Беседы с батюшкой. Протоиерей Василий Гелеван. 11 мая 2025

В студии протоиерей Василий Гелеван, клирик храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Сокольниках (Москва).

– Батюшка, буквально совсем недавно мы отметили замечательный праздник – День Победы, 80 лет нашей Великой Победе. Какие яркие моменты связаны у Вас с этим праздником? Может быть, Ваши предки воевали? И главное – как для Вас видится этот день в сегодняшнем контексте? Что важное можно почерпнуть из него в нынешних реалиях?

– На эту тему можно говорить долго. Вот этот храм, на фоне которого мы сегодня проводим программу, – главный храм Вооруженных Сил Российской Федерации. Он рос буквально на наших глазах; и буквально на том месте, где остановили немцев. Он возник как раз тогда, когда появилась новая проблема, новый вызов, и Церковь вместе с армией сейчас стоит на наших рубежах. Как военный священник я, конечно, отмечаю большую помощь Божию и великий перелом в мироощущении русского народа. Зло, конечно, произошло по Промыслу Божию: снова эта гидра подняла свою голову. И снова русский человек, засучив рукава, работает за весь мир. И опять же по милости Божией русский мир возрождается. Да, у нас опять большие потери, но русская душа снова открывает свои лучшие качества.

Я родился в Закарпатье, и у нас там существовали известные проблемы: нацисты очень глубоко укоренились, а в Прикарпатье были даже бандеровцы. Но в Закарпатье, где я родился, русский язык звучал и звучит. И я – русин, был им, есть и буду. Я вырос в такое время, когда мы не задумывались ни о чем. Ни о том, что несколько десятилетий назад была Великая Отечественная война, ни о том, что были какие-то предатели. Нас оградили от всего этого, и мы выросли в сознании, что есть одна большая страна – Советский Союз, что мы все братья. Особенно это касалось русских, украинцев и белорусов.

– И ветераны еще были живы.

– И никто бы тогда не позволил плохого слова сказать о русских. Но пришло время, и я впервые прочитал там какую-то гадкую надпись о русских в каком-то музее. А потом услышал очень неприятные слова в свой адрес: говори с нами на украинском языке, нельзя говорить по-русски.

– Не каждый украинец поймет язык, на котором говорят русины.

– Да, «перст», «око», «чело» – это наш русский язык; я бы сказал, что это библейский язык, старославянский. Я хочу сказать, что меня воспитали в ощущении мира и покоя, хотя совсем недавно была война. А сейчас снова война; и снова ненависть к русским. Но я глубоко убежден: вместе мы сможем это преодолеть. После того как успокоится война и настанет мир, мы сможем построить мирную жизнь, дать оценки всему тому, что сейчас происходит. Мы назовем вещи своими именами: кто действительно враг украинцу и русскому. Мы найдем консенсус, мы найдем мир, и я уверен, что наши дети будут жить в мире.

– Да, для этого нужно потрудиться.

– Пока еще нужно потрудиться, чтобы Церковь вместе с армией освободили эти земли от нацистов. А потом вместе будем молиться, общаться и строить мирную жизнь. Эта Христова победа, которую мы сейчас празднуем, вдохновляет нас на победу в истории на этом отрезке времени, на котором мы находимся.

– Мне приходится общаться с теми, кто сейчас выполняет свой долг на СВО, я дружу со многими бойцами, «братишками», как принято их называть. Среди них есть мусульмане. Они часто спрашивают меня: «А как у вас?» И вот один из них задает мне вопрос; мне бы хотелось, чтобы Вы сейчас на него ответили: могут ли мусульмане приходить в православный храм и молиться? Именно в зоне СВО.

