Беседы с батюшкой. Что мешает нам быть христианами. Священник Александр Асонов

В студии священник Александр Асонов, настоятель храма во имя всех святых на Гатчинском кладбище и ответственный за связи с общественностью Гатчинской епархии.

– Тема сегодняшней передачи: что мешает нам быть христианами? Наверное, на этот вопрос мы все отвечаем в течение всей жизни, но сегодня попробуем разобраться хотя бы в каких-то его азах. Вопрос был интересен во все времена. Я думаю, что и в XXI веке он не перестает быть актуальным. На Ваш взгляд, какая вообще сейчас ситуация с нашим христианством?

– Ситуация та же, что была в первые века христианства. Ничего не меняется. Как бы нам ни казалось, что все благополучно, на самом деле меняются какие-то внешние факторы цивилизации: мы ездим уже не на колесницах, иначе обеспечиваем себя продуктами,  создаем себе более лучший комфорт. В этом смысле, конечно, что-то меняется. Но если говорить о человеческих убеждениях, определенных идеологиях и вероисповеданиях, то человек остался тем же, кем он был на заре христианства и даже ранее.

У Булгакова в произведении «Мастер и Маргарита» Воланд спрашивает, изменились ли люди в Москве, и слуги ему отвечают, что нет. Дальше там идет дискуссия по поводу того, что их именно внешняя цивилизация подпортила, их взаимоотношения, связанные с жилищным вопросом. Но это внешние факторы. То же самое, может быть, касается и христиан разных стран, разных культур, этносов. Есть некоторые внешние факторы, которые влияют на форму их религиозного быта, но основы вероисповедания у христиан исторической Церкви – я подчеркну это понятие – не меняются. Они остаются прежними.

Мир, как и прежде, эти основы, эти убеждения не принимает и отторгает. Как сказал Спаситель: свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы. Мы живем в определенный век консьюмеризма, то есть потребительского отношения к окружающим нас людям и миру. Ко всему тому, что нас окружает, мы очень часто относимся потребительски. Это, естественно, проникает и в религиозные сообщества. Не только в христианские религиозные сообщества, но и во многие другие. Не будем их все перечислять, назовем хотя бы три основные мировые религии: ислам, христианство, иудаизм. Это авраамические направления.

Опять же хочется отметить, что они авраамические. Это не случайно. У этих трех исторических религиозных направлений общая религиозная история и основы. Об этом было бы интересно поговорить. Но, к сожалению, тема нашей сегодняшней передачи другая. Есть и другие религиозные движения. Сейчас мы не будем в них углубляться, потому что в современном мире им нет числа.

Я умышленно не касаюсь буддизма, потому что для меня буддизм – это не религия, а философия. Я имел возможность пообщаться с представителями нашего буддистского дацана в Санкт-Петербурге. Я задал им вопрос о том, что такое для них буддизм, религия или философия, и получил ответ, что буддизм – это, наверное, все-таки больше философия, нежели религия. Хотя многие религиоведы называют буддизм религией, но у меня своя точка зрения.

Век консьюмеризма, естественно, придает определенные негативные черты современности разным религиозным направлениям. Это проявляется в том числе и в христианстве древневосточных Православных Церквей, к коим относится очень широкий спектр исторических Православных Церквей, откуда, по сути, и пришло христианство к нам через Византию: Армянская Апостольская Церковь, Коптская Церковь, Эфиопская, Сирийская, яковиты. Их много, не буду все перечислять.

Век консьюмеризма, потребительства связан, конечно, прежде всего с капитализмом, если хотите. Это все порождает капитализм, как мне кажется. Я, может, ошибаюсь, меня можно оспорить. Это касается, естественно, православных христиан византийской традиции. К ним относимся мы, Русская Православная Церковь. Помимо нас во всем мире существует еще 14 Автокефальных Церквей, о чем мы неоднократно говорили на наших передачах. В том числе есть еще Православная Церковь в Америке, которая не признана некоторыми Поместными Церквями, но нами она признана. Все эти 14 Православных Церквей византийского обряда тоже переживают определенные вызовы современности и достойно их, в общем-то, проходят. Но мы сейчас не будем углубляться в детали.

