Беседы с батюшкой. Что такое церковь. Протоиерей Александр Рябков. 2 февраля 2023

– Тема сегодняшнего эфира: «Что такое Церковь?» Наверно, все мы знаем, что церковь – это здание с крестами, куполами, внутри очень красиво, люди молятся и зажигают свечи. Казалось бы, насколько абсурдное описание, но тем не менее именно его я читал в блогах людей. Так что же такое Церковь?

– С одной стороны, это само церковное здание, которое и олицетворяет для большинства церковь. И это тоже неотъемлемый символ нашей церковности. Конечно, мы говорим о Церкви и с большой буквы, и это понятие описывается по-разному. Апостол Павел сказал, что Церковь – это Тело Христово. Мы члены этого Тела. А само здание церкви и ее приход есть проявление этой Вселенской надмирной Церкви в нашей земной реальности. Этот символ тоже вполне имеет право на существование.

Конечно, есть более богословское, более высокое понятие Церкви. И очень многие православные христиане знают эту концепцию, которую они могут прочитать или уже прочитали из катехизиса святителя Филарета Дроздова. Этот митрополит Московский, православный святой оставил нам учебник самого простого изложения богословия, которым и живет Церковь. У него понятие Церкви расшифровывается как установленное от Самого Бога сообщество людей, которые соединены одной православной верой, законом Божиим, священнослужителями (иерархией) и таинствами. Церковь – понятие настолько надмирное, вселенское, что трудно досконально его описать словесным контуром.

Другое определение высказал наш известный религиозный философ Алексей Степанович Хомяков: что Церковь – это единство Божией благодати, которая присутствует в разумных тварях, то есть в людях, которые покоряются ей. Это уже некое мистическое, таинственное описание, но мы действительно приходим в церковь, в том числе в ее здание, чтобы участвовать в таинствах, через которые получаем Божью благодать. Она, конечно, разливается по всему миру. Он бы не существовал без нетварных энергий, без такого понятия, которое оставил нам святитель Григорий Палама.

Каждого человека и творение пронизывает благодать, но Церковь созидается из людей, которые покоряются ей, то есть покоряются пришествию Христову в мир, пришествию Святого Духа в день Пятидесятницы. Чтобы стать членом Церкви, мало просто жить. Конечно, можно сказать, что раз благодать везде, значит, и любой человек, даже неверующий и некрещеный, является частью Церкви. Отнюдь. Не является. Только тот, кто покоряется благодати.

Церковь – это Тело Христово, и тот, кто причащается Тела и Крови нашего Господа, является ее членом. Но Церковь является не только земной реальностью, но еще и небесной. Мы часто слышим у святых в их изложении, что есть Небесная и земная Церковь, поэтому не только мы, присутствующие на земле и в храмах, причащающиеся, являемся ее членами, но и те, кто уже ушел в вечность, и даже те разумные творения, которые никогда не причащались под видом хлеба и вина Тела и Крови Господа, то есть ангелы. Они не причащались от Чаши, но также являются членами Церкви.

Ангельский мир – часть Церкви. Вот насколько широкое понятие у Церкви. Но и ее земные границы – понятие, очень трудно подчиняющееся описанию. В западной традиции Римско-Католическая Церковь четко ограничивается теми, кто подчиняется римскому понтифику. В традиции пореформенной Церкви, которая была заложена Мартином Лютером, есть теория ветвей, что есть некий общий корень, от которого растут разные ветви – конфессии. Ни та, ни другая концепция вполне не принимается нашим православным мировоззрением. Ни то, ни другое для нас неприемлемо, потому что мы помним слова апостола Павла о язычниках, что они своей жизнью могут быть угодны Богу, если исполняют тот закон Божий, что вписан в их сердца.

– Даже внутри Православной Церкви мы встречаем разночтения.