– Молитва – очень широкое понятие. Есть молитва о мире. Она не связана ни с Причастием, ни с каким-либо другим таинством Православной Церкви. Она не имеет ограничений. Так же, как и молитва о поминовении погибших воинов. Я не знаю, есть ли на земле человек в здравом уме, который бы сказал: не буду молиться о мусульманах, которые освобождали нашу страну, которые душу свою положили за други своя. Ни один человек не сможет этого сказать, и это правильно, потому что совесть подсказывает, что нас объединяет общий подвиг, общая задача, которая сейчас решается. В России есть колоссальный опыт совместного бытия православных русских и русских мусульман. Этот потрясающий опыт можно транслировать на весь мир, пусть учатся у нас, как это все столетиями формировалось. Это уникальный опыт. В этом смысле Россия – добрый пример для тех, кто сегодня хочет поссорить православных христиан с мусульманами, кто культивирует радикализм в исламе. Посмотрите, как мы здесь столетиями живем в мире, вместе решаем задачи, вместе отстаиваем свою Родину. У нас ведь в штабе ВДВ тоже есть люди и православные (преимущественно), и из других регионов. Молодые ребята, десантники, будущее нашей страны. Они приходят в храм. Мы их где-то святой водой окропим, где-то конфетами угостим. Конфеты для всех одинаково сладкие. Обыкновенное человеческое чувство располагает, по крайней мере, к диалогу.

Там, в зоне СВО, есть не только православные священники. В десантных войсках есть мулла, который вместе с батюшкой садится в «буханку» и едет в конкретное подразделение, где мы потом расходимся в разных направлениях. Сначала выстраиваем всех в одну шеренгу и говорим: «Дорогие бойцы! Кто православный – шаг вперед!» Отлично, идем с батюшкой. «Кто мусульмане – шаг вперед!» Прекрасно, идем с муллой. Они садятся, по-своему молятся. Мы встаем и читаем молитвы, и все довольны и счастливы.

– Это так работает, и бояться не нужно. Еще такой момент, вынесенный из общения с бойцами, который меня настораживает. Я не могу им ответить на этот вопрос, не понимаю, как правильно. Это о неоязычестве. Я как-то в одной беседе понял, что парень не очень хорошо разбирается, что и как. Пытался ему объяснить, что, например, шаман – это плохо. Они говорят: война – в кого хочешь поверишь… Разные ситуации бывают. Он принял участие в обряде, который провел некий шаман. Я спросил: «Что ты делал?» Он говорит: «Мы раскаленный металл пытались облизывать». Я говорю: «Что это за членовредительство такое?» Он отвечает, что шаман ему что-то сказал, чего он никому не говорил. Он ему что-то открыл, и тот прямо загорелся. У меня не хватает аргументов, чтобы ему что-то объяснить. Я говорю: для нас это нехорошо, это не повлияет на нашу дружбу с тобой, но у нас это не принято. Как уберечь от таких явлений, как шаманы, неоязычники, солдат, которые находятся в стрессе, на пределе?

– Язычество может на первый взгляд даже показаться привлекательным, особенно в стрессовой ситуации, когда нужно проявить не только нравственные качества, но и просто физическую силу. Язычество культивирует мышцы, осознание физической мощи, физического превосходства. Но надо сразу сказать, что при всей своей очевидной силе оно очень беспомощно, очень слабо, поскольку опирается на эгоизм. Культивирование тела – это все вокруг одного человека: мое тело, моя жизнь, моя сила и прочее. По-настоящему человек силен, когда он вместе с другими, особенно на поле боя. Один в поле не воин. В коллективе, в братстве есть сила. И в этом уязвимость язычества. Это то, от чего отказались наши предки. Ведь когда-то и Русь была языческой, и у нее тогда не было перспективы. Оттого Русь и имеет тысячелетнюю историю, что приняла правильную веру, сделала правильный выбор: с Богом и вместе. Обрати внимание: у нас в русском языке даже нет слова «победить» в единственном числе будущего времени. Ему просто нет места в русской ментальности. Мы победим – это да. Потому что мы с Богом, потому что мы как коллектив, как армия, как братья вместе одержим победу, одолеем врага. А у язычников – тупиковая ситуация.

А сейчас ребята, из-за того что мало православной, да и вообще религиозной культуры, на первых порах принимают язычество, и их это вдохновляет. Но потом, взрослея, люди понимают, что это все не то. Если человек, повзрослев, остался язычником, это говорит о неких интеллектуальных недостатках, о хромоте когнитивных способностей. Человек не сумел определить для себя, что такое хорошо и что такое плохо.

