Беседы с батюшкой. Cвященник Захарий Савельев. 29 сентября 2025

В студии клирик храма Сретения Господня города Переславля-Залесского, ведущий специалист Издательского совета Русской Православной Церкви по взаимодействию с епархиями иерей Захарий Савельев.

– Тема нашей сегодняшней беседы: «Православие и художественная литература». Есть скептики из числа светских людей, которые считают связь Церкви и культуры надуманной, с уверенностью говорят, что ее не может быть. Как бы Вы прокомментировали такое смелое заявление?

– Я тоже периодически с этим сталкиваюсь. Когда мы проводили встречу в библиотеке иностранной литературы, некоторые посетители задавали подобный вопрос относительно Пушкина: был ли он верующим. Русская культура литературоцентрична. За границей нас знают по таким людям, как Достоевский, Пушкин, Толстой. И этот огромный пласт литературы великого русского слова пропитан духом православия. Если знаешь текст Священного Писания или хотя бы ориентируешься в нем, тогда становятся понятными и те образы, которые создавали в своих произведениях наши великие писатели. Русское слово связано с духом православия даже у тех писателей, которые при жизни являлись образом людей неверующих, отстраненных от Церкви. Допустим, Антон Павлович Чехов больше известен нам как скептически относящийся к Церкви человек, но при этом он построил колокольню в селе Мелехово при храме, куда ходили его родители. Образы героев в произведениях Чехова сугубо православного духа.

– Например, «Студент».

– Да. Это было его любимое произведение. Кроме того, он очень много писал о милосердии, которое всегда связано с христианством. Те персонажи, которые мы видим в произведениях наших классиков, обладают именно православным чувством милосердия, сострадания, то есть христианскими добродетелями. Не стоит забывать, что колыбелью для нашей культуры в целом, и в первую очередь для книгоиздания, стало «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона Киевского. По другой версии, это было Остромирово Евангелие, первое рукописное произведение на Руси.

Также стоит сказать, что мы часто говорим о Толстом, а Лев Николаевич – это писатель, который, к сожалению, отрекся от Церкви. Но насколько мы любим его за известные произведения («Война и мир», «Анна Каренина»), настолько же он чужд нам по своим религиозным творениям.

– Это правда. «Воскресение», например. В какой-то степени он пытался переписать Евангелие, своеобразно объяснить какие-то вещи.

– Он устранил все чудеса, оставил только мораль. А мораль без Божественного сверхъестественного Духа привела Льва Николаевича в то состояние души, в котором он оказался.

– Вопрос от телезрителя Евгения из Белгорода: «Мне кажется, Есенин был верующим человеком, но как объяснить его строки: Если крикнет рать святая: «Кинь ты Русь, живи в раю!» – Я скажу: «Не надо рая, дайте родину мою»? Или еще: «Стыдно мне, что я в Бога верил. Горько мне, что не верю теперь». Как Вы можете это объяснить?»

– Мне кажется, Сергей Александрович здесь писал о большой любви к своему Отечеству.

– Да. Еще важно сказать, когда человек молод, в нем кипит кровь, страсти и тому подобное. Все это проявляется. У Александра Сергеевича были те же самые явления. Просто потом кто-то кается в прегрешениях, что совершил по молодости.

– Есть замечательная фраза: «Кто в молодости не был либералом – у того нет сердца, кто в зрелости не стал консерватором – у того нет ума». Александр Сергеевич соответствовал этой фразе.

При упоминании имени Сергея Есенина обязательно вспоминаются русские березы, русское село. А в селе обязательно есть храм и православные праздники. Естественно, Есенин тоже был восприемником этой традиции. Он ходил на службы. Все наши классики ходили на службы. Для них двунадесятый праздник – часть их жизни, часть их культурного кода. И во многих известных творениях Александра Сергеевича Пушкина чувствуется близость к родному краю, дух православного христианина. Один из современных пушкинистов, лауреат Патриаршей литературной премии Юрий Михайлович Кублановский говорит, что Пушкин умирал именно православным христианином.

