не загуляет, никогда не бросит ради богатого мужчины. Таких трагедий хватает, священники очень много на себе несут, расхлебывая чужие беды, драмы, трагедии...

Самое важное во всей этой истории, о чем нужно говорить, что влюбленность ничего не решает. И любовь ничего не решает. И гарантии ничего не решают. Потому что брак – это действия двух людей. Весь вопрос в том, сумеют ли они сохранить свои чувства, приумножить их, сумеют ли сохранить свою любовь и принести плод. Этому же никто не учит. Люди думают, что встретились не с тем, вышли замуж не за того, женились не на той. Да, такое бывает. Но если у вас была взаимная любовь до брака, если вы тянулись друг к другу искренне, честно, не лукавя?.. Ведь себе человек не будет лукавить. Ты правда ее любишь? Если сам себе не можешь этого сказать, то зачем ей лжешь и говоришь: «Я тебя люблю»?

Но если даже ты ее честно любишь в этот момент и она любит тебя в этот момент, то женитьба ничего не решает и ничего не дает. Потому что вам еще предстоит прожить вместе 70, 60, 50 лет, а это надо уметь делать. Но этому никто не учит. По сути, это важнейшее, что человеку точно нужно. Это государственно важное дело. Потому что крепкая семья – это оплот государства. Хорошие, воспитанные дети и дальше будут создавать крепкие, хорошие семьи. Это важно Церкви, потому что семья – это малая церковь, они будут молиться Богу и свою веру сумеют передать своим детям. Это психологически здоровые люди, которые любят друг друга; у них нет абьюза, нет созависимости, нет каких-то наклонностей, психических срывов, потому что любовь все это исключает.

Этому нужно учить; это важнее любой алгебры, химии, физики, истории в том числе. Это самое важное, чему должны учить. И раньше учили (я специально занимался этим вопросом), просто это не было системным образовательным обучением. В любой семье и мальчика, и девочку учили, как хранить отношения в браке. Если люди умеют хранить отношения в браке, то все будет хорошо. Прожив столько, сколько им Бог отвел, на золотой свадьбе они скажут друг другу: «Ведь это Бог меня к тебе привел». А те, кто при точно таких же условиях не сумел сохранить свои отношения, через три года скажут: «Это была ошибка. Теперь я встретил настоящую любовь».

Главное в браке – не гарантии, а способность хранить любовь. Еще раз повторю для тех, кто еще не женился: никогда себе не лгите. Если вы честно любите человека, женитесь, выходите замуж. Но если вы не можете этого сказать, то не экспериментируйте, ничего хорошего из этого не выйдет. Но это только один аспект.

Второй аспект другой. В наше время, по сути, можно говорить только об одном аспекте, но вообще-то человеческая цивилизация жила долгие тысячелетия без всякой влюбленности. Людей сводили вместе… Каждый любит своего сына, свою дочь, и не надо думать, что решали свои финансовые проблемы за счет брака. Нет. Приглядывались, присматривались. Потому что в 14–16 лет (брачный возраст в прежние времена) сердце-то поет, а ума еще маловато. И взрослые, наблюдая, что парень уже засматривается на девочек, начинали искать ему пару, в общем-то, согласовывая это с ним, но не доводя до состояния, когда в человеке вспыхнула страсть. Огонечек уже есть, но пламя страсти еще не разгорелось. Ему находят пару, он, собственно говоря, не против, но влюбленности, в нашем понимании, ни она, ни он не испытывают. И это было очень хорошее начало для брака. Но опять-таки при тех же самых условиях. Это надо было сохранить. Но отношения уже строились не на влюбленности, которую надо было постоянно поддерживать, очищать, направлять в нужное русло.

Это гораздо более тяжелая работа в нашем мире, а тогда все было просто: он никакой другой женщины не знал, никогда никого не любил. Это была единственная его женщина. С ней у него был первый опыт, он ее первый раз поцеловал. Он первый раз услышал какие-то слова, первый раз смотрел в глаза девушке. Он первый раз ее трогал, первый раз увидел ее живот, первый раз принял ребенка, которого она родила. Она первый раз его кормила или снимала ему сапоги. Это все было первый раз, никто никогда этого с ним не делал. И у нее это был первый мужчина во всех отношениях.