– Блаженный Августин сказал, что мы должны в главном быть едины, а в каких-то второстепенных вещах можем друг от друга отличаться. Другое дело, что наша природа такова, что очень часто внешнее мы выводим на передний план. В истории нашей Церкви и государства были нестроения, связанные с тем, что люди превозносили какие-то обрядовые вещи настолько высоко, что те даже перекрывали догматическое учение и вносили раскол в ряды верующих. Мы знаем такие трагические эпизоды, которые до сих пор в полной мере не уврачевались даже временем. Но при этом, говоря о границах Церкви, мы понимаем, что даже закоренелый грешник сохраняет образ и подобие Божие, и он на основе этой неистребимой данности может покаяться, исправиться и вознестись на высоты духа. Так и в христианах, которые сегодня по какой-то причине отпали от церковной полноты, может присутствовать Дух Святой настолько, насколько они могут его воспринять в своей реальности.

– Вопрос от телезрителя Евгения из Белгорода: «Есть понятие, что Церковь – это духовное единство людей, верующих во Христа и живущих по Его заповедям. Допустим, два человека, духовно объединенных на разных полюсах Земли, – это уже Церковь. А храм, битком набитый людьми, в которых этого нет, уже не будет Церковью. Как с этим быть?»

– Дело в том, что единство Церкви осуществляется в любви. В Евангелии и у апостола Павла часто говорится о том, что единство невозможно без любви. Но можно говорить сколько угодно о любви и не пройти проверку личным, тесным общением друг с другом. Очень легко находиться на разных полюсах планеты и заявлять: мы друг друга любим. И наслаждаться этим мнимым христианским единством. А стоит только этим двум людям сблизиться и оказаться в одном храме, как это теоретическое единство окажется очень эфемерным. Поэтому и присутствие нас, как говорит Евгений, в битком набитом храме –очень важная проверка нашего единства в любви. Даже в семейных узах есть такая тенденция: называться мужем и женой, но при этом жить отдельно в разных квартирах, встречаться один или два раза в неделю, не жарить вместе картошку, не убирать квартиру, не платить коммунальные платежи. Тогда они будут очень приятны друг другу, и все будет хорошо. Но будет ли это семьей? Апостол говорит, что семья – это малая, домашняя церковь. Невозможно говорить о семье, если люди не ведут совместного хозяйства. Хотя некоторые состоят друг с другом в отношениях, расписаны в ЗАГСе, но при этом у них разные дома, квартиры и они называют это семьей. Но для нас это совершенно не так, в такой семье не может воспитаться полноценный ребенок, даже сомнительно, что он может в ней появиться.

На самом деле семья объединяет собой разные ипостаси. И Церковь олицетворяет собой единство Лиц Святой Троицы, Которые не сливаются, но едины в любви. И эти Лица Святой Троицы едины именно потому, что Бог есть любовь. Господь через это единство в любви показывает нам, как мы должны быть едины в Церкви. И не может быть никакого единства, если мы признаем, что нам легче оставаться в «единстве», находясь на разных полюсах планеты. Здесь никакого единства нет.

В Евангелии написано: где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них. Поэтому позиция Евгения во всех отношениях противоречит даже Священному Писанию и не проходит проверки той жизненной реальностью, которая и показывает нам, какие мы. Церковь и пребывание в совместном богослужении, трапезе, приходских делах показывает нам, какие мы сегодня на самом деле, изменяемся ли мы, улучшаемся ли мы, можем ли мы со временем войти в Небесную Церковь.

Даже монашествующие живут в общежитии. И отшельник, анахорет только тогда переходит в этот разряд, когда прошел киновийное монашество, пожил среди братии, прошел этот искус совместного жития, бытия и труда. Войти в общение с Богом в вечности можно только тогда, когда мы были едины друг с другом, когда мы умели прощать, делиться, жертвовать не только своим временем, но и имуществом, силами и здоровьем. Когда мы проходим это все теоретически, отрешенно, абстрактно, нет плодов. В Апостоле читаем: «Ты говоришь о том, что верующий, так покажи мне дела своей веры». Разглагольствовать можно сколько угодно, но если в храме кто-то наступил тебе на ногу и в этот момент с твоего лица сходит вся елейность, то впору попросить прощения и пойти к духовнику, что ты не прошел проверку своей церковности, присутствуя в переполненном храме.

