Беседы с батюшкой. Культура Великого поста. Священник Илия Макаров 9 марта 2023

– Тема передачи: «Культура поста». Мы разбираем самые разные аспекты поста. Для каждого из нас это не просто время испытаний, но и время какого-то обновления. Очень часто мы видим сосредоточенных и даже угрюмых людей, по одному виду которых видно, что человек постится. Но при этом никто не сможет отнять у православных христиан какой-то веселости, человеческой радости. Во время поста мы отказываемся от телевизора, а иногда и от культурной программы, которая может помочь в воспитании человека постом. Расскажите о взаимосвязи культуры и поста.

– Спасибо за возможность подумать об этом сегодня, потому что книжного издания про культуру Великого поста я еще не встречал. Действительно, Великим постом мы стараемся себя воспитать, хоть это и небольшой период, сорок дней, но это некий образовательный забег. Мы культивируем свой человеческий образ. В конце поста некий экзамен: будет наша совесть нас обличать или мы с радостью войдем в дни Страстной седмицы. С каким настроением мы встретим Пасху? И дело не только в эмоциональности, нравятся или не нравятся нам песнопения, какое у нас самочувствие, а именно в том, будет наше внутреннее чувство окрылять нас в пасхальную ночь или тяготить, что мы не сможем оторваться от земли (не для того, чтоб подпрыгнуть, а чтоб воспарить в небесные выси, в которые приглашает нас Христос).

Действительно, мы воспитываем или наших детей, или самих себя (если в образовательном процессе все-таки существует элемент воспитания) в определенной культуре. Без культуры воспитание как таковое невозможно. Передача знаний, совершение обряда не воспитывают. Это лишь механизмы, но они должны работать в определенной системе. Культура и есть система. Она, конечно, появляется не во мгновение ока. Она формируется, созидается поколениями, но чем больше каждое поколение старается, тем более обширной, многоцветной и приемлемой для человеческого воспитания становится культура последующего поколения. Поэтому, конечно, у нас есть наша православная духовная культура.

 В ней воспитание имеет определенные критерии и традиции, определенный вектор, и даже великопостная культура сосредотачивается на нашем внутреннем созидании. Но есть проблема, и я как священник вынужден признать, что она нас по-прежнему не оставляет, несмотря на то что уже много лет вещают православные телерадиоканалы. Об этом написано много книг, сказано много проповедей, но если мы произнесем сегодня фразу «культура поста», то у многих людей возникнет мысль о гастрономической культуре проведения великопостных дней. Вот и все. Вот вся наша культура.

Первое, в чем каемся мы в дни Великого поста, это то, что мы нарушили его, а значит, съели что-то скоромное. Редко когда мы за собой подмечаем, что нарушили пост, когда не улыбнулись своему коллеге; когда жестко посмотрели на человека, который произнес что-то грубое в транспорте; когда не рассказали своему ребенку какую-то поучительную историю, которая бы приблизила его на один шаг к пониманию, что такое духовная жизнь; когда не положили в свою духовную копилку новую молитву какого-нибудь святого, которую раньше не читали и не знали, а она оказалась бриллиантом; когда не наполняем новыми бриллиантами или жемчужинами свое духовное ожерелье. И тогда мы понимаем, что воспитания-то никакого нет. Получается, мы сами не созидаем культуры Великого поста. Мы являемся потребителями традиций Великого поста начиная с гастрономических особенностей и заканчивая богослужебными реалиями, когда ходим на службы, делаем поклоны, может, даже дома предусмотрели чтение Псалтири на это время, но ведь в конце поста мы должны стать качественно другими. Я не говорю, стать святыми, хотя было бы здорово, хотя за сорок дней это нереально, но все равно мы должны приобрести некое новое духовное качество.

Как оно приобретается? Очень просто. Христос об этом говорил, апостол Павел все время это повторял: Возлюби ближнего твоего, как самого себя. И через эту любовь ты покажешь любовь к Богу, к Которому так стремишься, Которого так хочешь увидеть своим внутренним зрением.