У нас в десантных войсках батюшки идут прямо в Рязанское училище, садятся в приемной комиссии и обращают на медкомиссии внимание на речь и даже на внешний вид парней: если у них соответствующие наколки на теле, это вызывает интерес и повод к разговору. И если обнаружится, что парень – язычник, это служит большим препятствием к поступлению.

– Кстати, разве в армии наколки допускаются?

– Вообще с наколками нельзя. Но, понимаешь, наколки – это тоже язык, которым человек выражает свои чувства. Язычники не щадят своего тела, они не понимают, что это – образ и подобие Божие; что все, что нужно, в человеке уже есть. Любое вторжение – это уже нарушение заповеди Божией. И происходит такой разговор. Во всяком случае, их фильтруют. В армии это недопустимо, потому что язычник думает только о себе, ему дела нет до ребят, которых он положит. А потом нам ходить к матерям и рассказывать, что их сыновья погибли. Нет, язычнику не место в армии. Армия – это христолюбивое русское воинство.

– Вопрос от телезрителя: «Как воину уберечь свое сердце от злобы и ненависти к враждующим?»

– Во-первых, это Господь нам так велит. Значит, уже есть повод глубоко взглянуть на это: почему Христос нас так учит? Потому, что все люди созданы по образу и подобию Божию. И всем нам свойственно ошибаться. А значит, не надо судить друг друга, лучше сначала себя посудить. Посмотри, какие в твоем глазу есть бревна. Ты не можешь судить ближнего, потому что чужая душа – потемки. Оставь это на суд Божий. Это – во-первых. А во-вторых, очевидно же, что осуждение мучит нас. Тот, кто судит, терзается. Порой тот, кого осудили, даже не подозревает, что стал причиной для осуждения. Ему как с гуся вода. А ты, осуждающий и ненавидящий, сам в этом яде с утра до вечера пребываешь и губишь свою душу. Это просто на поверхности лежит. Хотя бы ради этих двух аргументов стоит от ненависти отказаться. Вспомним разбойника, который был достоин всякого осуждения, ненависти и презрения. Он был абсолютно безнадежным человеком. Но Господь его взял в рай первым. Не патриархов, не апостолов, даже не Иоанна Предтечу. А вот этот разбойник, у которого руки были по локоть в крови, первым вошел в Царствие Небесное. Кто знает, как сложится жизнь у того, кого ты сегодня осуждаешь? Может быть, он пойдет в Царствие Божие. Ты же не знаешь, каково его покаяние за грехи. Так оставь ему повод исправиться, потому что Господь всем желает спастись и в познание истины прийти. Он стремится как может. А ты думай о себе и стремись к этому, насколько в твоих силах. Стремись покаяться в своих грехах и наследовать Царствие Божие. И бойся потерять его из-за осуждения. Ибо сказано Богом: не судите, и не судимы будете. Какою мерою мерите, такой и вам отмерится. Грех осуждения, ненависти очень глубок. Мы как бы предвосхищаем Божью власть, вместо Бога начинаем судить. Но только Он имеет право судить, у нас нет такого права. Получается, что мы еще и кощунствуем, когда берем на себя Божественное право.

– К нам пришел вопрос: как исповедоваться воину? Что ему нужно рассказывать? По идее, он выполнял свой долг.

– Воин – это просто человек.

– Да. Он пришел с войны и хочет исповедоваться и причаститься.

– Это тоже люди, и у них тоже целый шлейф: и межличностные отношения, и то, что касается субординации…

– А что происходит именно в бою – это тоже надо рассказывать?