Есть еще и большая Римско-Католическая Церковь. Нельзя об этом забывать. Все-таки это около 1,5 миллиарда верующих христиан. Это самая большая Поместная христианская Церковь, которая находится под омофором епископа Рима, патриарха Запада. У него много титулов, но мы в России его называем обычно папой Римским. Но для исторической Церкви он патриарх Запада. Это историческая кафедра. Там служили, совершали свою проповедь апостолы Петр и Павел, которые являются самыми высокопочитаемыми апостолами во всей христианской Церкви, во всех христианских традициях. Там они и претерпели свою мученическую смерть. Кстати, Римско-Католическая Церковь особым образом страдает от вызовов современности. Мы об этом здесь не думаем, но там очень много серьезных вызовов. Я бы даже сказал, что она находится на грани глобальных проблем.

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «Может, нам мешают быть христианами наши неискоренимые языческие обряды, на которые мы пытаемся приклеить христианскую вывеску?»

– Я согласен, что это один из факторов. Но, мне кажется, никто и ничто, кроме нас самих, не мешает нам быть тем, кем мы можем быть. Если мы кем-то не являемся, скорее всего не хотим им быть. Есть внешние факторы, но если человек искренне ищет истину, то всегда обрящет; если он искренне просит, ему всегда дадут. Это слова Спасителя. Есть вечные истины, которые являются непреходящими.

Я заметил в своей жизни: если искренне не ищешь Христа, то, приходя в храм, не встречаешь христиан. Ты встречаешь религиозных людей, но не встречаешь христиан. Потому что это Тело Христово. Как только обретаешь Христа, весь окружающий тебя мир вдруг наполняется христианами. Они вдруг откуда-то начинают появляться, как в стихах:

И вот тогда – из слез, из темноты,

из бедного невежества былого

друзей моих прекрасные черты

появятся и растворятся снова.

Когда искренне ищешь Христа, истину, правду, обретаешь свой опыт богообщения (то, что называется Божественным откровением), к тебе приходит это озарение. Оно у каждого совершается по-разному. Но тут вдруг как будто пелена с глаз падает, и ты начинаешь видеть этих людей. Оказывается, они есть, и они очень добрые, отзывчивые.

Все те качества, которые мы предполагаем, когда говорим о христианах, мы начинаем видеть в этих людях. Пока нет своего личного эмпирического опыта Божественного откровения, ты будешь видеть вокруг себя кого угодно: религиозников, фанатиков, глупцов и т.д. Будешь видеть множество препятствий, но почему-то не будешь видеть этих христиан. Как только у тебя произойдет внутреннее озарение, внутренний опыт богообщения, ты начнешь видеть христиан. Оказывается, они есть. Вот они-то и есть та самая Церковь, и они реально существуют.

– У меня такой вопрос. Когда идешь к вам в храм через кладбище, проходишь среди могил. Это каким-то образом приводит в определенный настрой. Митрополит Антоний Сурожский говорил, что размышление о смерти чрезвычайно полезно для христианского сердца. Насколько в принципе размышление о смерти сподвигает нас на то, чтобы быть христианами?

– Опыт становления христианином у каждого свой. Кого-то, возможно, сподвигают именно размышления о человеческой бренности, а кого-то могут побуждать совершенно другие причины.

– Если говорить про детей, дети в принципе не очень понимают смерть, и они приходят в храм не по этой причине.

– Каждый человек – личность, и Бог – Личность, у Него с каждым Свой личный разговор. И у детей так же. Любой ребенок – это сегодня ребенок. Как хорошо сказал автор стихов советского, а потом российского государственного гимна С. Михалков: «Сегодня – дети, завтра – народ».

Мы, наверное, многого не помним, но в своем детстве тоже размышляли о непреходящих истинах. Недаром же Спаситель говорит: будьте как дети. Если не уподобимся детям во многих вопросах, то не сможем войти в Царство Небесное. Детская открытость, простота, вера – уникальны, удивительны.

Жалко, что с годами человек теряет эти многие характеристики и способности. Но если он ищет истину и правду, они заново начинают в нем проявляться, как мышечная память. Они в какой-то момент спят, но потом начинают пробуждаться. Это интересный нюанс относительно того, что мы называем духовной жизнью личности.

С духовностью очень много связано вопросов, даже если не говорить о христианстве, а говорить о духовном поиске человека. Он во все времена и века предполагал возвышение личности, ее культурно-этическое и моральное развитие и становление. Духовный поиск, духовная жизнь человека касаются этих вопросов: развития личности и общества, их становления, а не уничижения или деструкции. Это вопросы духовного аспекта.

