Архипастырь. Епископ Исилькульский и Русско-Полянский Феодосий

Сегодня мы принимаем в студии в Екатеринбурге епископа Исилькульского и Русско-Полянского Феодосия.

– Владыка, утро этого дня началось для Вас с Божественной литургии в Храме-на-Крови. Вы ее совершали не один, а с паломниками, которые приехали из вашей епархии. Что это за маршрут?

– Наш кафедральный собор в Исилькуле посвящен новомученикам. Собор стоит на улице Коммунистической. Улица с таким названием и собор в честь новомучеников. Как будто встречаются те, которые мучили, и те, кто был замучен. В ноябре прошлого года исполнилось 20 лет с момента окончания строительства собора и 10 лет со дня его великого освящения. Мы мечтали обязательно отпраздновать этот день, но у нас ничего не получилось, ничего не успели. Оставить без внимания это тоже не хотелось. И мы решили связать это событие с днем памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской, который проводится 9 февраля, это престольный праздник нашего собора. Мы скромно это отпраздновали, поблагодарили людей, которые участвовали в строительстве и освящении собора; тех, кто часто участвует в наших мероприятиях, богослужениях, вносит свою лепту в плане помощи, уборки и прочего. И на следующий день утром отправились в поездку. Мы решили, что в нашей ситуации лучше всего будет поездка по святым местам, связанным с новомучениками. Я бросил клич: кто хочет поехать со мной по этим местам, прославить подвиг новомучеников? Рассчитывал, что это будет небольшая группа: 12–15 человек. Но набиралось все больше желающих, но я сказал, что будет максимум 17 человек. Потому что большая группа – это тяжело.

Идея была – прославить подвиг новомучеников и немного приблизить людей к этой теме. Я предлагал эту поездку священникам, руководителям по воспитанию молодежи, по образованию, чтобы они могли впечатлиться, многое увидеть, узнать и дальше передавать эти знания людям. Мы собрали группу из самых активных священников, быстро организовались и 10 февраля вылетели в Москву.

В программу входили самые значимые места. Начали мы с посещения Донского монастыря, где находятся мощи святителя Тихона (в этом году будет 100-летие со дня его кончины). Потом мы посетили Храм Христа Спасителя, главный храм нашей Русской Православной Церкви. Потом поехали в Новоспасский монастырь, где находится усыпальница Романовых, потому что эта тема не может пройти мимо нас. Конечно, съездили к Матронушке, потом в Елоховский собор. В Сретенском монастыре обязательно нужно было побывать, потому что там храм Воскресения Христова и новомучеников и исповедников Церкви Русской. На Лубянке, где людей мучили, сейчас стоит храм Воскресения Христова; это очень символично. Там для нас провели очень хорошую экскурсию (отец Афанасий молодой, но дает бодрости всем; очень хорошо провел экскурсию). Низкий поклон владыке Иоанну за хорошее воспитание братии.

Потом мы посетили Московский епархиальный дом, он находится по адресу: Лихов переулок, 6. Его создавал священномученик митрополит Киевский Владимир (Богоявленский) перед революцией, когда понял, что идет процесс одурманивания людей свободой. И он пытался как можно быстрее просвещать людей. Потому что обман происходит, когда человек не знает истины. Они, конечно, что-то успели в плане просвещения, но поздновато все это началось. Там хорошая выставка, была очень насыщенная программа. Когда мы приехали на отдых, еле стояли на ногах, но были радостные и довольные.

На второй день мы съездили в Бутово. По благословению Святейшего Патриарха нам дали возможность послужить (нас было восемь священников). Вся наша группа причащалась. Потом мы посетили полигон. Там очень хороший музей, грамотно устроенный. Наши люди были под большим впечатлением, почти все плакали, когда слушали, что там происходило, какие были обстоятельства. Это очень сильно на нас подействовало. Люди потом подошли ко мне и сказали: «Спасибо за то, что взяли нас в такую поездку». Это был мощный импульс для нас! Потом отец настоятель (внук святого мученика) провел нас на полигон. Там большие рвы шириной 5–6 метров и длиной около 100 метров. На полигоне было расстреляно 20 762 человека. В один день в феврале 1938 года там расстреляли 500 человек. Представляете, пятьсот человек расстреляли просто за то, что они верят в Бога! Может ли быть большая глупость, чем такое? Вот такое насилие, такая бесчеловечность.