– Опыт Церкви подсказывает, что бой – это не драка. Это не Ваня с Колей дерутся и спорят. Бой – это то место, куда приходят, чтобы рисковать жизнью, и в условиях, связанных с риском для жизни, выполняют свой долг. Долг перед Отечеством, перед близкими. И общество, и Церковь благословили их, дали им в руки оружие, чтобы они защищали детей, матерей, тех, кого уже некому защитить, с которыми даже не буду говорить, что делают. С Церковью Православной, святынями, священниками. Что делают с простыми людьми в Курской области – мы все видели, не хочется даже транслировать это. Это же сатанизм, идолослужение – нужно это вычищать. Делать добро, которое с кулаками, – для этого и оружие против такого. И сейчас это не Ваня с Колей, а воины, и они выполняют свой долг. Понятно, что когда вернутся, будет исповедь, будет епитимья – это совершенно очевидно, чтобы человек мог причаститься. Но это будет потом. Сейчас мы причащаем его, потому что здесь он сам не свой. Он даже себе не принадлежит, он выполняет приказы. Он далеко от своей страны, своих родных, детей, родителей. Он там, а там такие условия!.. Даже если не брать в расчет боевые условия, просто быт: в сырой землянке, в блиндаже ночуют. Сейчас там такая холодина! И они там третью зиму, бедные. Я там побыл и простудился, мне даже операцию делали из-за этой простуды. Очень тяжело. И я думаю: ребята, как вы там уже четвертый год выдерживаете? Я даже не говорю про бой, когда тебя могут убить, когда расстаешься со своими друзьями. Даже просто вот это тяжело.

Они выковывают нашу победу и нашу свободу. А мы за них молимся.

– Еще один вопрос от телезрителя: «Я очень внимательно слушаю батюшку о том, как суд может обратиться нам во зло. Но как же в Евангелии написано, что Бог отдал судить мир Сыну Своему? И почему мы не можем видеть, когда человек против нас делает зло или, наоборот, добро и помогает нам, участвует в нашем спасении?»

– Совершенно очевидно, что это Бог Отец дал Богу Сыну. И все на этом закончилось. Мы не можем туда войти, мы не боги, мы – люди и не можем становиться с Ним на одну ступень. А вот про добродетель Вы правильно заметили. Тут никаких ограничений нет: если кто-то способствует нашему спасению, надо бесконечно его благодарить. Научитесь благодарить, люди! Это важно – научиться благодарить. Говорить спасибо за любую мелочь. Утром посмотреть в глаза своим близким и сказать: «Спасибо!» Посмотреть на иконы и сказать: «Господи, слава Тебе, я еще одну ночь пережил. Господи, благослови мой день!» Или сейчас пойдем все на вечернюю молитву и скажем: «Господи, неужели мне одр сей гроб будет? Благослови меня! Если не суждено мне открыть свои очи утром, благослови, чтобы я в руце Твои предал дух мой и чтобы с Тобой был!» Благодарность – это стержень нашего бытия. Кто не умеет благодарить, тот никогда не будет счастлив, эти вещи напрямую зависят друг от друга. Кто умеет, тот умеет наполнить свою душу благодарностью. Благодарность – это главная наша молитва, мы ей посвятили ядро нашей литургии. Канон благодарственный – это момент, когда освящаются святые дары. Мы благодарим Бога за все: и за ту службу, которая в эту минуту совершается, и молимся за весь мир. Планета вообще движется только потому, что литургия совершается. Благодарность – это сердцевина. Нужно научиться благодарить. Как говорит святой апостол Павел: всегда благодарите, непрестанно молитесь, всегда радуйтесь.

– Так что если даже вас укололи, обидели, уязвили...

– …и за это благодари, потому что не знаешь, чем это кончится. Ничего случайного не бывает. И какого-нибудь человека на твоем пути, который тебе досадил, вместо того, чтобы ненавидеть его, поблагодари. Сказал же Господь: любите врагов ваших (Мф. 5, 44). И через годы смотришь назад и понимаешь: если бы не тот человек был в твоей жизни и не тот точильный камень, который твою душу отшлифовал, то она была бы шершавая и ничего бы в ней не произошло к лучшему. Если бы, допустим, я не заболел, я бы не стал милосердным; если бы не получил какого-то благодеяния от ближнего своего, не научился бы благодарить. Как один человек замечательно сказал: иному кусок хлеба дашь – он всю жизнь тебя благодарить будет, а иному жизнь отдашь – он и не заметит.