Как возлюбить ближнего? Об этом тоже много сказано. Оказывается, любить ближнего и есть та самая будничная рутина. Мы же хотим каких–то духовных воспарений, религиозного экстаза, какого-то эмоционального церковно-поэтического чувства, духовного возбуждения от тех песнопений, которые слышим, от тех текстов, которые читаем, от того сухоядения, которое совершаем в Великий пост. А вот и нет никаких экстатических возбуждений, нет ярких вспышек духовных озарений. А что есть? Суровые будни. И в дни Великого поста они становятся еще суровее, но не потому, что нам тяжело поститься, не потому, что весна никак не наступит и слякоть на улице, витаминов не хватает, а потому, что у нас неправильные приоритеты. Если б пост был больше в сторону людей, то тогда мы бы больше извиняли ближнего, больше находили в себе моментов неправильной реакции на ближнего, больше искали возможностей вместе сесть за чашкой чая и рассказать друг другу что-то очень приятное.

– Вопрос от телезрительницы Галины из Санкт-Петербурга: «Я пожилой человек, у  меня скопилось очень много болезней в связи с коронавирусом. У батюшки на исповеди я получила благословение не держать строгого поста. Должна ли я на исповеди во время поста просить прощения у Господа Бога?»

– На послабление поста у нас принято брать специальное благословение. Но опять-таки на гастрономическую сторону. У меня мало кто спрашивает: «Батюшка, благословите улыбаться Великим постом три раза в день: утром, в обед и вечером. Причем в лицо своему ближнему». Хоть бы один такой вопрос задал! В Евангелии Господь говорит: А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое. Это не значит умазать себя благовонными маслами для того, чтоб быть праздничным, выглядеть приготовленным на какой-то пир и улыбаться при этом. Мы должны быть радостными в Великий пост. Конечно, наши болезни нас утруждают, и из-за них бывает невозможно держать ограничения. Для чего мы себя ограничиваем? Чтоб наша плоть не бунтовала против нас. Мы ее немножко смиряем, чтоб она больше подчинялась духу. Вот для чего нужен пост в плане еды.

Но если у нас болезни, если мы должны питаться определенным образом, давайте не заморачиваться на эту тему. Все уже понятно и решено. И тем более не надо каждый раз, каждую исповедь об этом говорить. Это точно не касается главного стержня культуры Великого поста. Хорошо бы брать благословение, чтобы Великим постом чаще ходить в гости к своим ближним, которых в течение года мы ни разу не посетили и не дали братского, дружеского общения. Понятно, что не нужно превращать эти визиты в посиделки. А то как в гости придем, так нам обязательно надо наесться, напиться. Почему нельзя просто посидеть вместе? Мы уже давно перестали вместе читать книги. Давайте посмотрим какой-то хороший фильм или просто поговорим о жизни. Когда идем к ближнему, можно узнать, нужно ли ему что-то, и купить это по дороге;  узнать заранее, чего ему не хватает в его жилище, и приобрести это. Может, тарелка последняя разбилась. Тогда купить несколько тарелок, чтоб человек не чувствовал себя обделенным. Я уверен, что такой визит будет праздником для него, и этот пост станет нарядным, счастливым, красивым. И не важно, будете вы пить чай или нет. На самом деле, если опять говорить про еду, постная пища невероятно вкусна, именно своей натуральностью, естественностью, а уж если в хорошей компании, то и обычный черный чай без сахара покажется лакомством.

– Когда постимся, мы много размышляем о Христе. В принципе, богословие для мирян – это не некое схоластическое учение, а то, что мы можем применять в своей жизни. Если оно не помогает, то для нас это непонятно. Мне так кажется. Тогда имеет смысл обнаружить какую-то культуру в общении с другими людьми, когда мы начинаем говорить о Христе?

– Да. Часто в общении с близкими, особенно с малоцерковными, которые не обращают внимания на необходимость чтения духовной литературы, на молитвы, не бывают в храме и не участвуют в таинствах, мы предлагаем какие-то слишком дидактические нравоучения, как в школе за партой. Мы – учителя, а они – ученики. Буквально сегодня мне один человек сказал, что желает дать понять своим взрослым детям, которые находятся далеко, что хорошо бы в дни Великого поста чаще бывать в храме. Он захотел рассказать им некую евангельскую притчу. Я ему говорю, что нужно постараться, чтоб она не выглядела как пересказ Евангелия и уж тем более как нравоучение. А он говорит, что знает на нее очень хорошее толкование Феофана Затворника. Феофан Затворник общался в формате переписки со своими духовными чадами, и даже комментарии на евангельские чтения он дает не высоким богословским слогом, а доступно, но при этом абсолютно не десакрализирует это.