Когда это оправдывается, значит, мы согласны с тем, что можно убивать людей. Тогда зачем у нас создаются министерства безопасности, категорируют храмы?.. Если в государстве считают, что нормально убивать людей, разрушать церкви, как это сочетать с безопасностью, антитеррором? Надо определяться, кто мы. Мне кажется, сегодня не меньше нужно людям рассказывать о новомучениках. Их приводили в закрытый сарай, а потом выводили на расстрел; без альтернативы. Если это считается нормой, значит, кто мы? И каков уровень нашего самосознания, нашего понимания жизни? Но есть люди, которые на это смотрят легко.

Когда мы посетили Главный собор Вооруженных Сил, все были в восторге, невозможно было не выразить эмоции. Мы постояли на службе, там солдаты поют красиво, стройно, как семинаристы, но более профессионально. Мы были на службе как раз в день памяти трех святителей. Потом мы посетили музей. Прекрасный экскурсовод Татьяна провела экскурсию так, что ни один из группы не мог сдержать слез. И мужчины, и женщины плакали, и она сама умилялась. Она с такой любовью рассказывала о Великой Отечественной войне! А что такое Великая Отечественная война? Это результат повсеместного и масштабного уничтожения русского народа. Господь попустил эту войну, чтобы люди очнулись и увидели настоящего врага, что не сосед – враг, не верующие и не священники.

Люди во время войны находились в тяжелых условиях (отсутствие еды, холод, блокада и так далее). А смотришь на фотографии – какие радостные лица! Они поддерживали друг друга, последний кусочек хлеба другому отдавали... Как быстро переменился человек, столкнувшись с трудностями. Видимо, очень хорошо жили до революции. Император Николай II старался, чтобы в России все жили в достатке. Но пришли те, кто сказал: нет, мы сделаем так, что не будет ни одного богатого, мы всех победим. Ну и кто лучше для народа? Тот, кто делает человека пленником, репрессированным, убиенным, замученным, расстрелянным? Или тот, кто старается, чтобы каждый человек жил в достатке и радости? Но почему-то император Николай, который хотел, чтобы все были богаты и всем было хорошо, до сих пор в уничижении. А большевикам, которые грабили, обманывали, насиловали и уничтожали, стоят памятники. И памятники охраняются государством. Кого мы охраняем? Кому они нужны? Кто их сворует? Может, народ когда-нибудь поймет, какое «благо» они сделали для России…

Это, конечно, наша беда. И обвинять тут никого не надо: ни Америку, ни советскую власть. Дали возможность бандитам царствовать, поэтому начался террор, насилие, убийства, уничтожение, разрушение. Прекрасные иконы с драгоценными окладами попадали за границу; контрибуция за победу над нашей страной...

До сих пор в городах есть улицы Первомайская, Интернациональная, Ленина, Клары Цеткин, в честь тех людей, которые разрушили нашу страну. Когда была 75-летняя годовщина Победы в Великой Отечественной войне, мы проводили Рождественские чтения, и я предложил обсудить вопрос по изменению названий улиц. Ведь эти люди – разрушители, а мы их ставим в пример для подражания. Потому что памятники и названия улиц в честь их говорят о том, что люди это ценят, к этому стремятся, им подражают. Например, у нас в Исилькуле 11 героев Советского Союза и 7 полных кавалеров ордена Славы. Ведь можно поменять названия улиц и сделать их в честь наших героев-исилькульцев. Это же такое патриотическое воспитание! Внуки и правнуки будут ходить по улицам, названным в честь их дедов, будут стараться брать с них пример. Вроде бы с моим предложением согласились, но на этом всё. Сейчас уже 80-летие Победы, и ничего не изменилось...