– Еще вопрос такой: «Можно ли покаяться Господу дома, перед иконочкой? Не знаю, как сформулировать слова раскаяния батюшке, стесняюсь говорить другому человеку свои мысли. Мне проще обратиться к Богу без посредников. Услышит ли Бог мое раскаяние?»

– Таинство совершится, только если есть батюшка, потому что у священника есть власть, от Бога данная, вязать и решить. Не варежки вязать и не задачки решать. Кстати, слово «решить» оттуда и происходит. Решать – это значит разрешать, распутывать задачу. Священник распутывает душу человеческую, потому что дьявол опутывает душу тонкими паутинками греха, и человек, сам того не замечая, однажды поймает себя на мысли, что он уже весь по руками и ногам тесно и плотно связан этими нежными нитками. Задача батюшки – распутать все это Божественной благодатью и освободить человека.

А вязать – это как раз, наоборот, ограничить человека, ограничить его доступ к таинству Причастия, если это нужно. Но это на пастырское усмотрение, всегда индивидуально. И всегда смотришь, что тебе пастырская совесть подскажет, что полезно человеку: повременить, почитать канон покаянный и пока не причащаться или, наоборот, несмотря на его недостоинство, ему сегодня, на этой литургии, необходимо причаститься, чтобы не одному, а вместе с Богом бороться с этой страстью. Вот так это происходит у нас, священников. Мы всегда в моменте что-то решаем, и тут нет универсальных подходов.

Что можно сказать общего, так это то, что таинство не совершится просто в комнате перед иконой. И думать так – это гордыня, прелесть. Это как певица Мадонна однажды сказала, у нее есть лифт прямо из ее спальни на небо. Но это прелесть и хула. Не существует таких лифтов. Есть большой труд под названием аскетизм.

Кстати, «аскезо» – это слово из словаря столяров. Когда древнему греку нужно было взять в руки наждак и отшлифовать столешницу до гладкости, он называл это аскезой. И это в переносном смысле имеет отношение к нашей душе. Мы ведь тоже Великим постом шлифуем в говении нашу душу поклонами или молитвой, воздержанием, добрыми делами. В конце концов, просто в совокупности жизненных сложностей, которые называются: «твой крест». Мы этим крестом шлифуем нашу душу, чтобы она спокойно и мягко вошла в Царствие Божие, чтобы полегче ей было входить. Вот зачем нужна аскеза.

Так вот, аскеза – это не лифт на небо, это труд, действие всей жизни. И Церковь в этом помогает таинствами. Невозможно отказаться от таинств. Священнику дана власть отпускать грехи. Только имейте в виду, что это батюшка. И в данный момент не надо его рассматривать как человека, это не Иван Иванович, а отец Иоанн. И он не своим именем или своей властью, а Божией благодатью вяжет и решает. Когда священник читает разрешительную молитву, там есть такие слова: «Аз недостойный иерей властию Его мне данною прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во имя Отца и Сына, и Святаго Духа. Аминь».

Могу из примера сказать, что происходит. Приходит какой-то человек и говорит: «Батюшка, спасибо Вам, Вы полгода назад такое мне сказали, так наставили! Я благодарю Вас, Вы мне жизнь исправили!» Я спросил: «А что я сказал?» То-то и то-то... Я не помню, что я это говорил, и в эти минуты я осознаю, что через меня, грешного человека, священника, Дух Святой такое сказал.

– А Вы даже могли это не осознавать?

– И не осознаю. Я говорю совершенно простые вещи, но искренне, потому что я сам в это верю. Про аскезу, про необходимость причаститься и прочие вещи, которые на самом деле сокровенные, мы не всё можем рассказать. Потому что есть тайна исповеди. Это всегда индивидуально и всегда останется между мной и Богом. Это как у адвокатов есть свои профессиональные секреты, у врачей есть своя врачебная медицинская этика, так и у священников есть тайны, которые мы не можем рассказать, но это очень лично. Но все же в общих чертах это так и есть. Он приходит и говорит спасибо, а я не знаю, за что он меня благодарит, и прихожу к выводу, что все-таки Бога надо благодарить, это Он меня вдохновил сказать эти слова в эту минуту конкретно этому человеку.