И я согласился, что комментарии Феофана Затворника будут очень близкими, родственными, и, наверно, такой подход как-то затронет тех людей, которых мы хотим убедить в том, что нужно общаться со Христом чаще. Да, Бог везде тебя слышит, Бог с каждым человеком, и в любой момент, обратившись к Нему, мы сразу же начинаем с Ним общаться, но все-таки особенно в дни Великого поста общение со Христом в храме на великопостных богослужениях какое-то особенное. Мне иногда даже кажется, что Он вселял в составителей богослужебного великопостного чина Свои мысли, потому что все это богослужение пропитано интимным, очень близким общением с Ним. Это утверждает каждый, кто бывал на великопостном богослужении. Ни один не сказал, что это не приближает его к Богу.

– Вопрос от телезрительницы Елизаветы из Гомеля: «Говорят, что расцвет России будет перед концом мира, будут восстанавливаться храмы, монастыри, возрастет духовность народа. То, что сейчас происходит, это и было предсказано?»

– За пророчества я не берусь. Это очень сложно, и мне даже сослаться не на кого. Любая эпоха, любые трудности мирового масштаба навевают мысли об апокалиптичности происходящего. Можно сказать, что сейчас в России строятся храмы. А уже достроено какое-то определенное Богом количество? Или их должно быть намного больше? Или мы перевалили за необходимое количество? Мы же тоже сейчас об этом рассуждаем. Самое главное – насколько те храмы, которые сейчас строятся, будут наполняться людьми. Люди-то будут в эти храмы приходить? Построить можно много, но может случиться (не дай Бог!) как в Европе, когда храмы сносят, мы видим такие новости из Франции; или в них открываются бары, рестораны, дискотеки (как в Германии). Вопрос не в количестве, а в качестве человеческих душ. Я бы вспомнил ветхозаветную историю: если сегодня есть один, десять, сто, тысяча молящихся ко Христу об этом мире, значит, Господь еще какое-то время потерпит, ожидая покаяния, обращения к Себе. Но мы же не знаем, когда Господь решит, что уже достаточно. И если мы будем об этом думать, заморачиваться на эту тему, то сейчас закончим нашу передачу, закроемся в квартире и будем сидеть и ждать. У христиан были течения в раннехристианское время, когда считали, что уже всё. Господь же сказал: не прейдет род сей, как все сие будет. И они это своеобразно толковали, что скоро уже Второе Пришествие, что надо себя уберечь. Это абсолютно не церковное сознание. Церковное сознание – несмотря ни на какие трудности, проблемы, пророчества, жить так, что впереди еще много-много лет, но быть готовым встретить Христа в следующее мгновение.

– Знание приходит к нам во время Великого поста особенно потому, что мы больше внимания уделяем именно этому. Но бывает и так, что знания не вразумляют, а, наоборот, начинают мешать. Нужно ли нам больше узнавать и читать или ограничить себя во время поста и только молиться?

– Нужно смирение. Все уже за нас давно придумано и нам предложено. Мы можем соглашаться или не соглашаться, но есть духовные законы, которые работают. Все, что мы делаем в Великий пост (молитва, чтение духовной литературы, Священного Писания, и дела милосердия, и милостыня, которую мы оказываем ближнему), направлено на одно самое главное познание, – познание самого себя. Это главное мы совершаем во время Великого поста. Мы познаем самих себя. Чем больше мы узнаем себя, тем больше удивляемся или даже ужасаемся, сколько в нас всего и хорошего, и не очень. Но интересно и положительное, и отрицательное. Положительное интересно тем, как удивительно Господь Своим Промыслом, несмотря на наши слабости, немощи, выводит нас на доброделание. А отрицательное интересно тем, что мы знаем, что еще нужно сделать, куда двигаться и что именно в ближайшее время мы будем ощущать, как Бог будет нас вести и помогать. Все, что мы делаем в Великом посту, должно служить этому.