Это изначально создавало очень прочный фундамент. Он и не знал других женщин. Он не знал, как с ними знакомиться. Это сейчас человек имеет опыт знакомства раньше, чем он сумеет отличить правую руку от левой. А как знакомиться? Как вообще на девчонку пялиться? Это неудобно, даже стыдно. На свою-то посмотреть – и то стыдно. Это создавало очень прочный фундамент, а дальше все было по принципу «стерпится – слюбится». И действительно, люди начинали брак с уважения друг к другу. Уважение было обеспечено общественными устоями, потому что за этим следили, чтобы он не смел обижать свою жену, чтобы она не смела как-то идти против мужа. По-разному было, как и во всяком другом браке. Но создавался прочный фундамент, исключающий брожение человека туда-сюда.

Конечно, человек всегда остается человеком, он может запить, загулять. Все это было, но все это зависит от тех людей, которые вступили в брак. Это и сейчас так. Но сейчас это значительно труднее сделать, чем было тогда. Люди какие были, такие и остались. Отношения какими были сложными, такими и остались. Муж, который бьет свою жену, жена, которая орет на своего мужа, – это было и тысячу лет назад, есть и сейчас. Это мы видим, читая описания браков. Но раньше сохранить брак целостным и отношения в нем доверительными было в разы проще, чем сейчас.

– Вопрос: «Мне снятся смерти близких живых людей. Как преодолеть страх, который посещает от таких снов?»

– Во-первых, надо однозначно идти к духовнику и все это ему рассказывать. Если Ваш духовник не поможет, искать того, кто поможет. Ситуация все более распространяющаяся в наше время, но, в общем-то, нестандартная. По-хорошему усопшие люди сниться нам не должны, мучить нас не должны. Это в классическом варианте, может быть, до второй половины XX века, когда в основном умирающие были более или менее благочестивые, даже если они не были верующими, и люди в целом, которые их хоронили, были благочестивы. Один, два, три раза за всю жизнь усопший явится в каких-то экстремальных ситуациях, о чем-то сказать, предупредить.

Я скажу сейчас немножко точнее, чтобы не было никаких иллюзий на этот счет. Это были очень редкие явления, которые связаны с какими-то очень важными событиями. Обычному человеку такое видеть не дано. В наше время стало все больше и больше тех ситуаций, когда, как мы говорим, снятся покойники. Причем они не просто снятся, они либо очень навязчивы, либо откровенно страшно от их присутствия. Это знамение времени. Как говорили про это в начале века, это власть тьмы. Слабеет Церковь, соль перестает быть соленой, свет перестает светить, христиане перестают молиться, верить, и, естественно, вся эта нечисть вылезает.

Все эти видения, сновидения или приход умерших наяву – это действия бесовских сил, безусловно и безо всяких вариантов. Душа находится в том месте, в котором ей положено находиться, хорошее это место или плохое, но между нами и ими непроходимая пропасть, как говорится об этом в притче об уже упомянутом богаче и Лазаре. Они преодолеть эту пропасть не могут. Если нам снится наша мама, которая каким-то образом спасает нас от смерти, – это то действие, которое производит либо Бог, либо ангел, для того чтобы мы этому видению поверили. Мама прийти не может, она там, где она есть. Но, зная нашу любовь к маме, положительные духовные силы приводят этот образ нам в память. Может быть (вполне это допускаю), по молитвам мамы, если мама была хорошая, приходят на помощь дочери, чтобы ее спасти, предупредить, остановить и так далее.

Но если эти сновидения пугающие, тяжелые, тягостные, навязчивые, постоянные, то это бесовские силы используют наше неверие, беззащитность. Мы же Богу не молимся, не причащаемся, не каемся, ничего духовного не делаем, чтобы благодать нас покрывала. Поэтому им дается возможность нас мучить. Чтобы это прекратить, надо сначала на исповедь сходить. Но одной исповеди будет мало. Надо регулярно начать ходить на исповедь, на причащение. После того как прольются ваши первые слезы о своих грехах, особенно о той недолюбленности, которую почувствовали ваши близкие в своей жизни с вашей стороны, как только искренне поплачете на исповеди, все кончится.

– Батюшка, здесь вопрос был даже глубже. Снятся смерти близких живых людей.

– В смысле, что это пугает?

– То есть те, которые живы.