– Это, наверное, к ответу на те вопросы, нужно ли искать какого-то старца. Можно помолиться, и, может быть, через простого батюшку на ближайшем приходе что-то откроется.

– Но только через батюшку, не просто в комнате с иконой. Должен сказать, что внутренняя работа в комнате со своим листочком при свете абажура – это тоже неотъемлемая часть исповеди, когда сидишь и размышляешь. Но потом приходишь с этим листочком в храм, озвучиваешь это и искренне каешься, и священник Богом данной властью простит и разрешит, соединит тебя снова с Церковью.

– И, наверное, если с каким-то смирением, с чувством раскаяния приходишь, Господь действительно что-то откроет.

– Это целый путь, он начинается в комнате возле иконы, а заканчивается у аналоя с крестом и Евангелием.

– Вопрос телезрительницы: «Вы опять повторили: благодарите Бога от всего сердца. А ведь святые отцы говорят (и в Евангелии об этом написано), что вера – это дар Божий. Также и благодарить – дар. Это вопрос не меня одной, а всего человечества. А мы ведь только внешне благодарим Господа. Как заработать этот дар, чтобы от всего сердца благодарить Господа за все? Как получить этот дар?»

– Прекрасный вопрос. И так искренне Вы сказали… Мы все переживаем то же самое.  Когда я думаю о том, почему в моей жизни нет  неких откровений, даров или каких-то великих явлений, я так понимаю: и хорошо, что нет. Потому что эта жизнь на земле должна быть такой, когда ты преодолеваешь какие-то препятствия, стремишься к чему-то, просто осознаешь свои недостоинства, в смирении взываешь к Богу: «Господи, помоги! Господи, помилуй! Господи, исцели! Господи, подай!»

Вот я сейчас смотрю в свое сердце: если бы мне сразу все свалилось на голову, я бы научился благодарить, молиться? Не факт, что я бы остался хоть чуть-чуть смиренным. Честно, зная себя, думаю, что сразу начал бы тщеславиться. И думаю, что это у любого человека так. Как только что-то приходит, сразу начинает точить вот это: какой я хороший, а они не такие. Пока мы осознаем свое недостоинство, нам уже не до осуждения ближнего. Просто посмотри искренне в свое сердце: там такая гниль, немощь, один прах… Вот и весь человек – чем тут гордиться? Разве что грехами своими хвалиться.

Поэтому и правильно, пусть так и будет, дорогая телезрительница. Но только не надо плакать, не надо унывать и печалиться, ибо с нами Бог. А раз с нами Бог, будем надеяться, уповать на Него и просить у Него всяких даров, прежде всего искреннего дара благодарности.

– Вопрос телезрителя: «В Евангелии описывается покаяние мытаря и фарисея. Они в храм пришли и покаялись там, и Бог их услышал. Не было там никаких батюшек возле них.  И если человек искренне раскаивается, Бог его всегда услышит. И не нужен для этого какой-то посредник».

– Это был вопрос или утверждение?

– И вопрос, и утверждение.

– Давайте возьмем это в качестве вопроса. Я нахожу здесь искажение Святого Писания. Потому что мы совершенно четко из уст Самого Господа слышим, что один вышел прощенным, а другой вышел еще более осужденным. Мы видим, что у фарисея была антимолитва. И я не стал бы их ставить на одну плоскость, потому что он гордился, кичился своими незначительными подвигами.

Но, справедливости ради, я должен сейчас сказать, что дай Бог каждому с такими же подвигами зайти в храм и сказать, пусть не в фарисейском тоне, но вполне серьезно: «Я десятину даю на содержание храма». Много у нас таких? Не очень. «Я пощусь» – а много ли у нас русских людей сейчас постится? К сожалению, немногие. Мы даже до уровня фарисея не дотягиваем. Мы тут сидим и размышляем, какой фарисей, но у нас еще и такого даже нет.