Но, смотрите, это опять же касается нашей традиции восприятия Великого поста. Плюс Страстная седмица. Если Великим постом мы трудимся над собой, совершенствуемся в общении с ближними, стараемся острее чувствовать любовь Христа, то почему мы раздражительны? Потому, что обострены все наши чувства. Эти наши небольшие промахи естественны. Не надо унывать, что они случаются. Надо пытаться быстро убирать их из нашей жизни. Немного раздражились, но не доводим это до словесного раздражения, а уж тем более до какого-то действия. Наши чувства обострены не потому, что мы не едим мяса. Наоборот, это должно способствовать другому – раскрытию любви в сердце. Но как-то странно получается, мы раздражаемся и одолеваем этот грех всеми силами. Но чем больше мы прикладываем сил к преодолению раздражения, тем больше раздражаемся. Какой-то замкнутый круг.

Чувства обострены. Но они обострены для чего? Для того, чтобы еще лучше чувствовать Христа в своем сердце. Это ощущение, чувствование Христа, мы развиваем в течение всего Великого поста. А потом, пройдя через Лазареву субботу и Вербное воскресенье, мы забываем про себя. Все, наше делание закончилось.

А что дальше? Дальше уже Сам Христос. Каждый день Страстной седмицы – это Христос. Он с нами говорит, Он в нас действует, мы хотим с Ним сочетаться. Эта идея Иоанна Кронштадтского «жизни во Христе» должна реализовываться в Страстную седмицу. Мы словно растворяемся в этом евангельском благовонии, словно оказываемся там – на этой Святой Земле, в евангельских днях. Машина времени какая-то, что ли, нас туда переносит? Мы хотим всё замечать, слышать, не хотим ничего пропустить.

Наша обычная работа упорядочивается, чтобы в Страстные дни мы как можно меньше отвлекались на нашу работу, наше хозяйство. Потому что мы должны сочетаться со Христом буквально, и для этого так построено все наше богослужение.

Хотел бы отметить еще один момент, который меня тоже всегда удивлял, поражал. В Типиконе есть особые знаки, которые подчеркивают значимость праздника. А вот в нашем обычном церковном календаре есть дни, отмеченные красным жирным шрифтом, есть дни, отмеченные черным, но тоже жирным шрифтом, есть дни, которые не отмечены жирным шрифтом. Так вот, как раз в дни Великого поста очень много черного жирного шрифта. Он черный не потому, что все мрачно, грустно, а красный именно потому, что это особенные какие-то дни (например, двунадесятые праздники, Пасха, Светлая седмица). Черный жирный шрифт как раз свойствен Страстной седмице или, например, дням литургии Преждеосвященных Даров. Даже вот так, визуально, можно убедиться в том, что великопостные дни, дни Страстной седмицы – особенные. Но это не дни какого-то плача и посыпания себя пеплом. Это дни особой сосредоточенной торжественности, лицезрения Страстей Христовых или собственного душевного бдения. Например, когда мы совершаем вечерню с литургией Преждеосвященных Даров. Чисто богослужебный момент: количество стихир, которые там поются на «Господи, воззвах», соответствует количеству стихир, которые мы поем в воскресное богослужение. Понимаете? Великопостные богослужения нисколько не уступают торжественным богослужениям воскресных и двунадесятых праздников. Другое дело, что тексты и мелодика этих богослужений, естественно, иные, но они не менее торжественные.

Как нам попытаться в культуре великопостного богослужения это для себя уяснить? Что это не менее торжественные и не менее значимые дни, но они другие. Они для другого нам предложены: для внутреннего сосредоточения или для сочетания со Христом. В отличие, например, от других торжественных дней, когда мы просто что-то празднуем, прославляем Бога, благодарим Его.

Например, Крестовоздвижение – постный день, но это праздничный день. Но пост не потому, что мы грустим о Страстях Христовых. Мы этим будем заниматься в Великую Пятницу – день невероятно торжественный по богослужению, песнопению. Но день постный, мы вообще полностью отказываемся от пищи. В этот день вообще по Типикону ничего не вкушаем. Мы даже забывать должны про необходимость приема пищи, потому что с утра до вечера полностью находимся в этом богослужении.

День Воздвижения Креста Господня – это другой день, это радость обретения Креста. И мы постимся не для того, чтобы подчеркнуть преклонение перед Страстями Христа, а чтобы перед Крестом упразднить все то, что может нас отвлечь от этого значимого события. И, представьте себе, событие – абсолютно не евангельская история, но оно стало одним из двунадесятых праздников. Это та богослужебная культура, которая должна быть очевидна для человека верующего, церковного, который пытается понять наш богослужебный строй. Культура, без которой мы не можем жить, которая обязательно в нас возбудит правильные духовные чувствования через молитвы, через осмысление праздника.