Мне кажется, новомученики – это пример стойкости веры, верности не только Богу, но и государству. Когда началась война, люди, которых мучили, пошли на фронт, собрали средства на танковую колонну имени Дмитрия Донского, на эскадрилью. Это духовенство и остальные верующие. Они никогда не были против государства, которое их уничтожало, и делали все ради общества. Эта кровь была пролита в том числе и для нашего понимания. Когда человек видит кровь, он отрезвляется…

Вот такая у нас была цель поездки, и она в большей степени достигла своего результата. Все эти четыре дня больше пяти часов никто не спал. С утра до вечера мы посещали святые места, чтобы все успеть и максимально обогатиться.

– Это как в поездках на Святую Землю: тоже очень мало спишь, но силы есть, и понимаешь, откуда они берутся.

– Чувствуешь радость, сплоченность. Я думаю, эта поездка даст какие-то ростки на местах. Батюшки будут рассказывать на приходах, что они увидели, показывать фотографии. Можно сделать встречу с участниками группы нашего паломничества. Есть о чем поговорить, что посмотреть. Мы и видео немного снимали, и фотографии делали. Мне кажется, это очень важная тема. Если человек поймет подвиг новомучеников, он никогда не встанет в ряды мучителей, не будет воровать, обманывать. Если мы поймем подвиг новомучеников, их служение Богу и людям, может быть, будет какая-то перемена в нашей жизни.

– Владыка, в Омской митрополии, где Вы служите, в Исилькульской епархии наверняка тоже есть свои новомученики.

– И очень много. Дело в том, что Колчак хотел сделать третью столицу – Омск. Там было сопротивление большевистской власти, поэтому туда были направлены люди, очень верные мировому пролетариату, разрушители своей страны. Вокруг Омска тоже есть рвы, где лежат тысячи убиенных людей; никто не знает, сколько там похоронено. Омск – тоже одно из мест новомучеников безымянных. В Омске был комиссар, стоявший во главе этой карательной системы. Давали разнарядку для каждой области, сколько человек должно быть убито. Меньше нельзя было, а большее количество приветствовалось. Скажем, в Омской области должно быть убито за такой-то период 2 000 человек. Так вот, омский комиссар писал ответное письмо в Москву: мол, мы это исполнили, но есть необходимость, просим расширить квоту...

– Я видела архивные документы с этими разнарядками. Вообще в это сложно поверить, но можно сходить в архивы, там все это хранится. Это действительно было указание свыше. Причем без называния имен, фамилий, просто указание, что столько-то людей должно быть расстреляно.

– Да, без фамилий, с какими-то выдуманными обвинениями. Обвинялись обычно в контрреволюции. Я думаю, что это тоже попущение Божие. Если бы была настоящая контрреволюция с самого начала, этой революции и не было бы… Потому Господь это попустил, их обвиняли в контрреволюции, и они шли на мучения. Мало того – без суда и следствия, без возможности защититься или оправдаться. Если предки были из дворян – расстрелять. Архимандрита Кронида, игумена Троице-Сергиевой лавры, обвинили в том, что когда-то, будучи игуменом лавры, он принимал царя. Абсурд! Была царская власть, царь приезжал в свою лавру, чтобы приложиться к святыням, а наместник с братией обязаны были его встретить, принять. Это было правильно. И за это его расстреляли...

– Вы думаете, это нарушение психики или воздействие темных сил?

– А это одно и то же. Когда человек совершает грех, у него обязательно нарушается психика. В зависимости от тяжести греха нарушается психика, нарушается мозг. Адам и Ева до грехопадения были проницательными, Адам давал имена животным, проникал в суть вещей. А когда он согрешил, то спрятался от Вездесущего и Всеведущего Бога. Разве это не нарушение психики? Господь говорит: «Адам, где ты?»

– А он решил спрятаться от Бога под кустом.