– Мы должны понимать, что Бог знает будущее каждого, всех, всего. И меру, и сроки всего знает. Но Он никогда этого никому не говорит. Никогда и никому. В лучшем случае каким-то особым, самым святым, самым избранным из людей Он говорит: через два месяца ты умрешь, приготовься. Почему он говорит это избранным? Потому, что для любого человека знание о своей смерти пугает. Бог не хочет нас пугать. Это априори так. Он не пугает, Он спасает, обнимает и жалеет. И говорит избранным, потому что они единственные, кто не пугается. Они не пугаются, понимают, что осталось два месяца, называют день и готовятся к нему. Чтобы все успеть раздать, причаститься, вспомнить последние грехи, кому-то написать последнее письмо – все дела сделать и перестать делать то, что отвлекает от жизни с Богом. И спокойно подготовиться к встрече со своим Спасителем.

Их Он предупреждает, всем остальным Он ничего не говорит, потому что для человека эта мысль страшна и никакой пользы не несет. Например, человек узнает, что он умрет, грубо говоря, через два года. Ну и что? Это что-то изменит? Он будет жить в ужасе от этого, будет отсчитывать дни, пытаясь хоть как-то насладиться этой жизнью, грешить в свое удовольствие или от страха возьмет и ускорит этот процесс. Но что он будет делать? Он с ума сойдет. Покаяться он не может, так к покаянию не призывают. Он не знает, как это делается. Ему нужна благодать, а не знание даты своей смерти.

То есть смысл в чем? Что когда нас пугают смертью – это не Бог. Все страхи и запугивания – от бесов. А раз это от них – они всегда лгут. Они ничего другого делать не могут, они всегда лгут. Но мы верим им и начинаем заходиться от страха, что что-то будет. Мы что-то можем изменить? Не можем. Мы как-то можем повлиять? Не можем. Мы ничего не можем сделать. Бог не ставит нас в такие условия никогда. Поэтому Он скрывает от нас все страшное, плохое, да и хорошее тоже, чтобы мы не расслаблялись. Он просто хочет, чтобы мы жили, оказывает нам поддержку в каждый конкретный момент времени.

Мы должны вспомнить о Нем. И если нам сегодня приснилась смерть своих близких, мы должны повернуться лицом к Богу и сказать: «Господи, жизнь моя и моих детей, всех моих близких в Твоих руках. И Ты знаешь, как их сохранить от всех напастей на долгие годы жизни, о чем мы и молимся. Отними от меня все эти страхования, наваждения, я не хочу о них думать». И в следующий раз, молясь, то есть ложась спать, помолимся сугубо: «Господи, отгони от меня все сновидения, я не хочу их видеть».

Мне кажется, что все эти тревожности случаются с человеком потому, что человек позволяет им случаться. Либо он хочет точно знать сроки, времена, что и когда ждет его близких и родных. Либо он сам по себе тревожный человек, Богу не доверяет. А раз Богу не доверяет – упования на Бога нет. Это позволяет духам зла действовать на него. Надо противостать им, не верить той клевете, которую они носят.

Если бы вы читали многочисленные жития святых и патерики, вы бы знали, что это сплошь и рядом было со святыми. Они просто имели мужество сказать: «Нет, не будет так, как ты скажешь, будет так, как скажет Бог. А все, что скажет Бог, будет благо. И я на это всегда соглашусь, потому что лучше этого никогда не будет». Нельзя их бояться. Когда кажется – креститься надо. Перекрестился, помолился – и Бог защитит.

– Следующий вопрос: «Если на работе заставляют обманывать покупателей, то что делать? Уволиться?»

– Если заставляют обманывать покупателей, уволиться однозначно, без вариантов.

– Вопрос: «Почему в наши дни так много несчастных людей?»

– Я думаю, что человек, который задал этот вопрос, и не подозревает, насколько их много. Но ответ очевиден – люди перестали доверять Богу. Вы понимаете, даже не в том беда, что они грешники. Они просто перестали доверять Богу. Но это полдела. В советское время тоже Богу не шибко доверяли. Перестали доверять вообще. Доверять женам, мужьям, будущему, власти. Перестали верить.

Мы увлеклись какими-то современными концепциями. Мы не были большими атеистами в советское время, чем сейчас порой демонстрируем свое совершенное безбожие. Это что-то несусветное. А те люди верили в светлое будущее, верили тем, которые их ведут, верили своим супругам, детям, книгам, которые читали, верили мечтам. Они в принципе верили, и эта их вера, даже не в Бога, делала их счастливыми, потому что вера – первейшее свойство, метод, условие, инструмент для того, чтобы быть счастливым.