– Да, он исповедовался и причастился на смертном одре. Это факт. И раз у нас зашел разговор о Есенине, уже доказан факт того, что смерть поэта была насильственной. Доказано, что его повешение в гостинице было убийством. Благодаря этому через много-много лет Церковь благословила отпеть Сергея Есенина.

– В Рязанской епархии до сих пор служат панихиды по нему. Хочется верить, что это было не самоубийство. Конечно, у Есенина есть разные творения. Есть и такие, которые лучше не упоминать ближе к ночи. Знаете, про Пушкина кто-то сказал: если у вас плохое настроение, то прочитайте три его стихотворения, и сразу будет эмоциональный подъем. Наверное, то же можно сказать и про Сергея Александровича.

– Некоторые православные христиане достаточно скептически относятся к художественной литературе и считают, что не надо ее читать, а нужно изучать только Священное Писание и творения святых отцов. Может быть, они правы?  

– Я как-то рассуждал на подобную тему. Каждый православный христианин, живущий в нашей стране, в период обучения в школе обязательно проходит разные творения наших классиков, поэтому совсем не читать и не знать русскую прозу не получится. Те люди, которые знают текст Священного Писания, живут в православной традиции, исповедуются, причащаются, наверное, думают, что этого достаточно для того, чтобы спастись. Безусловно, нужны добрые дела. Но читать русскую классику – Достоевского, Гоголя, Пушкина, Есенина – тоже хорошо. Потому что такие люди, как Достоевский, вплетали евангельскую истину в нашу жизнь. В одном интервью Святейший Патриарх рассуждал о Достоевском, о том, что богословские святоотеческие трактаты могут быть отвлечены от нашей бытовой жизни, а Федор Михайлович привел Христа в быт, в обычную жизнь своих современников. В образе князя Мышкина он противопоставил Христа своим современникам. В романе «Преступление и наказание» показал, как человек умирает от греха и воскресает, то есть он изобразил четверодневного Лазаря. Так он подчеркнул евангельские ноты нашей жизни, показал, как в ней действует Спаситель.  

– В принципе, правильно читать классику и изучать искусство. Хотя бы даже для того, чтобы поддерживать разговор со светскими людьми, чтобы им было понятно, что христиане тоже интересные, образованные личности.  

– И смотрят на разные ситуации разносторонне. Наши учителя когда-то говорили, что классику, которую мы прочитали в школе, мы совершенно по-другому прочитаем в зрелом возрасте. Сейчас тенденция на просвещение: есть разные практики, семинары, мастер-классы. И было бы хорошо, чтобы православный человек почитал Достоевского. Это мой любимый писатель. Насколько я знаю, арабская молодежь интересуется и Достоевским, и Толстым. Они по Федору Михайловичу изучают русскую религиозную мысль. В Японии состоялась экранизация романов «Братья Карамазовы» и «Преступление и наказание». Наши классики известны по всему миру. Сам процесс чтения, по милости Божьей, сегодня привлекает молодых людей. Особенно в вузах молодежь запоем читает книги. И сегодня среди тех изданий, которые любят читать студенты, есть и азиатская литература. Ряд японских и китайских писателей сегодня читаются в России. Было бы здорово, если бы студент, который еще и ходит в книжный клуб внутри своего вуза, заинтересовался бы каким-то русским классиком. Каждому подошли бы и Федор Михайлович, и Николай Васильевич Гоголь. Это быт, уклад, наше прошлое, а значит – и наше настоящее.

–  И будущее. Неправильно, когда православный христианин полностью заменяет чтение Священного Писания и святых отцов классикой. Но, с другой стороны, неправильно, когда человек читает только святых отцов и Писание и осуждает того, кто делает и это, и другое. Это уже говорит о духовных проблемах.

– Это похоже на следующее: Ядый не ядущаго да не укоряет: и не ядый ядущаго да не осуждает. Так рассуждает апостол Павел. Очень хорошо, когда человек через призму святоотеческих творений смотрит на нашу литературу, на нашу действительность. Тогда пред ним совершенно иначе предстает картина мира.