– Когда человек согрешает, он обязательно повреждается: и воля его слабеет, и желания уже другие, и уровень мышления. Как закончили великие мыслители революции? Тот же Ленин? Он не мог выговорить членораздельно слова, мозг его повредился от большого греха. Есть несколько ступеней греха, все начинается с прилога, последняя ступень – вовлечение в грех. Кто вовлек в грех? Первым в раю – дьявол; он сам согрешил и через змея вовлек в грех человека. А Ленин – не одного человека, а целую страну, даже все советские социалистические страны.

Экскурсовод епархиального дома рассказывала, что на Соловках в день памяти Ленина решили его почтить минутой молчания. Как там будешь сопротивляться? Большинство встали, потому что боялись, что иначе их убьют, а владыка Иларион лежал на нарах и даже не хотел двинуться. Ему говорят: вставай, а то сейчас начнутся опять какие-то карательные маневры. А он говорит: «А что мне там почитать? Это для них сейчас праздник, а какая радость в аду, что сам Ленин к ним пришел…» Поэтому для кого-то это радость, для кого-то нет. У каждого свои радости.

А психика все-таки от греха нарушается. Поэтому если человек исповедуется, исправляется, он начинает выздоравливать. Через приобретение смирения и приближение к Богу восстанавливается человеческий образ. Почему в Церкви есть епитимьи? Не просто так. Это способ и возможность реабилитироваться. Нужно время и занятие: читать каноны, совершать поклоны. Это обратный процесс восстановления правильного мышления и правильных действий. Поэтому я считаю, что тех, кто убил царя, его семью и множество людей (святителей, священников), вряд ли можно считать нормальными людьми. Нормальный человек такое сделать не может. И те, кто им симпатизирует, видимо, подобны им. Каждый тянется к тому, что ему нравится.

– Хорошо, что Вы сказали про Адама и Еву. То есть получается, что Великий пост, который фактически начинается с воспоминания изгнания Адама из рая, – это способ нашей психической реабилитации, духовное упражнение, которое помогает вернуться в рай?

– Было бы желание. У одного преподобного отца спросили: «Если человек согрешит большим грехом, сколько ему надо каяться? Три года?» – «Меньше». – «Год? Полгода?» – «Меньше». – «Месяц? Неделю?» – «Много». – «Так сколько же? Три дня?» – «Если он по-настоящему покается, воздохнет так, что перевернется вся его душа, и будет сожалеть так, что будет плакать горькими слезами, и одного дня хватит».

Но все же, конечно, нужно время, потому что нам надо настроиться. И в Прощеное воскресенье, и в Великий пост именно церковная служба очень важна, потому что там все пронизано духом покаяния через тексты богослужений, через песнопения. В них есть и примеры из жизни святых и грешников, и правильные выводы, и это настолько сильно подается и в манере пения, и в мелодии, и в словах! Это очень хорошо подготавливает человека к исправлению. А дальше человек может это состояние поддерживать и своей постоянной Иисусовой молитвой, и желанием делать добро, и слежением за своей совестью. Но церковные службы, особенно в подготовительные недели и в начале поста, имеют самое большое значение. Поэтому ходить в храм в эти дни очень полезно.

А если человек хочет покаяться, Господь идет ему навстречу. Об этом говорит и Неделя о блудном сыне. Сын все сделал не так, а отец ждал его; и как только увидел, что тот идет, побежал ему навстречу. Наш Отец Небесный, наверное, смотрит, когда же мы пойдем к Нему навстречу. А человек этого часто не ощущает, не понимает, что его ждут. Поэтому возможность есть, было бы желание покаяться у каждого человека.

Конечно, покаяние начинается с мыслей, с каких-то дел, но покаяние – это и ненависть к своим грехам, нежелание возвращаться к ним и даже вспоминать о них. И когда у человека истинное, деятельное покаяние, он не останавливается на себе, он начинает другим помогать. И этим своим состоянием он начинает согревать людей и направлять их к покаянию.