Во все времена духовный поиск человека был связан с прохождением определенных испытаний. В мистическом смысле можно сказать, что испытания являются процессом некоторой инициации. Ты не можешь постигнуть многих вещей в этом мире, не будучи посвящен во что-то таинственное. Но для того, чтобы быть посвященным, ты должен пройти определенный путь, как в сказках или легендах.

То есть, чтобы достигнуть какой-то определенной цели, надо пройти свой определенный жизненный путь через некие испытания. Это очень древняя философия. В иудаизме эта философия касается древнего произведения Книги Иова. Там это описывается. Мы же хорошо понимаем, что Книга Иова философское произведение, это не исторический персонаж.  Его не существовало. Это художественные образы, философия, что-то похожее на шекспировского короля Лира.   

  – Но для кого-то это произведение настолько важно, что способно возродить христианское мироощущение…

Вопрос телезрителя: «Воспоминание каких-то обид на ближнего – препятствие для духовной жизни, духовного роста христианина. Как научиться не впускать в себя это? Но это возвращение памяти к обидам есть. Как это изжить в себе? Как преобразиться? Хотя я читаю молитву “Умягчение злых сердец”».

– Собственно говоря, ответ кроется в самом вопросе. Вы читаете молитву, которая Вам помогает, это уже очень важный шаг. Проблема состоит в том, что все очень индивидуально. У каждого человека существуют свои личные характеристики, которые связаны с его субъективными возможностями и переживаниями. Мы все имеем какую-то свою личную историческую подоплеку. То есть мы выросли в определенных условиях, в определенной семье, обществе; ходили в определенные учебные заведения. Это все оказывало влияние при нашем формировании как личности, при нашем образовании как личности. Поэтому каждый из нас справляется с определенными препятствиями духовного характера по-своему; и у каждого свой способ борьбы с теми душевными ранами, которые были нанесены нам в течение жизни.

Эти душевные раны называются в медицине психологическими травмами. Они есть у каждого человека, они могут быть осознанные и неосознанные. Одно дело, когда мы говорим об обидах и переживаниях, которые мы осознаем; другое дело, когда рассуждаем о тех переживаниях и обидах, которых не осознали, но они оказывают на нас влияние.

Здесь, естественно, все очень индивидуально. Если человек чувствует, что у него есть душевные проблемы подобного качества, ему надо не только об этом молиться, но и работать над собой. Просить у Бога, чтобы Господь открыл, как эти труды над собой следует совершать; чтобы Господь послал нужных людей в нужное время. В этом смысле я мистик, потому что я в своей жизни получал и получаю ответы на свои молитвы, то есть  вижу результат, молюсь и получаю ответ, я играю не в одни ворота. Слово туда сказал – оттуда пришло эхо. Я имею свой определенный мистический опыт и говорю на основании этого опыта. Я знаю, что у всех христиан есть этот опыт. Конечно, он связан с тем, о чем я говорил в начале нашей передачи: с Божественным откровением. Оно индивидуально. Здесь, конечно, надо молиться, чтобы Господь помог, направил, послал нужных людей, и это надо делать искренне и спокойно.

Все будет совершаться, но мы должны понимать, что над собой следует работать. Но не так, как в поговорке: научи дурака Богу молиться, он и лоб расшибет. Надо работать над собой, а не просто повторять какие-то заученные слова молитвы; надо над собой работать как над личностью. Может быть, мы слишком много внимания обращаем на наши болячки, а они уже не стоят наших переживаний, это уже все прошло. Подумайте о тех людях, которые нанесли вам эти душевные раны. Где они сейчас? Что с ними? Все ли у них хорошо? 

Мы смотрим часто на людей и думаем: какой успешный человек, как у него все получается, как хорошо у него в семье, какая у него хорошая работа… А это лишь фасад. На днях прошла информация: бывший топ-менеджер Лукойла умер после антипохмельного сеанса у шамана. Прошла сухая информация, никто даже внимания не обратил. А что это такое? Это какой-то ужастик! Человек был топ-менеджером Лукойла! Это большие деньги, высокое положение. Что с ним в жизни произошло, что он так закончил свою жизнь: мистический сеанс у шамана в подвале дома? Что было с этим человеком? Фасад был наверняка прекрасный. И все с завистью, пуская слюни, смотрели на его жизнь. А что с человеком происходило, если он жил и бегал к этому шаману снимать похмельный синдром, мы не знаем.