Мы же все равно нашу домашнюю жизнь, наши будни как-то подстраиваем под церковные праздники. Не только тем, что печем птичек на день сорока мучеников и крестики на Крестопоклонную, не только же этим готовимся, но и молитвой, упорядочиванием нашей жизни. Если я знаю, что завтра пойду на богослужение, литургию Преждеосвященных Даров, то сегодня сделаю все возможное, чтобы не впасть в искушение (и не введи нас во искушение), не соблазниться ни конфеткой, ни поведением моего ближнего. Чтобы ни в коем случае не допустить раздражения в своем сердце. Для этого я не сделаю себе выходной, отгул, чтобы лишний раз на работе не поссориться. Нет! Просто в течение всего рабочего дня, например, буду читать Иисусову молитву и верить, что она мне позволит не раздражиться на ближнего.

– Вопрос от телезрительницы Натальи из Тамбова: «В первую неделю Великого поста, как прочли Канон Андрея Критского, я исповедовалась и причастилась. Теперь хочу собороваться. Нужно ли еще раз исповедоваться и причаститься или будет достаточно того, что на этой неделе сделала?»

– Знаете, тут нет единого церковного учения. Но если мое мнение интересно, то я, конечно, сторонник евхаристического ренессанса, который в свое время провозгласил святой Иоанн Кронштадтский. Слава Богу, что в 90-е годы такой же ренессанс возник в нашей Церкви. Поэтому сегодня, я надеюсь, не так много священников, которые говорят: причащайтесь не чаще четырех раз в год. Если такие священники есть, то их немного.

В Великий пост в будние дни, с понедельника по пятницу, убираем полную литургию. Но литургию Преждеосвященных Даров дважды за неделю, в среду и пятницу, мы совершаем, чтобы не лишить верующих возможности причащения хотя бы такими Дарами, которые освящены были накануне, в воскресный день. Подразумевается, что жажда причащения и Великим постом никуда не девается. И уж точно важно еженедельное причащение, если мы хотим как-то уподобиться древним христианам. Желательно, конечно, и жить как древние христиане: в этом постоянном горении и предчувствии Пришествия Христова. Цивилизация нас затянула, засосала и предложила нам именно такой формат нашей жизни, что сложно все время держать раннехристианские мысли в своей голове. Но все равно в меру наших сил прибегать как можно чаще ко Причастию нам никто не запретит.

Мне грустно, когда я задаю вопрос: «Когда Вы последний раз были на исповеди и причастии?» – и мне говорят: «В прошлый Великий пост». К сожалению, мне нечего этим людям сказать. Я не знаю, как их убедить… Слава Богу, что они пришли, но встречаться со Христом один раз в год?.. А ведь это самая близкая, самая интимная встреча. Вот мы сейчас сидим с Вами, Глеб, в этой замечательной студии и общаемся, глядя друг другу в глаза, а ведь Евхаристия – это максимально близкое общение со Христом, тоже глаза в глаза. Ну кто еще из святых должен нам об этом сказать? Неужели Иоанн Кронштадтский должен появиться в нашей жизни, чтобы еще раз сформулировать это максимально доступно, доходчиво и понятно? Ведь столько об этом уже сказано! Но человек, который искренне причащается, все это понимает.

Какой должна быть наша жизнь, чтобы она отлучала нас от Христа на целый год? Поэтому, если есть возможность и обстоятельства позволяют, после соборования нужно просто бежать на причастие. Причем после соборования генеральную исповедь можно особо не сочинять, потому что в соборовании как раз мы и молимся о прощении забытых грехов, которые тяготят человека, но которые он еще не смог исповедовать и которые, наверное, уже и не вспомнит.

И когда мы крестим человека, будь то малыш или взрослый, мы говорим их крестным и родителям: «Бегите на причастие, прямо завтра даже без исповеди приходите к Чаше Христовой». Мы словно хотим зафиксировать это желание человека быть со Христом, провозглашенное в обещаниях при крещении, или в покаянных молитвах в соборовании, или в Великом покаянном каноне Андрея Критского. Как бы устно или мысленно мы ни свидетельствовали нашу готовность быть со Христом, нужно бежать и запечатлеть готовность Христа дарить нам Себя. А Он совершенным образом дарит нам Себя в Евхаристии.