– Чему может научить православного христианина классическая литература? 

– Литература очень сильна, особенно когда читаешь ее с определенным багажом знаний. Сейчас время специальной военной операции. И недавно в связи с определенными задачами по работе в Издательском совете я перечитал Бориса Васильева: «А зори здесь тихие». Это произведение цепляет душу. Хороший писатель двумя фразами может показать человеку картину, которая была у него перед глазами. Она бывает красивая, очаровательная, а бывает страшная. И, наверное, когда мы читаем плохую литературу, то, безусловно, подражаем плохим героям. А когда читаем что-то доброе и созидательное, то волей-неволей начинаем перенимать положительные черты. Это очень здорово. Литература – это слепок нашего духовного состояния. Люди пишут о том, что популярно.

–  И о том, что у них на душе. Писатель проецирует свое духовное состояние на произведение.

– А читатель, в свою очередь, становится как бы соавтором творца произведения, потому что он тоже сопереживает героям, перенимает те эмоции, которые вложил автор. И важно, чтобы эмоции человека были, по слову апостола Павла, пропитаны духом любви. Любовь бывает разной. Писатель, как один из образов мыслителя в наше время, должен запечатлеть все положительные и необходимые черты для того, чтобы молодой человек воспринял эти ноты здравой духовной жизни и реализовал их на своем жизненном пути.

–  А какие образы, сюжеты, персонажи из художественной литературы особенно близки Вам?

–  Князь Мышкин из произведения Достоевского «Идиот». Это уникальное явление в мире литературы. Мне особенно нравится эпизод, когда он рассматривает картину, на которой изображен погребенный Спаситель. И он, такой открытый, чистый человек, говорит, что так можно и веру потерять. Это образ человека, который всем сердцем открыт перед окружающими людьми. Это образ Спасителя, который был чужд некоторым современникам Достоевского. Здесь происходит такой стык: бытность, реальность, злоба и простота, святость, поиск истины.

И, наверное, Федот Евграфович, старшина из произведения «А зори здесь тихие». У нас есть конкурс «Разумное, доброе, вечное», его реализует Издательский совет Русской Православной Церкви совместно с Российской академией образования. Победителем этой конкурсной программы стал участник, который продекламировал финальную сцену, когда старшина вбегает в избушку, где фашисты, и начинает кричать: «Лягайте! Лягайте!» Мне нравится вот этот образ русского мужика. Он мог бы быть хорошим работником, хорошим отцом, мог бы прожить мирную жизнь, но пришла война. Война, которая сжигает молодых девушек. Пришли захватчики, фашисты, для которых нет понятия человечности. Они всех уничтожили. Этот образ очень сильный. Образ праведного гнева, если можно так сказать.

– Как говорит Священное Писание, гневайтесь, но не согрешайте. Также среди православных христиан есть люди, которые любят читать любовные романы, ужасы, произведения, в которых описывается безысходность, пороки, что-то мрачное, темное. Что бы Вы сказали для христиан, которые читают нечто подобное?

–  В общем-то, мировые бестселлеры основаны на том, что популярно. Некоторые фэнтези основаны на истории своих наций, своих стран, определенных исторических эпох. И экранизируется и пишется то, что человеку близко. В большинстве случаев авторы такого жанра ничего нового не придумали. В некоторых изданиях прослеживаются глубоко христианские черты. Но опять же там есть определенная примесь выдуманного, которая и привлекает молодежь. Но вместе с тем молодые люди, приобщаясь к таким бестселлерам, как правило, все-таки запоминают определенные части своей истории, определенные идеалы поведения. И мне кажется, что нам нужно больше внимания уделять не фэнтези, а истории своей страны. В семинарии мы проходили произведения Клайва Льюиса. В общем-то, в «Хрониках Нарнии» он взял сюжет Евангелия. Главный герой – это образ Спасителя. Там вложены главные евангельские образы. При этом они очень популярны среди простых людей. А ужасы не могут быть чем-то созидательным.

– А любовные романы?