А что мытарь? Мытарь, бедолага, встал в углу и только в перси свои бил и говорил: «Боже, милостив буди мне, грешному». Вот такая молитва должна быть у нас, когда мы заходим в храм. Тут уж, во-первых, не надо искажать Священное Писание. Во-вторых, это же Ветхий Завет еще, там и не было батюшек. Собственно говоря, и Церкви еще не было. Это уже потом будет Пятидесятница, и таинства будут потом. А мы с вами сейчас живем, и я предлагаю жить в той реальности, в которой мы живем, когда есть Церковь, Богом учрежденная, есть святое таинство и именно это слово «посредник» звучит в молитве. 

Когда мы в Бразилии служили, на португальском это читали, там используется слово «медиатор». В игре на гитаре используется медиатор – пластиковая пластинка, которой извлекают звук. Я так себя и чувствую – медиатором, чтобы не присваивать себе эти дары, что это я сказал какое-то слово. Всегда не нам, но Богу слава, а мы всего лишь посредники. 

Действительно, не простые посредники. Представьте себе чашу хрустальную и в ней налита эта благодать, и мы ее несем до последнего дня, чтобы не расплескать. Потому что Бог будет нас спрашивать, как мы распорядились этим даром. Мы бережно храним его и стараемся не опорочить своими грехами Святую Церковь и имя Божие. Но все же не себе присваиваем то драгоценное, что есть в этой чаше. Это Божие, и мы это несем. Мы, все священники, так и живем.

– Постоянно этот вопрос задают не только на нашем телеканале, вообще везде и всегда. Но он все равно очень важный, актуальный, и на него сложно ответить. Вопрос следующий: как утешить человека, который потерял отца? Он человек взрослый уже, но очень сильно переживает, и невозможно найти слов утешения. Батюшка, посоветуйте, что сказать такому человеку, чтобы он не так сильно убивался горем, но как-то воспрял духом? А ситуация очень тяжелая.

– Важна вера того, кому нужно помочь. Христос никогда не помогал с кондачка, всегда подходил и спрашивал: веруешь? И если человек отвечал «да», то немедленно получал исцеление. Так и здесь: это решается прежде всего верой. Если есть вера, то каждое слово, которое сейчас прозвучит в эфире, будет полезным. Так что прежде всего надо следить за этим и веровать, что Христос воскрес и Своим воскресением проложил путь всякой плоти к воскресению из мертвых. Веровать, что смерти нет. То, что мы называем смертью, пугает язычника – беспомощного и одинокого эгоиста. Но христианина это напугать не может, ибо смерть потеряла свое жало в Христово воскресение, ибо Христос Царство отверз. И надо веровать в то, что каждый человек, сотворенный по образу и подобию Божию, обладает бессмертной душой.

Отец Михаил Васильев (Царство ему Небесное) часто говорил своим бойцам: «Даже не рассчитывайте умереть. Не получится, даже если хочешь. Умрет только тело». Тело умерло, так должно быть, оно ушло в землю – туда, откуда взято было.  Но душа пошла на небо. И придет день, когда случится всеобщее воскресение. И тогда все мертвые восстанут. И те, кто сотворил благо, пойдут в воскресение жизни. Кто сотворил злое, пойдет через этот фильтр воскрешения к суду. Однако все воскреснут. Все обретут свои души и восстанут.

Вот в это воскресение мы верим, когда говорим: «Христос воскресе!» – «Воистину воскресе!» Так чего ж тут бояться, если всего лишь на время душа разлучилась с телом? Всего лишь на время – не велика потеря. Все равно опять придет душа и воскресит это тело. И как у поэта сказано: «Мы увидимся все в позаброшенном аэропорте, при попытке успеть на когда-то объявленный рейс». Так что, дорогие друзья, тут вообще как-то даже грешно унывать и печалиться.