Я знаю таких женщин. Они идут в больницу, где совершили ошибку, и просят других: пожалуйста, не делай так, я сделала этот грех, у меня жизни нет, я сожалею. Если у нее будет такое состояние, она может убедить другую женщину, которая идет на убийство своего ребенка, не делать этого. И если сумеет убедить ее, то получит от Бога благодать и прощение своего греха. Это возможно в любом случае. Все наши промахи лечатся не только исправлением, но и старанием оберегать других людей от этого греха. Вот это полноценное покаяние, когда человек не останавливается на себе. Не то чтобы он лезет в душу каждого человека, но он жалеет других, болеет за них.

– У поэтессы Анны Ревякиной есть совершенно пронзительное стихотворение, при помощи которого она смогла отговорить от детоубийства свою подругу. И там начало поразительное:

Лиля Михална,

опытный врач-гинеколог,

когда спрашивала об абортах, всегда понижала голос,

чтобы никто из очереди за дверью не слышал,

как сознаются в серийных убийствах.

Человек осознал в какой-то момент, что это была не просто какая-то операция, удалили что-то ненужное, а было убийство собственного ребенка. И дальше вот такая развилка: человек может прийти к покаянию, уверовав, что Господь может его простить, или может рухнуть в горькое отчаяние, осознав, что им было сделано, просто провалиться в черноту, как Иуда. Он же понял, что согрешил. Но он не увидел Христа как Того, Кто может и хочет его простить. Если можно, скажите об этом; мне кажется, это очень важно.

– Это уже психологический момент. Человек такой, какой есть. И менять его характер, его порядок жизни мы не можем. Человек человека не исправит. Но если у нас есть опыт молитвы и вера в Бога, то Господь через молитву может человека исправить. Я мало встречал людей, которые были на грани отчаяния от того, что они согрешили, я их даже не помню.

Другая крайность: думать, что Бог все простит. Недавно был с президентом прямой эфир, и кто-то из журналистов задал вопрос на тему абортов. Конечно, эта тема муссируется не нашим правительством, а мировым. И поэтому все боятся эту тему трогать, и никто не осмеливается ее закончить. Что может сделать умнейший человек, который управляет нашей страной? Он может помогать семьям и на новорожденного давать какие-то деньги. Дать понять людям, что не надо убивать своих детей.

Но, к сожалению, в основном люди бьются за свои права. В гуманизме человек стоит в центре жизни, и все должно быть для него. Если бы он Бога поставил в центр своей жизни, то по-другому бы думал.

А вопрос интересный, потому что, к сожалению, некоторые люди, даже считающие себя верующими, даже некоторые наши знаменитые профессора считают, что аборт – это не очень большой грех; как котенка утопить. Тогда интересно, насколько же им известна церковная жизнь, церковные праздники, насколько они воцерковлены? Ведь у нас в Церкви есть два интересных праздника: зачатие праведной Анной Девы Марии (есть служба этому празднику) и зачатие праведной Елизаветой Пророка, Предтечи и Крестителя Иоанна. Что мы празднуем тогда?

Если мы празднуем эти события, то празднуем появление новой жизни, которая уже в человеке начинает развиваться и будет играть ключевую роль для спасения человечества. А мы не знаем, какую роль может сыграть будущий ребенок. У нас в Исилькуле проводятся такие акции в День защиты детей: ставят несколько пар обуви, к каждой привязывают гелевый шар, потом его срезают, и шары летят в небо, а возле обуви написано: «я мог бы быть космонавтом…», «я мог бы быть врачом…», «я мог бы быть учителем…», «я мог бы быть священником…» И не смог. Мы не знаем, каким талантливым людям не дали появиться на свет.

Бог дал, а человек уничтожил. Поэтому страшно то, что это делают родители. Это не Ирод, не американцы, не немцы, не украинцы, а сами родители. Мама – самое дорогое существо для этого ребенка, превращается вдруг в самую чудовищную. Это тоже результат сумасшествия. Нормальный человек просто не может так делать.

