Беседы c батюшкой. Наши неверующие близкие. Как говорить о вере в Бога. Священник Илия Павлов 26 января 2023

Сегодня у нас в гостях священник Илья Павлов, настоятель храма святого апостола и евангелиста Луки в академии им. А.Л. Штиглица в Санкт-Петербурге.

– Тема сегодняшней передачи: «Наши неверующие близкие и родные». Как с ними говорить о вере? Нужно ли это делать?

У одной моей знакомой в жизни случились некие беды, и тогда она задумалась о принятии крещения Христова. Ей уже под сорок, и она боится, что священник ее отругает за то, что столько лет ее не было в церкви. Я хорошо понимаю эти страхи и ни в коем случае не осуждаю. Каким образом близким людям говорить с ней о вере? С одной стороны, очень легко сказать какие-то слова, которые могут, наоборот, отвратить от Церкви. С другой стороны, очень хочется сказать что-то такое, что привлечет ее к жизни в Церкви.

Возникает масса вопросов. Как говорить? Что говорить? А надо ли говорить? Может, только священник имеет на это право? Но мы есть царственное священство, то есть именно мы должны нести тот свет, который Христос принес в этот мир.

– Главное, не навязываться, а то можно, наоборот, отвратить человека от веры. Лучшая проповедь – это жизнь в соответствии с Евангелием и теми христианскими идеалами, которые у нас есть. Если ты так живешь и искренне веришь, то люди начинают интересоваться и задавать вопросы.

В Первом послании апостола Петра написано: будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением. Если человек спрашивает что-то у тебя, нужно ответить без гордыни и без чувства превосходства. Если человек сомневается, то нужно поддержать его духовно, но ни в коем случае не пытаться менторским тоном наставлять, советовать и говорить прописные истины.

У нас есть пример, как в 1990-е, 2000-е годы по домам ходили иеговисты, баптисты и так далее. У верующих людей, семинаристов загорались глаза, хотелось с ними поспорить, но вот неверующих, нецерковных людей они очень раздражали. Получался обратный эффект. Сколько мне приходилось слышать от нецерковных людей: как они достали со своим Священным Писанием... Вроде бы они хотели как лучше, но получилось так, что потом и о Священном Писании нельзя было поговорить, потому что сразу возникала ассоциация с этими людьми, которые звонили в квартиры и навязывались.

Православная Церковь занимает очень мудрую позицию: мы не ходим по квартирам, но при этом наши храмы открыты для всех, каждый человек может прийти и задать вопрос. Для это существуют и такие телеканалы, как «Союз». Если человек действительно хочет что-то узнать о православии, он начинает смотреть, интересоваться. И нет проблем, если человек в 40 или 60 лет придет в храм, чтоб задать батюшке вопросы. У меня много знакомых священников, и они ни одного человека не отругают. Ну, не приходил он 40 лет, но мало ли какие обстоятельства были. Главное, что сейчас пришел. Это и есть апостольское миссионерство.

Апостолы не спрашивали, какой у кого возраст, они просто приходили и проповедовали Христа. Если видели, что человек воспринимает благовестие, то его крестили. Если нет, то просто шли дальше. Апостол Павел пришел в афинский Ареопаг, где крещение принял только Дионисий Ареопагит и еще кто-то. Остальные не приняли. Казалось бы, это миссионерское поражение, но, с другой стороны, апостол идет дальше и находит свою аудиторию – людей, которые готовы воспринимать Евангелие.

– Вопрос от телезрительницы Елизаветы из Гомеля: «Как отражается на верующих членах семьи наличие неверующих родных?»

– Никак не отражается. Есть замечательные слова апостола Павла: «Ибо неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим». Просто нужно проявлять любовь и милосердие. Если человек пока к вере не пришел, нужно за него молиться. Мы не можем молиться за некрещеных в Церкви, но келейная молитва не имеет никаких границ. Мы можем молиться за кого угодно, главное – любить. Если есть любовь и участие и человек хороший, то он всегда будет стараться быть похожим на нас. Нужно, чтобы человек захотел стать верующим, чтобы это было привлекательно для него. Если же он увидит, что у нас нет никакой радости, а только озлобление, это его оттолкнет. Самая лучшая проповедь – это собственный пример.

– Есть притча о том, как Христос нанимает виноградарей. Одних Он позвал с утра, других в третьем часу, потом в девять, в одиннадцать и так далее. И всем дал по динарию. И первые возмутились, почему люди, которые работали всего час, тоже получили динарий. То же самое можно сказать и о позднем крещении. Динарий тем, кто пришел рано, и тем, кто пришел поздно. Одинаково.