Сколько у нас показывают по телевидению разных знахарок, гадалок! Их очень много. Они не просто так существуют – значит, есть спрос. И он колоссально высок в нашем XXI веке, просвещенном, модернизированном, развитом, пропитанном консьюмеризмом. Оказывается, высока планка потребительского заказа на такие вещи. Хотя храмы стоят рядом, их немало. А может быть, те же самые люди, которые заказывают весь этот шаманизм и обращаются к шаманам, тоже ходят в храмы. Я не говорю, что шаманы плохие люди, что их надо гнать.  Я говорю о религиозных явлениях, о том, что это имеет спрос. И у нас должен возникать вопрос: что происходит? Люди идут в храм, крестятся, венчаются, кого-то отпевают, а потом – к шаману. И этот шаманизм, язычество пытаются привнести в Церковь.

Недавно сижу в трапезной, со мной отец Анатолий, и заходит человек. Отец Анатолий сразу встал, начал с ним общаться. Я ему говорю: «Вы хоть доешьте». А человек пришел литию совершить и обращается к батюшке просто по имени: Толик. Я спрашиваю: «Почему он так обращается к батюшке?» Отец Анатолий говорит, что он маловерующий. – «Зачем ему тогда вообще лития? Он Вас как шамана заказывает, чтобы Вы кадилом помахали?»

Это просто мысли вслух. Может быть, я не знаю детали, может быть, люди на пути в храм (я их в храме не видел), но так многие приходят: исполнить ритуал, не вдаваясь в подробности, – вот в чем проблематика. Это потребительское отношение. Мы не шаманы – христианство совсем не про это. Среди людей, которые называют себя православными христианами, появляются представители некоторого «церковного шаманизма». На это есть спрос. Это не только в Православной Церкви, не надо заблуждаться. Все думают, что так только у нас.

На протяжении многих столетий почему-то мир ненавидит и постоянно пытается каким-то образом задавить христианство в лице православия. Вы думаете, что только здесь проблемы, у православных христиан? Существует какая-то информационная заказная война. Сейчас, слава Богу, все уже поняли, что, оказывается, все проплачивается, – до многих стало это доходить. Раньше принимали это за чистую монету. Многие проглатывали эту монету и даже не задумывались ни о чем. А вы не знаете, что творится у патриарха Запада, – там есть вещи «покруче», и там другие силы (более серьезные) подключены к процессу гонения на христианство (назову это своими словами). В Сирии за последнее десятилетие сколько православных христиан было убито?

– Множество.

– Никто слова не сказал. Я читал новости каждый день: похищен террористами архиепископ такой-то, епископ такой-то. Я не говорю о рядовых христианах. Все мировое сообщество молчало. Наплевать им на Сирию, на христиан в Сирии. Пальмиру разбомбили – шут с ней, с Пальмирой. И с христианами, и с эфиопами, и с армянами. Такая борьба ведется! Протестантский мир давно сдал позиции – он уже не христианский… Протестантское пасторство совсем не соответствует нашему учению о священстве и учению Католической Церкви или учению древневосточных Православных Церквей. Протестантское учение о пасторском служении совершенно другое (сейчас не об этом), только у них существует официальное положение о том, что пастором может быть официальный представитель сексуальных меньшинств. Это официально узаконено. Для этого поменяли богословскую концепцию в протестантском мире. Не сейчас – еще отец Александр Шмеман писал в 70-е годы в дневниках (я перефразирую): «Страшно от этого прущего из всех щелей гомосексуализма». Это было в 70-е годы. Сейчас это никого не удивляет, это просто существует.

Люди, которые не знают религиозной ситуации в Европе, а приезжают пиво попить в Германии, или в Швеции посмотреть на просторы, где жили викинги, или в Англии посмотреть на смену королевского караула гвардейцев, – не вдаются в подробности. Но вы почитайте, в Интернете все это есть в открытом доступе. Это к вопросу: что мешает нам быть христианами.

– Получается, что во многом нам мешает быть христианами отсутствие в нас желания быть людьми, если человек призван к понимаю, что такое человек.

– Я понимаю, о чем Вы говорите. Есть общепринятая человеческая этика и мораль.

– Этика и мораль воспитана все-таки в нас именно христианством.