Я знаю такую женщину, которая вне брака зачала ребенка. А мужчина говорит: либо я, либо ребенок. И женщина сказала: «Тогда я выбираю ребенка. Я лучше защищу ребенка и останусь человеком. Зачем мне супруг-убийца?» И все, вырос ребенок, он уже учится в колледже, очень умный. А если бы его не было? А что сделал тот человек, который заставлял ее пойти на аборт? Где он и кто он? Чего он добился? А молодой человек растет. Его маме было трудно. Она в монастырь пришла с рожденным младенцем. И ради него, чтобы прокормить его и себя, ради того, чтобы как-то вырастить его, отправить в школу, она была послушницей. Он вырос, а она потом поняла, что монашество – не ее путь. Но она дала ему жизнь, воспитание. И мне кажется, что в этом случае ее грех, что родила вне брака, прощен, потому что она прошла это испытание и все-таки вырастила человека для общества, государства, Церкви.

Мне как-то священник позвонил, женщина собралась делать аборт. Я говорю: обещай, что мы ей во всем поможем, деньги дадим, коляску. Люди просто за какие-то мелочи цепляются, чтобы аргументировать свое решение. И когда все это ей было обещано, она поняла, что аргументов у нее нет. «Главное, ты роди, а потом отдашь нам в детдом». А когда родила, уже не отдала, сказала, что это ее ребенок. Она потом родила еще двоих или троих.

Так что для человека на земле цель – это, конечно, обожение и освящение. Но более конкретная цель для мужчины – это карьера и снабжение дома на хорошем уровне. А для женщины выше нет, чем родить и воспитать ребенка. Она хозяйка, мать, супруга. Но из этого всего мать – это самое святое. Потому что дети – это будущее.

Ни одна умная женщина в нормальном состоянии аборт не сделает. Это бедные люди. Поэтому, конечно, надо жалеть их, но надо и объяснять, что Бог грех простит (Он все прощает, если человек кается), но ничего не вернуть. И может быть, в этом прощении даже будет сугубое страдание женщины, потому что ее ведь простили, а она ничего не может изменить.

Но это касается любого греха. Думаю, что мужские грехи тоже бывают не меньшие. То же самое: Бог простил, а человек не может простить себя. И это, может быть, даже еще хуже. Когда тебя справедливо наказывают, есть какое-то утешение, что ты как бы исчерпал грех. А тут – тебя прощают. Я, наверное, много про это рассказываю. Тут не рассказывать надо, а молиться.

Я вчера встретился с одним знакомым человеком. Когда я был здесь, на Ганиной Яме, учился в юридической академии, там был Даниил (он сейчас проректор в академии). И он подарил мне две книжки, что считается преступлением по закону. Там есть мысль, что аборт считается преступлением по государственному закону, нашли критерии.

Сегодня проводят конференцию в честь Ивана Яковлевича Козаченко, бывший наш заведующий кафедрой. Он еще живой. В утешение ему собираются на конференции, вспоминают что-то хорошее о нем. Создали книгу, в которой написали, что является преступлением, ведь какие-то вещи человек иногда делает и не понимает, что это преступление. Чтобы люди знали это и не думали, что им это сойдет с рук. Не сойдет.

– Вы про молитву сказали. Это такая особенность Великого поста, когда предполагается, что мы чаще ходим на службу, больше внимания уделяем молитве? Но, наверное, мало кто может сказать, что у него внимательная молитва.

– Я не могу сказать, у меня ее нет. Очень редко.

– Что надо делать, чтобы она была?

– Это очень большой труд. Есть такое понятие – терпение в молитве. Только начинаешь молиться – и начинается: «Ох, надо туда бежать! Ой, уже надо работать! Меня ждут!» Ничего не надо, просто бесы к тебе приходят и начинают искушать. Начинаешь суетиться – и отходишь от молитвы. Скажи: нет, не уйду, пока не пройдет определенное время или не сделаю определенное количество молитв. Тогда искушение перегорает. И становится хорошо. И никуда не спешишь. Это надо перетерпеть, чтобы так было.

Но я не молитвенник, чтобы о молитве рассказывать. Надо других людей спрашивать. У вас бывает владыка Викентий или такие люди, которые молятся, их и надо о молитве спрашивать.