Надо радоваться тому, что храм сегодня собрал такое количество людей, значит, люди спасаются вместе, в любви, во взаимопонимании, в терпении. Это проявляется и в семье. С нее начинается наша церковность. Надо сначала научиться любить своего ближнего в семье, потом в приходе, а уже дальше говорить о том, что мы любим того, кто находится на другом полюсе земного шара.

– Когда я бываю в вашем храме, он каждый раз полон, яблоку негде упасть. Летом многие прихожане уезжают на дачи и огороды. Это же тоже забота о своей семье. Но храм пустеет. У Вас, как у настоятеля, какое бывает внутреннее ощущение, когда в храме всего десять человек? Вы расстраиваетесь?

– Я сразу вспоминаю опыт отца Алексия Мечева, который заложил нашу сегодняшнюю современную традицию служения в городских храмах ежедневной литургии. Нам кажется чем-то привычным и обыденным, что в Москве, Санкт-Петербурге или в любом крупном городе мы можем найти храм, где литургия служится каждый день, а иногда бывает еще ранняя и поздняя. В XIX веке такого не было даже в крупных городах. Литургии не служились в будни каждый день. Раньше, если именины человека приходились на среду или четверг, то он только мог, если позволяли возможности, договориться отслужить заказную обедню.

Отец Алексий, когда занял свое настоятельское место в храме, в котором подвизался, ввел практику литургии каждый день. И в храме первоначально не было людей. Иногда кто-то заходил и удивлялся, почему служат в пустом храме. Отец Алексий говорил: «Надо служить, тогда будут и люди». И недаром в ектенье «Спаси, Боже, люди Твоя» он поминается рядом с отцом Иоанном Кронштадтским. Это два святых, которые обновили литургическую жизнь Русской Церкви.

Мы не должны разочаровываться, что в какой-то день мало прихожан. Наша жизнь вообще не должна нас очаровывать. Мы должны быть реалистами. Святые тоже так молились. И даже если в храме один человек, это уже Церковь. Мы не должны переживать и отчаиваться, что сегодня храм не переполнен, а причащается только младенец. Большое дело, что мы причастили хотя бы одного младенца.

Печально другое, когда люди хотели бы сегодня причаститься, а в храме по какой-то причине нет литургии. Это намного печальнее и страшнее. Человек приходит в храм, а ему предлагают только поставить свечку или заказать молебен, который будет отслужен когда-то потом без его присутствия. Мы должны печалиться об этом, когда наша лень или какие-то рациональные представления лишают отдельно взятого человека приобщения Святых Христовых Таин или живой личной молитвы, возглавляемой духовенством. Из Евангелия мы знаем, что пастырь готов оставить 99 овец и пойти искать одну. Один человек очень важен.

А если кто-то пришел в свой день ангела причаститься и увидел храм пустым или без литургической молитвы, это урон. Огорчение этого человека стоит всех наших рациональных представлений о том, что ради одного не стоило приглашать уборщицу, просить сторожа открывать храм и включать свет.

– Вопрос от телезрительницы Елизаветы из Гомеля: «Как я читала, Церковь – это столп веры; и, как говорится, “кому Церковь не мать, тому Бог не Отец”. Мне бывает больно за некоторых знакомых, которым я рассказываю про Церковь, про веру, а они говорят, что необязательно в храм ходить: можно дома молиться, читать Евангелие и Псалтирь. Мне кажется, спасение только в Церкви, а они не понимают и заблуждаются. Как им правильно подсказать, чтобы они так не думали?»

– Мы вспоминаем слова апостола Павла о том, что люди, которые по каким-то причинам не были просвещены христианской верой, не были знакомы с ней, но живут по совести с доброй волей, могут быть спасены (как мы надеемся на милосердие Божие). Но люди, которым доступно Евангелие, которые его читают дома, не могут пройти мимо церкви.