Христос сказал Своим ученикам: Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их исполнять все, что Я заповедал вам. Мы царственное священство и должны знать и исповедовать свою веру. Но при этом кому-то дано слово, а кому-то нет, хотя эти требования для всех. Сейчас у священников очень хорошее образование. Есть много умных, талантливых, образованных священнослужителей, есть катехизаторские курсы, воскресные школы и прочее. Можно ли обучить людей вести разговоры или у человека должен быть талант к этому?  

– Сейчас доступно что угодно: и святоотеческая литература, и Евангелие, и богословские книги. В православии нет сакрального знания, которое было бы только для священника. Любое христианское знание доступно для каждого человека. Но если у тебя нет таланта к миссионерству, то, может, и не надо. Единственное, что мы обязаны делать, в чем заключается миссионерство каждого человека, – это жить в соответствии с идеалами и не стесняться рассказывать людям о том, что ты православный, что на Пасху идешь в храм, что завтра идешь на причастие. Нужно просто говорить об этом, без наставлений, без какого-либо продолжения. Если человек заинтересовался, хорошо, если не заинтересовался, значит, время еще не пришло. Не должно быть попыток учительствовать, потому что не каждый человек готов это воспринимать. Я всегда говорю: хороший совет – тот, которого человек просит, а непрошеный совет, даже если и по делу, часто ничего, кроме раздражения, не вызывает.

– Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями. Если человек не интересуется и задает вопросы не совсем искренне, а с неким ехидством, то и нет смысла ему отвечать?

– Здесь очень тонкая грань. Есть вопросы провокационные. Тогда можно так и ответить: это провокационный вопрос, я не буду на него отвечать. Но когда спрашивают элементарные вещи, например, ходишь ли ты в церковь, то ты обязан ответить. Ты должен четко определить свою позицию. Если человек задает богословские вопросы с подковырками, если провоцирует на какой-то конфликт, то надо сказать, что этот вопрос злой и неправильный, что вы не хотите дискутировать на эту тему. Не нужно размениваться и создавать нездоровые конфликты. В этом и есть деликатность православных. Если нам задают искренние вопросы, то мы можем ответить. Если пытаются нас как-то задеть, пусть попробуют. На самом деле мы за всех молимся, всех любим.

– Иногда мы стараемся выглядеть всезнайками и, когда вдруг не знаем ответа на какой-то вопрос, порой начинаем фантазировать, выдумывать. Но может, правильная позиция – сказать, что не знаешь ответа, чем пытаться его выдумать?

– Это будет честно. Если не знаешь ответа на вопрос, лучше так и сказать. Есть вопросы, на которых пока нет ответа. И даже с точки зрения богословия в православии не все вещи оформлены до конца, имеются белые пятна.

– Как разговаривать с людьми о вопросах веры? И нужно ли?

Сейчас наши дети умнее, образованнее, чем мы в их время. Знания меняются, все меняется. И поэтому иногда мы должны разговаривать с нашими молодыми людьми на каком-то другом языке. Оправданна ли попытка найти этот язык? В принципе, знания молодых людей гораздо выше, чем наши.

– Я бы поспорил. Их образование в компьютерах, но нет преемственности знаний. Мы можем выучить компьютерный язык, изучить кумиров, которые у них есть, но проблема в том, что люди элементарно не знают историю. В чем образованность, если человек не знает сути Великой Отечественной войны, не знает классическую литературу?

Знания и образованность в преемственности. Есть то, что было до нас, и мы это воспринимаем. Мы должны быть мудрее. Мы несем классическое образование и должны изучать то, что слушают, читают, видят наши дети, чтобы посмотреть, насколько это ценно. Что из этого является ценным, а что мимолетным. К сожалению, сейчас есть цифровая культура. В чем ее проблема? Представьте, археологические раскопки, Древний Египет, находят какие-то картины, иероглифы. А сейчас, если выключить электричество, что останется?.. Эта культура вроде бы имеет эффект образованности, но кончится электричество – и ничего нет: ни фотографий, ни книг. Это трагедия.

С другой стороны, молодые люди – другие, и если ты миссионер, то должен пытаться поговорить с ними, найти какой-то общий язык. Но если человек тебя не понимает, то какой смысл разговаривать? Апостол Павел пытался поговорить с афинянами о неведомом Боге. И даже использовал какие-то философские концепции. Святые отцы, которые оканчивали афинскую академию, где преподаватели были язычники, потом брали эту платоническую терминологию и делали из нее определенные богословские построения. В этом и есть христианство. Мы ничего не отвергаем, но просто берем это наследие и переосмысляем его по-христиански.