Поэтому я всегда говорю о том, что не нужно размышлять, готовы мы или не готовы к причастию, можно или нельзя нам часто причащаться. И если у нас есть духовник, он не будет запрещать, но и не будет заставлять: «Иди завтра причащайся». Духовник направляет душу, жаждущую Христа, и подсказывает, что причастие после покаяния – это высочайшее благо, причастие после соборования окрылит нас, оно даст нам полное осознание, что мы прощены Христом.

Кстати, часто бывает, что мы каемся в одних и тех же грехах или вдруг в нас всплывет какой-то старый грех – и нам почему-то кажется, что мы недостаточно покаялись, нас еще не оставило чувство вины, мы не ощущаем прощения этого греха Христом. И это то искушение, которое посылается нам в сердце темными силами, а может быть, это испытание нужно нам. Возможно, это такой грех, что нам какое-то время нужно еще помучиться из-за него. И, конечно же, нужно бежать ко Христу, к Его Чаше, где Он дарует ощущение того, что всякий грех простится человеку, и уж тем более грехи исповеданные или грехи, за которые молится Церковь. Главное – не хулить Бога.

Я иногда задумываюсь о том, что вот люди верят во Христа, а к Чаше Христовой не подходят. Есть такая категория верующих, которые верят в Бога, ходят в церковь, ставят свечки, но почему-то не причащаются. Они говорят: «Мне некогда подготовиться ко причастию – жизнь засосала, заманила меня в свои сети». И разве это не хула на Христа, что по разным причинам они не могут прийти и причаститься? Думаю, что нам стоит подумать об этом, и тогда, наверное, у нас не останется никаких сомнений в том, что нам нужно бежать к Чаше Христовой.

– Мне вспомнилось, как в фильме «Остров» мальчик исцелился от хромоты, и главный герой велел ему: «Бегом на причастие!» Помню, раньше проводились великопостные концерты, а сейчас их нет. И вот совсем недавно моя дочь спросила меня, зачем мы достали для нее билет на концерт Дениса Мацуева, ведь идет Великий пост. Может быть, я сделал неправильно, но я разрешил ей идти на концерт, ведь такая музыка тоже формирует христианскую душу. Или я не прав?

– Если бы наше государство было христианским (как прежде), наверное, было бы здорово, чтобы Великим постом ночные клубы закрывались, а классические филармонии работали. Это принесло бы пользу для души, потому что высокая классическая музыка, особенно русских композиторов, не может навредить. Она создает то благоприятное поле, когда душа человеческая распахивается навстречу небу. Под воздействием этой музыки душа становится более восприимчивой к человеческим тяготам, к необходимости общения с ближними, к необходимости разговора с Богом. А танцполы, наоборот, затуманивают разум человека, там особо о Христе не задумываются.

Когда я слушаю классическую музыку в живом исполнении, особенно в наших петербургских музыкальных театрах и концертных залах, я начинаю думать о Боге, о Его Промысле. Ко мне приходят мысли о том, как вообще быть человеку на земле. Я благодарю Творца за Его величие, за то, что Он вложил такие музыкальные интонации в сердце Чайковского, Рахманинова, Свиридова… Ведь такая музыка – это чудо!

А современные музыкальные звуки совсем не вызывают ощущения чудесности. Поэтому Великим постом мы слушаем красивую классическую музыку. И то, что мы слышим в ней, возможно, даже некие страсти, становится для нас школой, нашей музыкальной катехизацией. И через эту музыку Христос обязательно приведет нас к размышлению о Себе и к более доброму общению с ближними.

– Достаточно вспомнить великое музыкальное произведение «Страсти по Матфею».

– Причем «Страсти по Матфею» и Баха, и митрополита Илариона одинаково хороши. Еще можно вспомнить потрясающий звукоряд, потрясающую музыку из фильма «Страсти Христовы» Мела Гибсона, которые тоже направляют нашу душу ко Христу.

– Отче, благословите наших телезрителей.

– Дорогие друзья, спасибо за наше сегодняшнее общение, и пусть Господь поможет нам в этом Великом посту.

Ведущий Глеб Ильинский