В Евангелии Господь открывает нам Себя и заповедует общаться с Ним через таинство Святого Причастия – таинство Евхаристии, которое Он основал. У человека нет оправдания установке, что спастись можно, только читая дома Евангелие, потому что именно в нем Господь говорит: «Это Тело Мое – приди, вкушай Его, это Кровь Моя, пролитая за твое спасение, – приди, прими Ее». Это грех против истины, против того, что прочитано в Евангелии. Если мы хотим переубедить того, кто говорит, что может спасаться без присутствия в храме, просто читая Священное Писание и молясь Богу, нужно задать ему вопрос, как он может себе объяснить это, если в том же Писании он прочитал, что Господь позвал его на литургию, на Евхаристию, зовет в церковь – туда, где двое или трое собрались во имя Его и причащаются установленного Им таинства.

Здесь мы сталкиваемся не со следованием Священному Писанию, а с горделивым индивидуализмом. Человек не желает стоять с людьми в храме, желает быть христианином только теоретически, абстрактно пребывая в Церкви, не общаясь с теми, кто ему по каким-то причинам не нравится. Для гордыни огромное количество причин, почему мы не общаемся друг с другом. Может быть, человек не желает подходить к таинству Исповеди (опять же по своей гордыни): он сам себе все прощает и объясняет свои поступки.

Присутствие в храме и приход к таинствам сопряжены со многими серьезными вопросами к самому себе. Само приготовление к таинству Причастия требует от нас изменения жизни. Если у человека есть какие-то смертные грехи, не только те, в которых он не раскаялся, но и те, с которыми он не желает расставаться, тогда он, конечно, не может причащаться. Его присутствие в церкви невозможно. Он может прийти в храм, стоять и причащаться, но если он себе сам простил блуд, воровство, ненависть к ближнему, которой он живет, его причастие, по слову апостола Павла, будет ему в суд и во осуждение. Другой понимает, что священник, который преподает ему таинство, не допустит его к Причастию, зная, что он ненавидит, блудит или ворует, поэтому принципиально не идет в храм и считает, что может быть верующим христианином без Причастия и исповеди. Это самообман. Этот человек вне Церкви, вне спасения и вне общения с Христом, как и тот, кто присутствует в храме, но недостойно причащается. Как бы они ни читали Евангелие, ни изучали богословскую литературу – это ничего не решает в данной ситуации. Господь к нам требователен, Бог наш – Бог Ревнитель, по слову Священного Писания, и Он требует, чтобы мы вручили Ему себя целиком: сердце, душу, сознание, ум и тело. Наше тело тоже важно принести в храм Божий. Мы не ангелы, мы обладаем телесной природой, поэтому в отличие от них мы приобщаемся благодати через телесную природу. Нельзя это исключать. Теоретически приобщаться невозможно, потому что у человека есть тело, данное ему Богом.

– До передачи от Вас прозвучала интересная мысль. У нас есть истина, к которой мы пытаемся приблизиться. А существует точка зрения, что можно не ходить в церковь, потому что не нужен священник – посредник и т.д. Она полностью отвращает от Церкви и от жизни, но пожертвовать ей в наше время очень тяжело, потому что мы думаем о себе в некоей превосходной степени.

– В нашем разговоре до эфира я приводил слова, может быть, не очень известного эмигрантского писателя Аминадава Шполянского, который писал афоризмами. У него есть смешная фраза: «Ничто так не мешает нам видеть, как точка зрения». Зачастую это именно ошибочная точка зрения, которая превращается в кляксу, полностью заливающую наши духовные очи, и мы ничего не видим. Священник – не посредник. Посредник – Христос. Священник – возглавитель нашей молитвы, как учитель, присутствие которого требуется при образовании. Каким бы учитель ни был – хорошим или слабым, школы без него не будет. И без врача, принимающего нас в поликлинике, не произойдет нашего телесного исцеления, а может, и спасения нашей жизни. Но когда речь идет о спасении жизни, мы говорим: «Нет, фельдшера я к себе не допущу. Дайте мне доктора медицинских наук», – и мы можем просто умереть.

Когда же речь зайдет о спасении человека, у которого нет такой шизофрении, он скажет: «Пусть придет кто угодно, хоть фельдшер скорой помощи, лишь бы он правильно сделал мне перевязку, или остановил кровь, или дал нужную таблетку».