– Не уничтожаем.

– Да.

– Вопрос от телезрителя Евгения из Белгорода: «Когда неверующий задает вопросы о Боге, о вере, он может даже внимательно слушать ответы, но когда дело касается участия в службе, то сразу начинаются проблемы. Это поворот на 180°. Как с этим быть? Когда лучше предложить ему поучаствовать в таинствах?»

– Человек должен дорасти до службы. В Древней Церкви оглашенные стояли при входе и потихонечку вводились в храм. И не в том смысле, достойны они или нет, но до богослужения, до Евхаристии надо дорасти, понять, что за чем идет и почему это происходит. Люди изучали смысл того, что происходит, в специальных огласительных училищах и только потом шли в храм. А сейчас, к сожалению, как только человек крестился, его сразу ставят в храм, а он еще ничего не понимает.

– Но он уже верный.

– Конечно. Все зависит от желания человека. Для этого сейчас есть все: и литература, и электронные источники. 

В любом случае, если человек приходит в храм, всегда есть проповедь. Если священник вдумчивый и грамотный, то, по крайней мере, евангельские отрывки он будет раскрывать, толковать. Если человек чего-то не понимает, он может задать вопросы. Но заставить участвовать в таинствах невозможно, человек должен сам этого захотеть. И если ему не нравятся службы, если ему на них некомфортно, то нельзя его заставить ходить на них. Действительно, иногда до богослужения нужно духовно дорасти.

– Нам всем нужно постоянно обновлять свое знание о литургии. Литургика, в принципе, всегда одна и та же, но меняемся мы, а с нами меняется и наша молитва.

Ваш храм находится в потрясающем учебном заведении, в академии им. А.Л. Штиглица. Там учатся творческие люди. Студенты, абитуриенты идут туда с горящим сердцем. Но многие ли из них приходят в храм для молитвы? Много ли среди них верных?

– Не очень много, но есть. Здесь нет смысла гнаться за количеством. Когда я пришел настоятелем в этот храм, мы начали с частых богослужений. До этого они были раз в два месяца, мы стали служить три раза в неделю. Храм находится под главной лестницей академии, по которой студенты и педагоги идут на занятия, а когда идет служба, это достаточно громко слышно. Многие стали заходить из интереса, часть осталась.  Сегодня я причащал студентку, которая раньше боялась зайти, а теперь регулярно приходит на причастие.

– Даже колокольный звон и слова в начале литургии «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков» являются миссионерством и проповедью. Я несколько раз в год бываю в храмах в исправительных колониях, тюрьмах. Там Апостол и Евангелие священники читают на русском языке, и это правильно, иначе многое непонятно. Насколько это сейчас приемлемо в контексте нашей беседы в отношении несения слова Божия неверующим людям?

– В Ленинграде при митрополите Никодиме (Ротове) читали Евангелие, Апостол, ветхозаветные паремии на русском языке. В паремиях и на русском-то сложно понять что-то, а на церковнославянском совсем тяжело. Поэтому есть такая практика.

У нас в храме чтец иногда читает Апостол на русском, а я сразу после чтения Евангелия проповедую. И снимается вопрос: кратко пересказывается содержание, а потом делается нравственный вывод. Но на самом деле проблемы языка как таковой нет. Мы часто ломаем копья, одни говорят, что надо читать только на церковнославянском, другие (например, кочетковцы) – что служить надо только на русском. Нет такой проблемы. Мне приходилось быть в Поволжье. Там богослужение ведется параллельно на церковнославянском и современном мордовском языке или татарском. В американской церкви, соответственно, церковнославянский сочетается с современным английским языком и т.д. В чем смысл церковнославянского языка и главный аргумент в его пользу? Его понимает каждый славянин. Если мы приезжаем в Черногорию, местный язык нам уже непонятен, но заходим в храм, и там есть доступный нам церковнославянский язык. Это универсальный язык, доступный каждому славянину.