Мне в последнее время утешение дает телесный труд. А что это? Это уровень послушника. Когда трудник приходит послушником в монастырь, его уровень – это труд и послушание. Видимо, я уже дошел до этого, будучи архиереем, что мне физический тяжелый труд доставляет утешение. Но если без молитвы два-три дня – и уже высыхаешь полностью.

Но есть люди, которые молятся так, как я тружусь физически, им как бы надо заставлять себя. А когда они молятся так, как человек, который жаждет и хочет воды, это совсем другое. Но внимания нет, потому что нам хорошо. Когда беда приходит, когда видишь, например, что твой автобус переворачивается, тогда внимательно молишься или нет?

Нам слишком хорошо, поэтому внимания нет. А те люди, которые хотят внимания на молитве, сами находят, в чем себя ущемлять, какой подвиг сделать, и внимание приходит. Это труд. И молитва, и внимание – это тоже, наверное, дары Божии… Думаю, если поменьше кушать, не только внимание появится, но и желание не спать.

На Ганиной Яме был эконом Зосима (при мне он немного пробыл, потом ушел к отцу Сергию). Трудники ему говорят: нам спать хочется. А он отвечает: вы поменьше кушайте, и спать не захочется. Если меньше есть, то и вина не захочется пить, и спать не захочется, и совсем по-другому жизнь пойдет. Мы называем это воздержанием.

Мы вчера отправились на службу в лавру. Почитали все вместе утренние молитвы. Я говорю: «Мы усталые, службу читали в автобусе, молились как могли, то заснешь, то проснешься, потому что подвиг выше нашей меры. Давайте в качестве воздержания просто помолчим, не будем пустословить, сохраним энергию». И все замолчали. И это послужило подготовкой к литургии, я увидел результат. Вот и внимание. И на службе я увидел, что все стоят по струнке. Подготовились.

Может быть, нужно помолчать, чтобы внимание было. Мы расхолаживаемся разговорами, открываем окна души – и все выходит. И потом не только внимание не соберешь, вообще не хочется ни молиться, ни что-либо делать. Поэтому мудрые люди молчат. А кто так не может, тот сознает себя немудрым, кается и смиряется. Молчание очень помогает, но разумное, а то тебя спрашивают, а ты думаешь: не буду говорить, потому что я подвижник. Хотя бы что-то надо делать.

На Крещение, где бы я ни был, даже если мало людей в храме (по сравнению с тем, как раньше было), все равно все вместе подойдут к баку с крещенской водой и будут толкаться, будет обильный разговор. В этом году в сочельник накануне Крещения человек 40 или 50 было, я в конце сказал что-то вроде проповеди. Я говорил: «Вы знаете, что эту благодать, которая сейчас в святой воде, люди ждали пять тысяч лет? Они ждали Христа, что Он придет – и появится эта благодать. Он пришел на Иордан, крестился, потом Церковь начала эту воду освящать крестом Христовым, окуная его в воду, и мы получаем через эту святую воду благодать. А мы можем какое-то благоговение проявить? Мы ждали всю службу, а они ждали пять тысяч лет. Надо еще чуть-чуть подождать и с благоговением налить святой воды. Это благодать, которую вы принесете домой. Давайте сделаем так. Я позволяю: можете толкаться, но только помолчите». Чуть-чуть получилось, но ненадолго. Потом пришлось несколько напоминаний сделать.

Конечно, ситуация очень изменилась, почти что в корне. Но я понял, что это очень большой труд – помолчать. И не только для тех, кто более эмоционален, обычно это женщины, бабушки, но и мужики не отстают, даже иногда обгоняют их. Оказывается, на воздержание тут никто не обращает внимания. От них же первый есмь аз. Мы привыкли воздерживаться от еды, вина, еще от чего-то, а сколько грехов совершается, когда человек болтает... Сколько бывает разводов, разладов, нарушений в семье и на работе, потому что человек что-то сказал не вовремя, не то, что надо, не тому, кому надо, и не так, как надо. Просто научиться управлять словом – это, оказывается, великая наука.