Понятно, что у христианина вера больше, предметнее, имеет четкую сосредоточенность на Том, в Кого он верит. Но в целом вера – это необходимое условие для жизни человека. Мы перестали верить. Помните слова Евангелия? По причине умножения беззакония во многих охладеет любовь (Мф. 24, 12). Так вот, эта любовь охладевает после того, как охладевает вера. То есть беззаконие подрывает нашу веру в то, что будет лучше, что будет хорошо.

Я помню, в наше время счастливых браков было чуть побольше, чем сейчас, и мы верили: если мы женимся, мы будем счастливы. Сейчас на свадьбе спроси: вы верите, что вы проживете всю жизнь? Никто не скажет: да, верю. Ты веришь, что твоя жена будет тебе всегда верна? Он даже на свадьбе этого не скажет. Он не верит в это. Поэтому люди не женятся, а предпочитают жить вместе десятки лет без свадьбы, они как бы суеверно боятся, что если поженятся, то тут же разведутся.

Этот страх делает нас несчастными, а вера противоположна страху. Мы много сейчас говорим в связи с Рождественскими чтениями о войне. Война ужасна, если вникнуть, что тогда было. Но люди же верили. Они верили в победу даже тогда, когда враг стоял под Москвой, когда ему оставалось 12 километров до окраины столицы. Они верили в победу, когда враг стоял под Сталинградом, когда он полз к бакинской нефти. Верили в блокадном Ленинграде даже тогда, когда к концу зимы 1942 года стали сходить снега и обнаруживались брошенные трупы. Все равно верили, что победят. И детей рожали, потому что верили в победу. Письма писали, стихи, на фронт хотели идти, потому что верили, что мы победим. Верили в будущую жизнь в том смысле, что после победы будем жить иначе. И эта вера животворила и делала способными любить. А если человек умеет любить, хочет любить, то это и есть счастье.

– Участник специальной военной операции, который сейчас смотрит наш эфир, задает нам вопрос. Он очень часто выезжает в зону боевых действий и очень скучает, тоскует по родным и близким, когда там находится. И он спрашивает, как бороться с такой тоской.

– Надо верить. Раньше у человека на войне была фотография (сейчас телефон все испортил) мамы, жены, детей. Фотография – это очень важно. Фотография – это икона дорогого человека. Да, это не икона в православном смысле, но и икона – это образ дорогого человека. Образ дорогого человека в сознании помогает и обладает удивительной силой. Если мы обращаемся к фотографии, то вступаем в общение с близкими, между нами устанавливается связь. И когда мы смотрим на фотографию и говорим с фотографией, мы вступаем в некую очень глубокую духовную связь с тем, кого мы любим, кто любит и ждет нас.

Это тот же механизм, который существует при обращении с иконой. Просто он глубже и обращен на другое существо. Но мы же вступаем в общение. У нас есть опыт богообщения или опыт общения с Божией Матерью через молитву у икон. Тем же самым эффектом обладает общение с образом человека, если мы его любим, если он нам дорог и близок, если это не просто случайная фотография (иначе магия любви не действует). Если это любимый человек, с которым у нас есть общее бытие, а особенно если это жена, с которой муж одна плоть, то через общение с фотографией мы вступаем в духовное общение с тем, кого любим. И мы это чувствуем.

И люди на войне об этом писали, поэтому хранили фотографии. В основном, конечно, фотографии матерей (там мало было женатых людей), но хранили, берегли их. И эти фотографии, как мы знаем из разных свидетельств, имели огромное значение. У большинства ведь не было икон, крестов. Для них это было своего рода святым изображением матери, которая их ждала, за них переживала, плакала и молилась, которой они писали письма. И через эту фотографию они черпали силы, вдохновение.

У них не было того провала, который есть у нас, потому что та же фотография на экране телефона – это совсем не то. Это не икона. Фотография является иконой, изображение на экране смартфона не является иконой, это совсем другой продукт. И поэтому оно ничего не дает. Это не духовное общение, это именно информационное общение: спросить, как дела, какие-то эмоции передать, какие-то события узнать. Нам не хватает этого, хочется это продлить, но мы не можем, это не вдохновляет нас. Общение с фотографией – это совсем другое.

И поэтому для многих в Великую Отечественную войну это общение было очень большой опорой и сохраняло связь с родственниками. И родственникам помогало ждать их, потому что письмами не всегда была возможность общаться. Это тот ресурс, который можно использовать.

Ведущий Сергей Новиков

Записали Нина Кирсанова и Елена Кузоро