– Или отвез в больницу.

– Да, или отвез в больницу. Если же речь идет о духовной жизни, нужно понимать, что это намного важнее, потому что здесь мы говорим о нашей участи в вечности. Но мы можем сказать: «Я не пойду к этому сельскому батюшке, не пойду к этому молодому священнику. Я не пойду в этот храм, потому что раньше в нем был клуб, и не пойду в эту новую церковь. Мне нужна только старинная церковь».

Так бывает из-за нашей гордыни. Гордыня застилает наши духовные очи, и мы, к сожалению, вредим своей вечной участи, а может быть, даже полностью лишаемся надежды на спасение.

– Вопрос от Зинаиды из Пензы: «Почему за литургией никогда не молятся о здравии нашего президента Владимира Владимировича Путина?»

– Насколько я могу судить по запискам, которые подают прихожане, молитва за президента, да и не только за него, идет. Иногда люди пишут фамилии и даже звания тех, о ком они подают записки, желая это обозначить. Но церковная традиция не предполагает озвучивания фамилий, званий, регалий, которые носят конкретные личности.

И если вы услышите, что произносятся имена Владимир, Сергей и так далее, то не исключено, что ваши братья и сестры, которые стоят рядом с вами, вписали в записки имена тех людей, за которых молитесь и вы. При этом отдельным прошением на всех службах суточного круга Церковь молится о властях и о воинстве.

Если вы не услышали какое-то конкретное имя, это не значит, что Церковь сегодня не молится о властях предержащих, о тех, кто руководит нашим государством и нашей внешней земной жизнью. Церковь молится о них.

– В храме Димитрия Солунского, настоятелем которого Вы являетесь, есть икона с частицей мощей воина Димитрия Солунского. Когда я прихожу в ваш храм, я вижу бесконечный поток людей, которые подходят к иконе, прикладываются к ней и молятся Димитрию Солунскому. Это происходит практически в каждом храме. На мой взгляд, иконопочитание в настоящее время сильно возросло. Насколько это правильно и почему так происходит?

– Почитание церковных святынь очень важно. Почитание мощей и икон – это догматическая истина, неотъемлемая в нашей церковной традиции. Икона говорит нам о том, что Боговоплощение – это реально свершившийся факт, и мы никуда от этого не уйдем. Икона святого говорит нам, что святой воплотил в себе Божий замысел. Если мы говорим о святом «преподобный», это означает подобие Божие, данное ему при рождении и вознесенное в превосходную степень.

Почитание икон и мощей связано с воплощением Господа. Боговоплощение привело к тому, что люди стали иметь возможность обретать преподобие, святость, что развивается в них и может достигать высочайших вершин. Эта догматическая истина в первую очередь связана именно с Боговоплощением, которое сделало возможным наше церковное общение с Богом через таинство Евхаристии, Причастия, то есть все это взаимосвязано.

Если бы не было Боговоплощения, не было бы Церкви. Господь пришел на землю, основал таинство Евхаристии, которое совершается в храме и объединяет нас в единое Тело Христово. Все мы – живые члены Тела Христова. Церковь едина, потому что един Глава Церкви – Христос. Все мы разные: кто-то силен, крепок, здоров, а какие-то члены этого Тела могут заболеть и от этого страдать, и тогда начинает страдать вся Церковь, и все мы это ощущаем.

Мы понимаем, как страдает наш церковный организм, потому что сегодня мы грешим: не можем стоять рядом друг с другом, не можем улыбнуться, поддержать, утешить тех, кто ходит с нами в один храм. Если мы не несем утешения, не бываем милосердными друг к другу, то мы находимся вне Церкви. Если же мы хотим быть в Церкви, мы должны почитать святых, брать пример с их любви к Богу и ближним и воплощать это в своей реальной земной жизни, приобщаясь к Богу через дела милосердия, добра и любви.

– Отец Александр, благословите наших телезрителей.

– Я желаю вам всех благ, помощи Божией, доброго здравия, духовного и телесного.

Ведущий Глеб Ильинский