– Наверное, если там нет ничего запретного, о великой любви можно и почитать. Сегодня издания под возрастной цензурой продаются в специальных запечатанных упаковках. Не стоит искушать себя и прибегать к чтению такой литературы. В общем-то, в романе «Война и мир» тоже есть любовь. У Достоевского можно увидеть определенные черты влюбленности или любви человека к человеку. Раскольников проникается особыми чувствами к Сонечке Мармеладовой. Чувства даны человеку Богом для того, чтобы он направлял их в нужное русло. Один батюшка рассказывал о прихожанке, которая постоянно исповедовалась в том, что очень любит апельсины. Он говорит, что в этом не надо исповедоваться, только если вы не употребляете в пищу апельсин без благодарности Богу, чревоугодничаете. Но если вы поблагодарили Бога за то, что вкусили пищу, которая вам нравится, в этом нет ничего плохого. У человека нет задачи отрезать себе все нервные окончания и ничего не чувствовать. Но есть задача направить в правильное русло тот потенциал, которым Господь одарил каждого человека (умение чувствовать, любить). Как сделать это правильно? Для этого есть текст Священного Писания.

– А что Вы можете сказать об ответственности писателя? Господь говорит: за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда. 

– Для каждого писателя должно быть четкое правило, что он несет ответственность перед своими читателями. Он должен воспитывать в читателе вкус к правильной литературе, вкус к правильной жизни. Когда человек берется за книгу, он в большинстве случаев действительно испытывает порыв, вдохновение.

Есть замечательная фраза: «Талант может уйти в песок». Песок поглощает абсолютно все, что в него попадает. Дело, за которое берется писатель, должно приводить человека к Евангелию. Оно должно по-своему приводить человека ко Христу. В Московской духовной академии нас учил Хенрик Ханзен, преподаватель немецкого языка. Он рассказывал, что воцерковился благодаря Достоевскому. Настолько проникся духом православия, который Федор Михайлович заложил в своих произведениях.

– Вопрос от телезрителя: «Посоветуйте, пожалуйста, русских классиков и современников для прочтения молодежи. Не Достоевского и Толстого, а что-нибудь менее масштабное, что можно почитать и обсудить с детьми. Например, рассказы Якимова».  

– Во-первых, лучший критик любого писателя – это время: то, что не так значимо, уходит, а великое, даже если оно не было замечено во время жизни писателя, обязательно заиграет по-новому…

– Можно посоветовать Лидию Чарскую. У нее очень много замечательных рассказов. Владимира Малягина.

– Владимир Юрьевич Малягин – очень близкий для меня человек. Лауреат Патриаршей литературной премии, драматург, автор ряда сценариев. Безусловно, этот человек заслуживает внимания. Более того, в процессе наших совместных поездок мы обсуждали с ним некоторые его произведения, написанные в ранние годы. Также я бы посоветовал обратить внимание на Юрия Михайловича Кублановского, Виктора Николаевича Николаева. Владимир Николаевич Крупин – человек, который был одним из инициаторов того, чтобы Союз писателей принял участие в праздновании 1000-летия Крещения Руси. Андрей Венедиктович Воронцов, преподаватель Литературного института, всю свою жизнь посвятил книгам. Юлия Вознесенская. У нас уже хороший список, достаточный.  

– Как Вы думаете, сейчас выходит православной прозы и поэзии больше, чем это было до революции 1917 года?

– Сложно сказать. У каждого времени свои писатели, свои герои. Но сегодня в силу духовного возрождения у нас очень много разных авторов. Можно читать и дореволюционных церковных писателей. Сегодня у нас большое разнообразие. И главная задача Издательского совета Русской Православной Церкви – давать гриф для тех или иных изданий, которые продаются в церковных лавках.

–  Подлинная русская литература и подлинное искусство зиждутся на православном христианстве и его ценностях. Когда мы что-то читаем, слушаем, смотрим, то должны всегда задавать себе один и тот же вопрос: «А не уводит ли это меня от спасения души?» Получить ответ поможет совесть.