– Необязательно быть верующим, чтобы быть человеком. И наоборот: обязательно нужно быть человеком, чтобы быть верующим. И когда мы видим в том или ином социуме проявление таких явлений, о которых я сейчас говорил, то это некоторая степень расчеловечения. Чтобы быть верующим, надо быть человеком. Нужно запомнить, записать эту фразу, перевести ее на латынь... Будут думать: «А это кто?» Да, Гораций, или Плиний Младший, или Сенека.

 – Вы сейчас вспомнили Плиния Младшего и историю, факты о христианстве, о том, что это не миф, не некий философский взгляд, а реальная история.

– Христианство – это реальная история духовного поиска человечества.

– Когда мы пытаемся что-либо узнать, мы ограничиваем себя степенью погружения в предмет исследования. Помните, как в Советском Союзе читали газеты? Мы передовицы не читали, а сразу в подвал смотрели, потому что там было интересно, на последних страницах, там был какой-то живой материал.  А передовицы все были одинаковые, и мы их никогда не читали, за исключением каких-то значимых событий. Сейчас я говорю не просто о потреблении информации, а о потребительском отношении к знанию вообще.

– Большая беда сейчас с этим происходит – глобальная беда, об этом хорошо рассуждает Татьяна Черниговская, мне нравятся ее лекции, я увлечен этими вопросами, исследованиями в отношении нейролингвистики и вообще изучения мозга и способностей человека. Ученые (и Бехтерева Наталья, и многие другие) задают актуальные вопросы. Это касается в том числе развития общества душевного, духовного, телесного, материального...

Вернемся к тому, что Вы только что сказали по поводу потребительского отношения к знаниям. Как раз Татьяна Черниговская говорит, что все можно найти в Интернете, любую информацию, но самое главное для человека – научиться думать, мыслить, смотреть под определенным углом на те или иные вопросы. А это человек может сделать, если у него есть внутреннее духовное развитие, если он как личность развивается, развиваются способности его души, умение мыслить, смотреть на те или иные события в жизни по-своему – креативно, творчески. Это очень важно. Практическое знание тоже очень важно, поэтому для нас, православных христиан, очень важно и устное предание. Это знание практическое, не какая-то теория, а переходит из поколения в поколение.

Невозможно дистанционное обучение, должен быть контакт с учителем – это знание. Я много лет работал преподавателем, знаю, что это такое. У меня были частные лекции, я преподавал тет-а-тет своим ученикам – это было намного важнее и для меня, и для этих людей. Я передавал свой опыт, и это давало определенные позитивные плоды в процессе обучения, образования, формирования личности.

К сожалению, сейчас, в современном обществе: Википедию почитаю, фраз накидаю – это мое знание. Нет, это то же самое, что английский язык за пять дней. Чтобы стать переводчиком, человек учится после школы еще пять лет в высшем учебном заведении по специальной программе, потом еще три года практики. Практика начинается где-то с третьего курса на филологическом факультете (раньше начиналась, сейчас не знаю). И то это не гарант того, что человек станет хорошим, последовательным переводчиком или синхронистом. Все зависит от способностей (туда без способностей не попадают), но еще и от желания человека и от тех, кто ему передает этот опыт. Причем необязательно даже находиться в обществе. Если ты находишься в определенном языковом обществе, это не значит, что узнаешь этот язык. Культура должна перейти.

– По поводу опыта: вопрос о практическом знании. Совсем недавно до меня как-то дошло: Божественная литургия, участие в ней приносят совершенно практическое знание; более того, оказывается, что погружение в молитву во время Божественной литургии – это очень непростое дело. Потому что вроде бы за тебя дьякон и священник молятся, а ты просто присутствуешь. Оказывается, ничего подобного. Если я выключаю себя из этого процесса получения духовного знания, то все бесполезно, бессмысленно. Бессмысленна Церковь, потому что нет Христа живого.

– Нет опыта личного богопознания.

– Да, тогда все бессмысленно.

– О чем я и говорил в самом начале. Вы не будете видеть христиан даже – они будут находиться рядом, а вы их не увидите. Вы увидите совершенно других людей, будете натыкаться на другие обстоятельства. Будете ходить в храм и встречать кого угодно, но не христиан.

– Я буду встречать себя неверующего.

– Некоторое отражение будете видеть в образном зеркале. Даже те красивые образы, которые присутствуют в храме, сама архитектура будут вас интересовать как культурный объект, не больше.

– Закончим выводом: храм без молитвы – это просто архитектурное сооружение.

– Церковь без опыта практической веры – это только лишь социальный институт.

Ведущий Глеб Ильинский