Но это не значит, что не должно быть иногда и русских вкраплений. Каждый священник должен у себя на приходе такие вопросы решать. Я считаю, что допустимо читать Евангелие и Апостол на русском языке. Если приход миссионерский, то какие-то вещи можно переводить. А самый деликатный способ – это адаптация церковнославянского языка. Если слова совсем вышли из употребления или являются непонятными, они заменяются более доступными. Церковнославянский язык не мертвый, он тоже развивается. Если взять книги XV, XVI веков и книги XIX века, там есть разночтения, потому что какие-то слова выходили из употребления и заменялись более доступными. Например, «напрасно найде на нас час смерти» поменяли на «внезапу найде на нас час смерти», потому что слово «напрасно» абсолютно утратило свой первоначальный смысл. Это нормально, когда священник что-то поясняет или адаптирует. Но при этом церковнославянский язык остается, потому что на нем написаны произведения замечательных композиторов, служба более мелодичная и поэтичная от этого…

– Вопрос от телезрительницы Таисии из Петербурга: «Я с 28 августа не причащалась. Мне уже 86 лет. Я не могу выходить на улицу, сижу дома, двигаюсь очень медленно и недолго по квартире вдоль стеночки с ходунком. У меня много вопросов и неясностей, хотя я когда-то училась в школе при Ильинской церкви. У меня были телефоны, а теперь нет, чтобы позвонить и попросить, чтобы ко мне пришли. Дочки мои обижены. Они так молились за внучку, которая умерла в 27 лет... И теперь дочери не хотят никого слушать и находят всякие причины, чтобы не приглашать батюшку».

– Слава Богу, что Вы дозвонились. Телефон любого храма Петербурга есть в свободном доступе. Можно позвонить и пригласить батюшку. Если хотите, можете записать мой телефон: 8-921-756-51-02. Можете позвонить и договориться, чтобы к Вам приехали и причастили.

– Здесь возникает совершенно новая тема в разговоре о том, как, сколько и с кем нужно говорить. В данной ситуации беда постучалась в дверь, и, к сожалению, люди отпали от веры. По-разному бывает: кого-то беда обращает к вере… Здесь сложная ситуация. Каким образом можно помочь человеку, когда твои попытки никак не воспринимаются, потому что существует обида на несправедливость, которую, как считают люди, Бог проявил по отношению к ним? Что делать, когда у человека беда?  Каждое слово должно быть взвешено.

– Здесь нужна деликатность, чтобы человек не озлобился. Если человек нуждается в помощи, нужно понимать, какая конкретно помощь должна быть. Нужно причастить – надо приехать и причастить, если человеку нужны лекарства – привезти лекарства. Если человек потерял кого-то близкого, можно даже ничего не говорить, а просто приехать помолчать, за руку подержать – и этого будет вполне достаточно. Было бы глупо и банально разговаривать о Боге. Человек сам задаст вопрос, когда он до этого дозреет.

Если ты священник, тебя воспринимают как служителя Церкви. Ты можешь просто привезти лекарства человеку, но будет это восприниматься именно так, что батюшка привез лекарства. Это и есть форма миссионерства, определенной проповеди. Иногда лучше с человеком просто помолчать, потому что ты ему слово скажешь – он взорвется. Очень важно не только говорить, но и слышать людей и смотреть, насколько человек готов что-либо воспринимать. Если готов, то можно поговорить. Если он задает вопросы, например, что ему делать, тогда, может быть, начинаешь и какие-то советы давать, потому что он просит об этом.

– Сложно думать о том, что говорить. Мы читаем Священное Писание, где Господь говорит: «Не думайте о том, что сказать. Дух Божий скажет за вас». Мы знаем историю про Моисея, который отказывался от проповеди, потому что был гугнив. Часто мы не знаем, как себя вести в той или иной ситуации. Можем ли мы попросить приходского священника, чтобы он помог нам каким-то образом научиться разговаривать со своими неверующими близкими?

– Если мы сами не находим нужных слов для близкого человека, то можно обратиться к приходскому священнику или к настоятелю храма и изложить эту проблему. Если наш близкий человек готов слушать – это одно, если же не готов – это совершенно другое, и, перед тем как привести батюшку, нам нужно его подготовить. Потому что бывает так, что священник приходит, а человек не готов с ним общаться. Поэтому к этому нужно подходить очень деликатно.

Иногда бывает так, что человек ожесточен, не хочет никого слушать. В таких случаях я советую молиться за него, чтобы Господь смягчил его сердце. Значит, время его пока еще не пришло. У каждого свое время, и не нужно человека раздражать своими действиями. Давайте просто за него помолимся, и Господь его вразумит. И чем сильнее мы будем молиться, тем быстрее это произойдет.

Здесь очень важно не навязываться, не пытаться что-то изменить, потому что часто бывает обратный эффект. А мы же знаем, что будет с теми, кто соблазнит одного из малых сих. И если мы своими действиями вообще оттолкнем человека от Церкви, то будем за это отвечать. Здесь нужно быть очень аккуратным, потому что проповедовать Евангелие – это как по минному полю ходить.