Но мы все же унываем, печалимся. Потому что состоим не только из души. Если бы только из души, мы всё это забыли бы. Но мы наполовину состоим из тела. И тут иногда даже не разберешь, наполовину или больше, потому что как будто в одну банку налили сразу и душу, и тело, взболтали еще: на, смотри, где душа, где тело, – не поймешь.  И эти телесные проявления всю жизнь нас сопровождают, с самого первого вздоха, с первого глотка материнского молока. И всю жизнь мы любим тактильность… Но надо отдавать себе отчет в том, что мы по своей человеческой природе здесь грустим. Просто скажите себе: я телесно сейчас грущу. Легче станет. 

– Следующий вопрос: «Какую молитву читать о сыне, у которого подростковый возраст?»

– Материнская молитва универсальна и никогда не будет бесплодной, обязательно даст свой толковый плод. Просто не ослабевать в молитве и молиться постоянно за своего сыночка. Есть разные молитвы, преимущественно они обращены к Божией Матери, ибо Она Матерь и утешение всякой матери, молящейся за своих детей. А там уж открывайте акафист и читайте, какой вам люб. Матерь Божья одна, а акафисты разные.

– Вопрос от бойца. Его жена дома, он на фронте. Отношения стали холодными из-за расстояния, нет общения и так далее. Естественно, он переживает, нервничает, может, даже где-то ревнует, еще что-то. Как здесь быть? Как сохранить семью?

– Два раза в год каждый имеет право на отпуск.

– Этого мало все-таки. 

– Телефон, видеосвязь. В каждом блиндаже есть эти творения Илона Маска. И все могут позвонить друг другу и пообщаться. И люди долго общаются, пишут друг другу каждый день. Также есть дети, есть таинство Венчания – это все способствует сохранению семьи. Задайте себе вопрос, дорогой телезритель: венчались ли вы со своей супругой? Есть ли у вас дети? Опять же в отпуске есть возможность пойти под венец и детей зачать. Мы все живые, жизнь продолжается, и она не должна проходить мимо, а чувство действительно угасает. Чувства – это как тот костер, в который постоянно надо подбрасывать дрова.

– А роль женщины здесь все-таки какова? Зачастую мужчина-то свою работу делает, а женщина? Что можно сказать женщине, которая ждет бойца?

– Женщине хочу сказать: ты думай о нем и обо всех ребятах, которые там. Они пошли туда ради нас: и ради женщин, и ради детей, и ради всей вообще нашей истории. Они сейчас творят эту историю, и ты часть этой работы. Если ему будет спокойно, то он будет хорошо работать, ему будет ради чего воевать и ради чего сохранить свою жизнь. Он будет стремиться домой с победой. Так что тыл и фронт едины, мы все друг другу помогаем и поддерживаем друг друга.

– В заключение прошу Вас обратиться к телезрителям, подвести некий итог нашей программы.

– Дорогие друзья, я поздравляю всех нас с Великой Победой! Я искренне поздравляю всех с Пасхой Христовой, которая продолжается еще. От всей души желаю каждому из нас потрудиться сейчас на благо нашего Отечества, каждый на своем месте: кто-то – в блиндаже, кто-то – на заводе, кто-то – дома с детьми, кто-то – в школе или больнице, то есть там, куда Господь призвал нас сейчас, в эти ответственные дни. Эти дни настолько важны, что всю жизнь потом мы будем на них оглядываться и задавать себе вопрос: что ты делал в это время?  Чем помог своей стране, своему народу, своей семье?

И посмотрите на «Бессмертный полк». Как прекрасно, когда дети поднимают портреты своих дедушек, бабушек, когда им есть что рассказать о них: кто-то получил орден, кто-то – инвалидность, кто-то выжил и сохранил нашу страну. Сделаем так, чтобы каждый из нас внес свой посильный вклад в это великое дело победы русского народа над нацизмом, победы добра над злом. Христос воскресе! Бог нам в помощь!

– Воистину воскресе!

– И с Богом к победе.

– Да, недаром сегодня так много времени мы уделили вопросам о покаянии. Это тоже взаимосвязанные темы.

Ведущий Сергей Платонов

Записали Валерия Макарова и Елена Кузоро