Я думаю, что это для внимания на молитве очень поможет. Внимание рассеивается на предметы и очень часто убивается именно через слово. Человек что-то сказал, значит –  закрепил свое внимание на чем-то другом. А чтобы молитва была в душе, надо все внешнее прекратить через взгляд, слово, слух.

Преподобный Серафим Саровский говорил: когда можешь, смотри либо на икону, либо вниз. Потому что увидел – подумал, услышал – подумал. Сказал – а тут еще интереснее...

Бывает, если не увидел – тоже соблазн. Мне рассказывали интересный случай. Девочка была совсем слепая, и ей постоянно казалось, что ей дают кушать меньше, чем всем. И она постоянно жаловалась: вы больше и лучше кушаете, чем я. Пошли к доктору спросить, что делать. И он сказал: сварите ей большой таз пельменей и дайте ей его пощупать, чтобы она убедилась, что у нее целый таз, много. Она пощупала и говорит: представляю, сколько же вы себе наложили! Бывает и такой соблазн, ведь если человек в неправильном настроении, он все равно думает по-своему.

Нам на самом деле мешает все внешнее. Молитва все-таки требует того, чтобы все внешнее прекратилось. Тогда начинается внутреннее. Если все внимание делится на два фронта, то все идет слабо. Поэтому если человек будет очень мало говорить, только нужное, это воздержание поможет ему быть внимательным и получить хорошую молитву. А молитвы без внимания не бывает. Молитва – это обращение ума и сердца к Богу через внимание и покаяние. Нет внимания – нет молитвы.

Что рассуждать много? Надо делать. Мы все богословы, только из того, что знаем, мало умеем применять.

– Владыка, а Великим постом что главное?

– Поститься. Если это Пасха, то главное – радоваться. Все главное. Мы с одним человеком постоянно спорим (он мой ближайший соратник), он говорит, что у дураков все главное. Я говорю, что главное собирается из маленьких, второстепенных вещей. Если не встанешь на второстепенную дорогу, на главную не выйдешь.

«Пост» переводится как «воздержание». От чего? От всякого зла. Но еда-то – не зло. Зло – это злоупотребление едой. А дальше самое главное – быть внимательным. Если читать Священное Писание внимательно, молиться, то Господь обязательно вразумит и покажет, на что обратить внимание.

Есть такой обычай – помолиться, потом открыть Священное Писание и читать его. И такие там наставления, как будто тебе конкретно говорят. Иногда задаешь себе вопрос, как лучше поступить, открываешь и читаешь – ага, понятно. То есть Господь близок, только обратись к Нему, Он тебе все скажет, все покажет. Лишь бы ты хотел услышать, что тебе говорят. А человеку хочется, чтобы ему сказали то, что он хочет услышать. А если ему не сказали того, что он хочет услышать, значит, священник не тот и всё не то.

А Священное Писание и святые отцы говорят обратное: нам уготовано не то, что нам нравится и что мы хотим, Господь уготовал нам что-то независимо от того, нравится нам это или нет. И может быть, мудрость в том и состоит, чтобы согласиться с тем, что есть. В пост особенно часто бывает искушение: нам кажется, что не получилось сделать то, что хотели. Тогда сказать: «Господи, слава Тебе», – это тоже будет пост. Просто с благодарностью все принять.

Хотел поесть, а получилось, что отвлекли. И поехал поработал. Слава Богу! Значит, так надо было. Хотел съездить куда-то – не получилось. А может, и не надо было тебе никуда ехать. То есть во всем надо видеть Промысл Божий и благодарить Бога за все. И тогда все, что случится, будет на пользу. Это тоже пост.

Столько Господь дал нам возможностей к спасению, возможностей приближения к Нему! Лишь бы у нас было желание и лишь бы мы обратили на это внимание. Для спасения много не надо, просто надо хотеть быть с Богом.

Ведущая Светлана Ладина

Записали Нина Кирсанова и Елена Кузоро