– Вспоминаю одну из своих самых первых встреч со священником. Мы отмечали какой-то праздник в нашей студенческой компании, и среди нас был священник, одетый в обычную мирскую одежду. Отсутствие рясы и креста на нем сподвигло нас на то, что мы стали задавать ему разные вопросы, и у нас получилась очень интересная беседа. Я до сих пор помню этого замечательного священника и беседу с ним.

В связи с этим я хочу у Вас спросить: может быть, стоит организовывать встречи со священниками, одетыми в обычную мирскую одежду? Помните, раньше ведь были встречи с чиновниками «без галстука».

– Здесь такая ситуация: если, например, военный одет в военную форму, то он говорит как военный, а если формы на нем нет, то он является частным лицом. Со священником можно говорить, например, можно перекинуться с ним парой слов в магазине, можно попить с ним чаю у него дома, ведь не будет же он дома в рясе.

Но если я сейчас сижу в облачении и с крестом, это значит, что я говорю от лица Церкви и озвучиваю какие-то позиции именно как православный священник. Если же я снимаю рясу и крест, то я становлюсь частным лицом, и тогда со мной можно поговорить о каких-то обыденных вещах. Вообще я не думаю, что нужно специально устраивать такие встречи. Если вы долго знакомы с батюшкой, то, конечно же, он может снять рясу, и вы пойдете с ним гулять по улицам.

– И он все равно останется священником.

– Да. Вы сядете с ним в Летнем саду под статуями и будете говорить о Боге. И это прекрасно на самом деле.

– Скажите, Вы когда-нибудь участвовали в миссионерских литургиях с объяснением смысла литургии, с остановками и так далее?

– Нет, я в таком не участвовал. Я знаю, что владыка Амвросий практиковал такие литургии в духовной академии, но я учился раньше и не застал этого. У меня к этому неоднозначное отношение. С одной стороны, может быть, и нужно все пояснять, но, с другой стороны, я считаю, что миссионерская литургия как бы разрывает целостность богослужения.

В чем заключается миссионерство? Вспомните, иеромонах Серафим (Роуз) в Америке зашел в храм послушать музыку, да так и остался в храме, потому что его заворожили православные песнопения. Мало в них понимая, он стал их изучать и пришел к вере.

А вообще миссионерство невозможно без участия Бога, и если Господь призывает человека, Он может призвать его самым необычным, самым интересным образом. Не знаю, может быть, кому-то эти миссионерские литургии и помогли, но я их не практикую (наверное, и не буду практиковать), но, возможно, у таких литургий есть своя аудитория. Если это помогает людям обратиться к Богу, слава Богу.

– Но если мы все-таки решили поговорить со своими неверующими друзьями, близкими, родными, с чего мы должны начать? С изучения Евангелия, с посещения катехизаторских курсов или же есть какой-то другой путь?

– Я думаю, что нужно начать со Священного Писания, потому что все-таки нужно понимать, во что ты веришь. Нужно начать с Нового Завета, а потом перейти к Ветхому Завету, возможно, в каком-то адаптивном варианте. Конечно, есть Библии детские и для подростков, и это вполне может быть, но человек должен понимать, о чем мы говорим. Библия – книга сложная, но если человек интересуется ею, она рождает у него вопросы, и человек может за них зацепиться, о чем-то поговорить.

Богослужение же во многом отражает Священное Писание, потому что богослужебные тексты состоят из Священного Писания. Поэтому, наверное, начинать нужно все-таки с азов и уже дальше переходить к толкованию, к богословию, к литургическому осмыслению.

Нужно начать с того, во что мы верим, как в «Символе веры»: верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, во Святую Троицу, в два естества Христа. И потом это уже объясняется в беседах. Но все-таки, на мой взгляд, лучше начать с Евангелия, это было бы правильно.

– И, наверное, чтобы начать разговор о вере с нашими близкими, нам самим нужно в какой-то степени обновить нашу веру, и тогда мы сможем с этим справиться.

Отец Илья, пожалуйста, благословите наших телезрителей, в том числе на изучение Священного Писания.

– Дорогие телезрители! Я благословляю вас, чтобы вы действительно несли свет веры, прежде всего своими делами. Конечно, можно изучать Писание, но для нас все-таки главное – жить в соответствии с теми идеалами, которые мы проповедуем. Если наши дела будут соответствовать нашему слову, то наши неверующие близкие обязательно по нашему примеру обратятся к Богу.

Ведущий Глеб Ильинский